2.
Последние два-три года колониального правления были отмечены некоторым сокращением численности населения столицы, но после 1945 года рост возобновился. В 1945–1946 гг. практически все этнические японцы были насильственно высланы из страны, но это сокращение численности столичного населения было с лихвой компенсировано прибытием в Сеул многочисленных беженцев из Северной Кореи, а также этнических корейцев, возвратившихся домой из Японии, Маньчжурии и других частей внезапно распавшейся Японской империи. Корейцы массово переезжали в Китай с 1910-х, а в Японию – с 1930-х гг., но после окончания Второй мировой войны они обнаружили, что стали там не слишком желанными гостями, и в своём большинстве предпочли вернуться на историческую родину.
На протяжении 1945–1953 гг. Северную Корею покинуло более миллиона человек, бежавших на Юг от новой власти. Кроме этого, количество бывших мигрантов, вернувшихся в Южную Корею из Японии и Китая, оценивается в полтора-два миллиона человек. Значительная часть этих людей в итоге осела в Сеуле, население которого к началу 1950 года выросло до 1,445 млн жителей.
Правда, бурные события Корейской войны 1950–1953 гг. привели к тому, что город, четыре раза переходивший из рук в руки, временно обезлюдел: после боёв и эвакуаций в нём осталось меньше четверти жителей (см. главу 28).
Рост населения возобновился в 1953 году, когда в Сеул из эвакуации вернулись правительственные учреждения Республики Корея. На протяжении первого послевоенного десятилетия рост Сеула происходил по схеме, хорошо известной из истории Латинской Америки. Основную массу новых сеульцев составляли вчерашние крестьяне, приходившие в город искать лучшей доли и часто оседавшие в трущобах, которые, соответственно, тоже стремительно росли. В 1955 году в Сеуле насчитывалось 1,43 млн жителей, в 1960 году их число увеличилось до 2,45 млн, а в 1965 году достигло 3,47 млн.
Надо сказать, что темпы роста в те времена вызывали немалое беспокойство и у сеульской мэрии, и у южнокорейского руководства, и у населения в целом. В 1964 году сенсацией стал роман Ли Хо-чхоля «Переполненный Сеул», в котором речь как раз шла о демографических проблемах столицы. Действуя, отчасти, в духе времени, в 1964 году мэр Сеула Юн Чхи-ён всерьёз говорил о введении системы, которая до боли напоминала приснопамятную советскую систему разрешительной прописки. В мудрости своей мэр предложил парламенту следующие законодательные новшества: любой гражданин Республики Корея, возжелавший переехать в столицу, должен был получить соответствующее разрешения как от сеульских властей, так и от властей того города или села, которое решил покинуть. К счастью, хотя в Корее и была диктатура, но диктатура достаточно мягкая, поэтому столь радикальное предложение вызвало у южнокорейских законодателей лишь оторопь – и в итоге было ими отклонено.
Рост населения Сеула тем временем продолжался: в 1970 году в городе было 5,4 млн жителей, в 1975 году – 6,9 млн, в 1980 году – 8,4 млн. Впрочем, рекордный экономический рост, начавшийся в шестидесятые, во многом снизил остроту городских проблем: с толстым кошельком решать социальные вопросы было проще, так что на смену трущобам (в шестидесятые их в Сеуле именовали таль тоннэ – «лунные деревни») довольно быстро стали приходить кварталы многоквартирных домов – возможно, архитектурно и безликие, но зато удобные для жизни.
Административные границы Сеула после провозглашения Республики Корея в 1948 году пересматривались только четыре раза. В 1949 году территория города выросла почти вдвое и составила 268,35 км2. Реформа 1963 года увеличила территорию Сеула практически до нынешних пределов – 613 км2. В 1973-м и в 1979-м годах произошли два новых пересмотра городских границ, оба – весьма незначительные по масштабам, а после 1979 года и территория города, и его границы остаются неизменными. На настоящий момент площадь города Сеула составляет 605,05 км2 – примерно в двадцать раз больше, чем сто лет назад.
Согласно статистическим данным, с начала девяностых годов рост населения столицы приостановился, и на протяжении последних 30 лет число жителей остаётся достаточно стабильным, колеблясь на уровне 10–11 млн человек, а в 2020 году статистика сообщила: впервые за три десятилетия в столице страны жило меньше 10 млн человек.
Однако эта цифра, которую можно найти в любом справочнике, обманчива – или, скажем так, лукава. Дело в том, что границы корейской столицы не менялись лишь законодательно. Более того, в нынешней ситуации такое изменение невозможно по политическим причинам – прошли времена, когда такие решения могли приниматься одним росчерком диктаторского пера. Южная Корея является демократией, в которой почти невозможно провести законопроект об изменении границ Сеула через сложную процедуру голосований на местном уровне. Однако город как таковой продолжал расти, полностью игнорируя административные условности и нарисованные на карте линии административных границ. Уже в середине восьмидесятых реальный город Сеул выплеснулся за пределы той территории, которая формально входит в границы административного образования под названием «особый город Сеул».
