стьянина. Своё движение к успеху этот олигарх начал, как и полагается, с преступления, хотя и сравнительно скромного: он украл у отца деньги, вырученные от продажи коровы. С немалой по тем временам суммой в 80 вон, примерно равной доходу крестьянской семьи за 4–6 месяцев, он бежал в Сеул на поиски счастья (родители его быстро простили). Будущему автомобильному магнату пришлось поработать грузчиком и разнорабочим, прежде чем в 1942 году он открыл собственную авторемонтную мастерскую, которую назвал Hyundai – Это слово «современность» (опять-таки не на корейском, а на ханмуне, см. главу 7), которое полагается правильно читать на русском как «хёндэ», но которое под влиянием английской транскрипции у нас часто читают как «хьюндай». Стоит отметить, что из всех трёх героев этой главы основатель Hyundai имел самый низкий уровень образования: он стал богатейшим человеком Кореи, имея за спиной лишь начальную школу.
Наконец, Син Кёк-хо (Lotte) родился в 1922 году в бедной крестьянской семье, но смог выучиться на зоотехника. Как и многие жители южных провинций, в начале сороковых он перебрался в Японию, где поступил в техническое училище при Университете Васеда, где специализировался на промышленной химии. Подобно подавляющему большинству корейских мигрантов, Син Кёк-хо взял себе японское имя, став Сигэмицу Такэо, и вскоре женился на японке.
Итак, из тройки будущих олигархов-миллиардеров к августу 1945 года один был владельцем средней провинциальной фирмы, второй – мелким сеульским предпринимателем (фактически просто автомехаником), а третий – вообще гастарбайтером в чужой стране. Мало что предвещало их будущий успех, но они были молоды, готовы работать, а мир вокруг них изменился внезапно и полностью, открыв множество перспектив.
В 1947 году Ли Пён-чхоль перенёс свою штаб-квартиру в Сеул, чтобы быть ближе к власти, к центрам принятия решений. С началом новых времён только в Сеуле можно было делать настоящие деньги.
В 1948 году Ли основал дочернюю компанию, которая должна была заниматься международной торговлей, и именно в области международной торговли были сделаны первые миллионы концерна Samsung. Начал Samsung с экспорта сушёных кальмаров в Гонконг. Сейчас это кажется странным, но ещё в конце сороковых именно сушёные кальмары были главной статьёй корейского экспорта.
Во время Корейской войны Ли Пён-чхоль продолжил торговые операции из Пусана. Его компания продавала металлолом в Японию, а на вырученные деньги закупала сахар и удобрения, которые с выгодой перепродавала в стране. К концу Корейской войны Samsung вошёл в десятку крупнейших компаний Кореи, а к 1960 году группа Samsung, в состав которой к тому времени входило 16 компаний, стала крупнейшим чэболь страны. При этом репутация у Ли Пён-чхоля была очень неоднозначная – в народе его не без оснований считали одним из символов коррупции, которая царила в окружении Ли Сын-мана.
В 1947 году, то есть как раз тогда, когда Ли Пён-чхоль переводил свой бизнес из провинциального захолустья в Сеул, Чон Чу-ён основал в корейской столице компанию Hyundai Civil Industries (позже Hyundai Construction). В компании работало 11 человек, в числе которых был даже один инженер, бывший преподаватель техникума. Компания занималась строительными работами и, несмотря на громкое название, была по сути своей просто бригадой шабашников. Однако брат Чон Чу-ёна неплохо знал английский – качество по тем временам необычное. Это помогало получать заказы от американских военных, которые платили суммы, казавшиеся корейцам гигантскими.
Как и Ли Пён-чхоль, Чон Чу-ён провёл военные годы в Пусане и, используя языковые навыки брата и собственные деловые способности, превратил Hyundai Construction в одну из крупнейших строительных компаний в Корее. Впрочем, Корея тогда по уровню доходов в три раза уступала Филиппинам, так что компания, считавшаяся в Корее крупной, была, по мировым меркам, малозаметной.
Тем не менее Чон Чу-ёну удалось успешно завершить несколько масштабных – по меркам Кореи – проектов, главным из которых стало восстановление сеульского моста Индогё, который был взорван во время войны. Успешное завершение нескольких проектов привлекло к компании внимание как властей, так и тех молодых офицеров, которые были всё больше недовольны происходящим в стране, – в том числе и внимание генерала Пак Чон-хи.
