Чтобы хоть как-то бороться с голливудским доминированием в кинопрокате, южнокорейские власти решили использовать тот же способ, которым когда-то пользовались власти колониальные. В стране была введена система квот на прокат иностранных фильмов, ограничивавшая возможности кинотеатров показывать голливудскую или иную импортную кинопродукцию (как мы помним, подобная система существовала и в конце колониального периода – см. главу 19). Кинотеатры были обязаны показывать отечественные фильмы на протяжении определённого числа дней в году. Конкретные правила, относящиеся к системе квот, часто менялись, но, например, в период с 1966 по 1969 год кинотеатры должны были показывать не менее шести разных корейских лент не менее 90 дней в году. Пика все эти ограничения достигли в 1990-е гг., когда на показ фильмов отечественного производства кинотеатрам полагалось отводить 146 дней. Разумеется, если владельцы кинотеатров хотели, они могли показывать корейские фильмы и чаще – однако почему-то желающих обычно не находилось.
Впрочем, несмотря на всю административную поддержку, на долю корейских фильмов никогда не приходилось и половины национального рынка кинопроката. В 1983 году по объёму выручки за билеты на долю отечественной кинопродукции приходилось 40 % рынка, но к 1990 году эта доля снизилась до 20 %.
В начале 1970-х гг. произошла некоторая политизация кинематографа – разумеется, в пределах дозволенного цензурой. В частности, с цензурой боролся – и в итоге подорвал здоровье – режиссёр Ха Киль-чжон. Некоторые кинематографисты пытались снимать фильмы, в которых действительность изображалась критически и, разумеется, с левых позиций (в странах, где у власти находились правые режимы, творческая интеллигенция была, само собой, левой).
Однако в начале 1970-х гг. южнокорейским кинематографистам стало не до идеологических дискуссий. Киноиндустрия страны столкнулась с кризисом, причиной которого стало стремительное распространение в стране телевидения (см. главу 32). Тогда проблемы начались у кинематографистов всех стран мира, но, кажется, в Южной Корее кризис был особенно серьёзным. В 1975 году в стране было выпущено всего лишь 94 фильма – в два с половиной раза меньше, чем в 1969 году, а количество посещений кинотеатров за 1969–1979 гг. снизилось в три раза.
На кризис, вызванный распространением телевидения, наложилось и резкое ужесточение политической цензуры, последовавшее за самопереворотом 1972 года, в ходе которого Пак Чон-хи от мягкого и гибридного авторитаризма перешёл к авторитаризму явному и жёсткому.
В попытках уцелеть в новых условиях, когда домохозяйки, закончив уборку и готовку, больше не отправлялись в соседний кинотеатр, а садились напротив новеньких телевизоров у себя дома, владельцы киностудий и кинопрокатчики обратились к старому, как мир, жанру эротики.
Впрочем, в 1970-е гг. корейская цензура ничего слишком уж откровенного на экраны не пропускала. Тем не менее кинематографистам удалось найти компромисс: вместо открытой эротики они стали штамповать мелодрамы из жизни хостес – работниц разнообразных сомнительных заведений, в обязанности которых входило развлечение посетителей разговорами (на практике, конечно, обязанности хостес часто были более разнообразны). Первым таким фильмом стала «Родина звёзд», снятая в 1974 году и рассказывающая о фее из бара, которая в итоге кончает жизнь самоубийством из-за несчастной любви. Фильм посмотрело почти полмиллиона человек – впечатляющее достижение по тем временам, и вскоре сердечные страдания хостес и их спонсоров стали едва ли не главной темой массового южнокорейского кинематографа.
Кинематографу помогла и частичная либерализация цензуры, начавшаяся после прихода к власти в 1980 году нового (и последнего) военного правительства. Президент Чон Ду-хван, безусловно, был таким же диктатором, как и его предшественник Пак Чон-хи. Однако Чон Ду-хван считал, что после двадцати лет тяжёлого труда и рекордного экономического роста народу можно позволить и несколько расслабиться. В связи с этим были сняты или смягчены многие запреты, которые в более ранние времена мешали корейцам наслаждаться жизнью.
Среди всего прочего Чон Ду-хван принял решение о существенной либерализации цензурных ограничений. В результате на корейские экраны хлынул поток эротических фильмов. Первым из них стала «Госпожа Эмма», снятая в 1982 году и ставшая в своём роде знаменитой. Сюжет этой ленты был самым непритязательным – речь шла о сексуально-любовных похождениях ненасытной красавицы, и экранное время было в основном посвящено детальному показу её плотских утех. Фильм посмотрели 310 000 зрителей, что сделало его кассовым чемпионом корейского проката в 1982 году. Успех вдохновил, и в последующие годы на экраны вышли более десятка фильмов, рассказывавшие о дальнейших похождениях ненасытной и неутомимой Эммы.
