Третьим из выживших сыновей Кочжона был Ли Ын, известный под титулом Ёнчхин-ван. Он родился в 1897 году, а в 1907 году по требованию Ито Хиробуми, представлявшего японскую власть в Сеуле, был отправлен на учёбу в Токио – сначала в школу, а потом в военное училище.
Ли Ын сделал карьеру в японской армии, дослужившись до генерал-лейтенанта, – в частности, он командовал дивизией. Неясно, впрочем, отражал ли этот успех его военные таланты или же был просто частью японской политики, которая во многом была направлена на задабривание корейской аристократии и королевского рода.
Ли Ына женили на японской принцессе императорской крови Масако. Брак оказался на удивление удачным, так что корейцы, несмотря на неприязнь к японцам вообще и к японской императорской династии в особенности, и поныне очень хорошо относятся к жене Ли Ына, которая впоследствии приняла гражданство Республики Корея и известна на своей второй родине под корейским именем Ли Пан-чжа. У Ли Ына и Ли Пан-чжа был только один ребёнок, Ли Гу, о котором мы поговорим дальше. Однако Ли Гу умер бездетным, так что эта линия рода Ли в итоге пресеклась.
После окончания Второй мировой войны Ли Ын хотел вернуться в Сеул. Однако Ли Сын-ман, об отношении которого к корейской королевской династии уже говорилось, считал, что отпрыску королевского рода, да ещё служившему на высоких постах в Японской императорской армии, места на корейской земле нет.
Ситуация изменилась только в 1962–1963 гг., когда на смену Ли Сын-ману пришёл военный режим генерала Пак Чон-хи. Пак Чон-хи не только не возражал против возвращения Ли Ына и его жены Ли Пан-чжа в Сеул, но даже был готов помочь им с обустройством на исторической родине. Возвращение состоялось летом 1963 года, однако оказалось невесёлым. То ли перед самым вылетом, то ли уже непосредственно в самолёте с Ли Ыном случился инсульт, так что оставшиеся годы жизни (он умер в мае 1970 года) он провёл прикованным к постели. Ли Пан-чжа преданно заботилась о муже, чем, надо сказать, снискала немалую симпатию среди корейцев. По распоряжению Пак Чон-хи Ли Ын и другие члены семьи короля Кочжона получили в своё распоряжение часть дворца Чхандоккун, которая и оставалась в их пользовании до конца 1980-х гг.
Официальная фотография Ли Ына и его жены – принцессы Масако (Ли Пан-чжа), сделанная перед их свадьбой
Рассказав о судьбе трёх сыновей Кочжона, надо упомянуть и о его дочери – принцессе Токхе (как и полагалось девушке из хорошей семьи, личного имени она не имела – только титул). Токхе была выдана замуж за отпрыска японского княжеского рода Со, почти восемь столетий правившего островом Цусима. Выбор был неслучаен: на протяжении долгого времени именно цусимские князья из клана Со отвечали за отношения Японии с Кореей.
В отличие от брака Ли Ына и принцессы Масако, брак принцессы Токхе оказался неудачным: отношения между супругами постепенно разладились. С конца 1930-х гг. у принцессы стали появляться признаки душевной болезни, которая с течением времени обострялась. Всё кончилось тем, что Токхе была госпитализирована и провела остаток своей долгой жизни в психиатрических лечебницах – сначала в Японии, а с начала 1960-х гг. – в Корее.
Трагически сложилась и судьба её единственного ребёнка. Дочь принцессы Токхе, носившая японское имя Со Масаэ, в 1956 году, когда ей было всего лишь 24 года, бесследно пропала, оставив короткое прощальное письмо, из которого можно было предполагать, что она собирается совершить самоубийство. Её останки были найдены в горной долине спустя несколько десятилетий.
Самой заметной (и отчасти самой скандальной) фигурой среди многочисленных внуков Кочжона являлся, пожалуй, Ли Гу, родившийся в 1931 году. В последние годы жизни Ли Гу являлся председателем Совета клана Ли из Чончжу и считался своего рода виртуальным наследником корейского престола – хотя в качестве наследника его никто, включая и самого Ли Гу, не воспринимал всерьёз.
Ли Гу провёл детство в Японии, его родным языком был японский, а по-корейски он до конца жизни говорил с некоторым трудом. После войны Ли Гу учился на архитектора в США, где окончил престижный Массачусетский технологический институт (MIT) и принял американское гражданство. Там же он женился на американке российско-украинского происхождения Юлии Муллок – впрочем, в семье брак виртуального наследника с белой женщиной скромного происхождения не одобрили, и в итоге супруги расстались, прожив вместе около 20 лет. После этого у Ли Гу был роман с японкой-астрологом, но в брак формально они не вступали, и детей у них не было.
Карьера Ли Гу была, скажем прямо, весьма бурной. Он, судя по всему, был неплохим архитектором и инженером, однако у него возникали проблемы из-за его постоянных попыток заниматься собственным бизнесом, который у него не ладился. Ли Гу жил то в США, то в Японии, то в Южной Корее. В 1996 году он стал председателем Совета клана Ли из Чончжу – должность, которую и занимал до смерти в 2005 году. Скончался он в Японии, в отеле, в который была переделана резиденция его отца, генерала Ли Ына, – то есть умер в том же доме, где был рождён.