С обывательской точки зрения (равно как и с точки зрения здравого смысла) житель города Пундана или города Ильсана, конечно же, является сеульцем. Однако формально в качестве такового он статистикой не учитывается, ведь официально и Ильсан, и Пундан – это отдельные населённые пункты, входящие в состав провинции Кёнги и просто прилегающие к Сеулу. При этом порою невозможно заметить, например, что вы только что покинули город Сеул и въехали, например, в город Пундан: одна сторона улицы относится к одному городу, а противоположная – к другому.
Впрочем, выезжая из города на большинстве направлений, всё-таки можно почувствовать, что ты покидаешь Сеул (в узком, административном, смысле слова). Дело тут в так называемом зелёном поясе, полосе лесонасаждений, которая по инициативе властей была в семидесятые сформирована вокруг Сеула. Тогда надеялись, что создание этого лесного пояса приостановит рост города – как выяснилось, безуспешно. На лесной территории «зелёного пояса» запрещено или жёстко ограничено строительство, так что на многих направлениях после пересечения формальной городской черты дорога на протяжении пары километров идёт через лес, за которым, впрочем, опять начинаются городские кварталы.
Поэтому, говоря в наши дни о Сеуле, следует иметь в виду Большой Сеул, то есть гигантскую городскую агломерацию, которую по-корейски называют судогвон («столичная зона» ). Эту территорию можно приблизительно представить в виде неправильной окружности диаметром около 50–60 км и с центром где-то на южном берегу Хангана. Туда входит и сам Сеул в административном смысле слова, и формально отдельные административные единицы, такие как города Сувон, Пундан, Инчхон и некоторые другие.
Население Большого Сеула сейчас составляет 24 млн человек – примерно 45 % всего населения страны. Фактически современная Корея – своеобразный город-государство: ни по размерам, ни по экономическому и политическому значению ни один другой населённый пункт не может и близко соперничать с Сеулом.
Сейчас, когда Сеул стал образцовым мегаполисом, а Республика Корея является одной из самых благополучных стран Азии, трудно представить, что семьдесят пять лет назад в стране шла гражданская война и корейцы с оружием в руках решали вопрос о том, по какому пути должна идти их страна. О красных партизанах сороковых и пятидесятых пойдёт речь в следующей главе.
27Партизаны! Партизаны!
1946 г. – начало коммунистического партизанского движения в Южной Корее
Несколько лет назад, работая в одном американском архиве, я случайно увидел несколько снимков, сделанных американским корреспондентом летом 1948 года на какой-то захолустной южнокорейской станции. Железнодорожный пейзаж, в общем-то, одинаков во всех странах: перроны, стрелки, водокачки. Однако на фотографиях было хорошо видно, что все станционные объекты обнесены каменными стенами или окружены окопами, а самым высоким сооружением на станции является вовсе не водокачка, а сторожевая вышка, на которой отчётливо различим часовой с пулемётом.
Речь, повторяю, идёт о лете 1948 года. До начала Корейской войны остаётся ещё два года. От кого же, в таком случае, обороняли маленький полустанок в центральной Корее? Конечно же, от коммунистов-партизан. Гражданская война в Южной Корее началась задолго до 25 июня 1950 года и продолжалась и после того, как в июле 1953 года война Севера и Юга завершилась.
После освобождения Кореи в августе 1945 года началась внутрикорейская гражданская смута. Во многом ответственность за неё несли великие державы, СССР и США, превратившие Корейский полуостров в арену борьбы за влияние. Однако корейский конфликт никак нельзя сводить к схватке ставленников Москвы со ставленниками Вашингтона. Фактически в Корее переплелись соперничество сверхдержав и внутренняя гражданская война, то есть борьба между теми, кто по-разному видел будущее своей страны – и был готов за это будущее и убивать, и умирать.
Корейский сельский дом, скорее даже зажиточный по тогдашним меркам, около 1950 года. Нищета корейской деревни означала, что среди её жителей было немало желающих поддерживать красных партизан
Поначалу борьба между южнокорейскими левыми и южнокорейским правыми в целом носила мирный характер, хотя бывали и печальные исключения: уже в конце 1945 года обе стороны начали прибегать к убийствам оппонентов. Однако в 1946 году, после запрета южнокорейской Компартии, левые приняли решение организовать в Южной Корее партизанское движение – и первые отряды коммунистических партизан появились в южнокорейских горах зимой 1946–1947 гг. Решение это, естественно, было согласовано с Москвой, которая с самого начала оказывала значительную помощь в обучении и снаряжении партизан.