Как раз в то время в Сеуле и других корейских городах был отменён комендантский час, и кинотеатры стали организовывать ночные сеансы с фильмами фривольно-эротического содержания. Поначалу такие сеансы пользовались огромным успехом – недавний запретный плод был по-прежнему сладок. Известен случай, когда на один из таких сеансов (показывали первую серию «Госпожи Эммы») на 1500 мест было продано 5000 билетов, так что зрителям, дабы полюбоваться формами госпожи Ан Со-ён, исполнявшей заглавную роль, приходилось весь сеанс стоять в проходе.
Афиша фильма «Родина звёзд», с выхода которого на экраны началась эпоха мелодрам из жизни хостес
Рекламный плакат фильма «Госпожа Эмма». Первый корейский эротический фильм, который вышел в прокат в 1982 году, в условиях ослабления цензурных ограничений
Обо всём этом можно сейчас вспоминать с улыбкой, потому что мы знаем: южнокорейский кинематограф не просто пережил трудное время, но в середине 1990-х гг. начал быстро развиваться. Более того, кинематографисты девяностых совершили то, о чём их предшественники не могли даже мечтать, – они вывели корейский кинематограф на мировую арену. Но все успехи, «Оскары» и «Пальмовые ветви» были бы невозможны без скромных мелодрам семидесятых и умеренно-дерзкой эротики восьмидесятых.
В возрождении корейского кинематографа в девяностые немалую роль сыграет компания Samsung – один из тех гигантских конгломератов, которые известны в Корее как чэболь. Их истории – а точнее, биографиям некоторых из их основателей – посвящается следующая глава.
40Рассказ о трёх олигархах
1960-е гг. – многопрофильные семейные концерны чэболь начинают играть лидирующую роль в экономике страны
Как говорил один политический деятель, у любой ошибки есть фамилия. Можно предположить, что фамилия (а также и имя) есть и у любого успеха. Относится это и к корейскому экономическому чуду – превращению Кореи из нищей страны третьего мира в развитое и богатое современное государство. Движущей силой этого рывка были многопрофильные семейные концерны, которые принято называть чэболь (это слово, некогда заимствованное из японского, в самой Корее имеет несколько негативный оттенок, поэтому чэболи чаще называют группами – например, группа Lotte или группа Hyundai). Чтобы понять, откуда взялись чэболь, какую роль играли и что с ними происходит сейчас, имеет смысл познакомиться с биографиями трёх современников, трёх создателей современных южнокорейских промышленных гигантов. Речь идёт о Чон Чу-ёне, основателе Hyundai, Ли Пён-чхоле, основателе Samsung, и о Син Кёк-хо, основателе Lotte. Их биографии во многом являются отражением истории южнокорейской экономики в последнее столетие.
Все наши герои (как и вообще почти все основатели чэболь) родились между 1910 и 1922 годами и принадлежат к одному поколению, которое можно назвать первым поколением колониальной эпохи. Их детство и юность прошли в те времена, когда Корея была японской колонией. С середины 1930-х гг. японцы активно создавали в Корее промышленность, но все новые предприятия строились в северной части страны, и после раздела Кореи в 1945 году они оказались на территории КНДР. Вдобавок на 1945 год почти вся тяжёлая промышленность в стране принадлежала японским компаниям – национальный корейский капитал тогда присутствовал в основном в лёгкой и текстильной промышленности, торговле и сфере обслуживания.
Любопытно, что ни один из ведущих чэболей не был основан человеком, семья которого в колониальные времена входила бы в состав верхнего эшелона корейской деловой элиты. Настоящие богачи колониальных времён, представители землевладельческой элиты, после 1945 года особой деловой хватки не продемонстрировали и в итоге оказались оттеснены на второй план. Большинство основателей концернов чэболь были детьми помещиков средней руки, однако среди первых генералов и маршалов корейского бизнеса на удивление много и выходцев из крестьянских низов.
Это хорошо видно по нашей тройке, которая состоит из одного помещичьего сына и двух сыновьей бедных (но не нищих) крестьян.
Ли Пён-чхоль (Samsung) родился в 1910 году в провинциальной помещичьей семье (сеульцев среди наших героев не было). На родительские деньги он получил образование в Японии и в середине тридцатых годов, так и не доучившись до диплома в Университете Васеда, вернулся на родину. В 1938 году Ли Пён-чхоль открыл в родном городе Тэгу фирму, которая получила ставшее впоследствии знаменитым название Samsung что в переводе с ханмуна (не с корейского!) означает «три звезды». Это корейско-китайское слово по-русски правильно произносить как [cамсон], но привычным стало произношение английского написания этого слова – [cамсунг], так что, во избежание путаницы, мы будет пользоваться английским/латинским написанием этого названия. В первые годы своей истории фирма Samsung специализировалась на оптовой торговле мукой, яблоками и сушёной рыбой, а потом переключилась на рис и бобы.
Родившийся в 1915 году Чон Чу-ён (основатель Hyundai) был сыном бедного кре