После смерти Ли Гу должность председателя Совета клана Ли из Чончжу перешла к Ли Вону – родившемуся в 1962 году сыну Ли Гана (Ыйчхин-вана). Его отец, как мы помним, был средним из трёх сыновей последнего корейского короля Кочжона – и единственным из четырёх отпрысков Кочжона, линия которого продолжается и в наши дни.
До превращения в виртуального наследника корейского престола Ли Вон жил обычной жизнью члена корейского среднего класса (скорее, впрочем, верхов корейского среднего класса). Он окончил Нью-Йоркский технологический институт. Проработав некоторое время в США по специальности – продюсером на кабельном телевидении, он вернулся в Корею, где также работал на телестудиях – в частности, был менеджером среднего уровня в компании Hyundai Home Shopping (не самая обычная работа для принца, пожалуй).
В 2005 году Ли Вон стал руководителем Совета клана Ли из Чончжу. Работа эта является достаточно хлопотной, так как он должен принимать участие в жертвоприношениях покойным корейским королям. В принципе, каждый год Ли Вон в качестве главы Совета клана должен принять участие как минимум в 50 подобных ритуалах, хотя на практике их существенно больше. В качестве председателя Совета Ли Вон получает субсидии от Министерства культуры – примерно $100 000 в год, которые он, впрочем, не может использовать на личное потребление, а только на служебные и командировочные расходы. Таким образом субсидируется организация ритуалов, связанных с культом покойных корейских королей и их родственников.
Говорить о ныне здравствующих потомках Кочжона сложно, ибо их очень много. Связано это исключительно с активной личной жизнью Ли Гана, который стал отцом 12 сыновей и 9 дочерей (от разных женщин: у него была одна жена, но множество наложниц). Благодаря усилиям Ли Гана род потомков Кочжона в обозримом будущем едва ли пресечётся.
Среди потомков Кочжона есть несколько людей с весьма интересными биографиями.
Одним из сыновей Ли Гана является Ли Сок (Ли Хэ-сок), который, окончив испанское отделение Корейского университета иностранных языков, избрал карьеру эстрадного певца. Ли Сок исполняет характерные для корейской эстрады песни в жанре трот (сентиментальные и тягучие, отчасти напоминающих песни советской эстрады шестидесятых). В своё время его решение стать певцом вызвало немалое раздражение в клане Ли, но родственники не смогли воспрепятствовать его выбору. В итоге Ли Сок добился определённых успехов на поприще, скажем так, южнокорейской традиционной поп-музыки (кстати, мало похожей на тот K-pop, что ныне известен во всём мире).
Похоже, Ли Сок – единственный из потомков Кочжона, время от времени заявляющий о правах на престол (впрочем, не исключено, что тут имеет место специфический рекламный приём). Именно он активно взаимодействовал с крохотным сообществом корейских монархистов, во главе которых стоит отставной профессор одного из сеульских университетов Ан Чхон.
Родившаяся в 1980 году Ли Хон, дочь Ли Сока (и, соответственно, правнучка короля Кочжона), пошла по стопам отца и стала актрисой. Впрочем, главных ролей ей не доставалось, славы особой она не стяжала, и в последние годы о ней, в общем, ничего не слышно. Другая дочь Ли Сока стала довольно известным в профессиональных кругах мастером-керамистом. Во время своих интервью эта королевская правнучка пресекает разговоры о своей родословной и подчёркивает, что в наши дни монархизм невозможно воспринимать всерьёз.
Нынешний глава кланового Совета Ли Вон, как мы помним, не является старшим сыном принца Ли Гана. Связано это с тем, что судьба старшего сына Ли Гана сложилась неожиданно. Он, в отличие от отца, связанного с антияпонским национально-освободительным движением, с юности стал преданным подданным японского императора. Сын Ли Гана взял себе японское имя и всю оставшуюся жизнь был известен как Момояма Кэнъити. После войны Момояма Кэнъити, подполковник японской армии, оказался в буквальном смысле на улице и выживал, занимаясь мелочной торговлей с лотков (жена, японская аристократка, его бросила). Впрочем, со временем, когда закончились трудные времена, Момояма стал мелким административным работником, а к концу жизни был даже избран председателем Японского клуба любителей классических автомобилей. История автомобилей всегда была хобби подполковника Момоямы, который в старости много писал на эти темы.
Момояма Кэнъити, хотя и являлся внуком последнего короля, никогда не выказывал никакого интереса к своим корейским корням. Его дети, ныне живущие в Японии, вообще узнали о том, что являются потомками корейской королевской династии, уже в довольно зрелом возрасте. Один из них сказал в интервью, что, по его мнению, родители скрывали от них королевское происхождение для того, чтобы следующее поколение чувствовало себя более свободным в выборе жизненных путей. Эти правнуки Кочжона сделали довольно неплохую карьеру – один из них стал популярным учителем (а потом и вице-директором) в самой, пожалуй, престижной средней школе Японии, да и остальные потомки подполковника Момояма тоже вполне преуспевают.