Чон Чу-ён и Ли Пён-чхоль действовали на территории родной страны, пусть и среди всеобщего разорения и хаоса, а вот Син Кёк-хо заложил основы успеха в послевоенной Японии, что было куда сложнее, ведь делать карьеру за рубежом всегда непросто, а корейцы в те времена подвергались в Японии тотальной дискриминации.
Успех к Син Кёк-хо пришёл после того, как он разработал способ изготовления мыла из огромных запасов технических масел, оставшихся на складах после окончания войны. На этом мыле Син Кёк-хо и сделал свой первый миллион. В конце сороковых годов он, используя эти деньги, переключился на пищевую промышленность и наладил производство жевательной резинки, сладостей и – впоследствии – шоколада. Как было модно в то время, он назвал свою фирму на западный лад – Lotte («Лотте»), в честь той самой Лотты, любовь к которой в романе Гёте довела до гибели молодого Вертера.
К началу шестидесятых Син Кёк-хо (вернее, Сигэмицу Такэо – свои корейские корни олигарх благоразумно не афишировал) стал одним из ключевых игроков на японском рынке пищевых продуктов. Именно тогда Син Кёк-хо и заинтересовался делами на исторической родине, откуда вдруг стали поступать обнадёживающие новости.
Корейская война и раздел страны нанесли и без того слабой экономике тяжёлый удар. Весной 1961 года в результате военного переворота к власти в Сеуле пришёл генерал Пак Чон-хи – жёсткий прагматик, считавший экономическое развитие важнейшей политической задачей Кореи.
Пак Чон-хи делал ставку на конкурентную рыночную экономику, но к неограниченной свободе рынка он относился, скажем так, с осторожностью и в целом являлся сторонником государственного регулирования. Генерал полагал, что полностью лишённая природных ресурсов Южная Корея преуспеет, только если сможет продавать на мировом рынке качественную и дешёвую промышленную продукцию. По мнению Пак Чон-хи, шансы выйти на мировой рынок были лишь у крупных фирм, а поскольку крупных фирм в Корее тогда не было, он решил их создать искусственно.
Основатели чэболь превратились в олигархов в первую очередь потому, что их назначил олигархами генерал Пак Чон-хи. Впрочем, в олигархи обычно попадали не те, кто ранее служил с Пак Чон-хи в одном батальоне или вместе с ним занимался тхэквондо. Генерал возвышал руководителей тех относительно крупных фирм, которые к тому времени свою компетентность и умение добиваться успеха доказали на деле.
В 1961 году Ли Пён-чхоль уже был самым богатым человеком страны. Одновременно в массовом восприятии руководитель крупнейшей компании страны был едва ли не главным воплощением коррупции, так что поначалу военное правительство даже собиралось его арестовать – подобный шаг гарантированно получил бы поддержку населения. Впрочем, случилось так, что в момент переворота в мае 1961 года Ли Пён-чхоль находился в Токио, где у него был второй дом и постоянная любовница-японка, фактически – вторая жена. Любопытно, что у Син Кёк-хо ситуация была зеркальной: он в основном базировался в Японии, так что у него главной женой была японка, а вот в роли наложницы или, если хотите, «второй жены» выступала кореянка.
Заметим мимоходом, что никто из героев этой истории не отличался супружеской верностью – это качество среди корейских бизнесменов и, шире говоря, представителей элиты тогда просто не считалось добродетелью. Тот же Чон Чу-ён славился как многочисленными любовницами из числа актрис и эстрадных певичек, так и множеством внебрачных детей, которых, кстати, олигарх всегда брал на содержание. Показательно, что сыновьям и их матерям он выплачивал содержание более щедрое, чем то, что полагалось дочерям и их матерям. Син Кёк-хо и Ли Пён-чхоль тоже не оставляли вниманием внебрачных детей, хотя их побочное потомство было не столь многочисленным. Тем не менее с законными жёнами олигархи жили дружно и о разводе не помышляли, следуя в этом отношении нормам патриархально-конфуцианского общества: развлечения – развлечениями, а семья – семьёй.
Основатель Samsung Ли Пён-чхоль. Фотография сделана в середине 1960-х гг. Олигарх готовится к тому, чтобы выступить по радио с официальными извинениями по поводу очередного коррупционного скандала, в котором оказались замешаны он и его семья. Как легко заметить, его лицо полно искреннего раскаяния и свидетельствует о глубоком чувстве вины за содеянное
Вернёмся, однако, к богатейшему человеку Кореи, которого переворот 1961 года застал в Японии. После некоторого размышления Ли Пён-чхоль рискнул и вернулся в Сеул, где его ждала встреча с Пак Чон-хи. Новая власть нуждалась в деньгах, связях и опыте олигарха, поэтому в итоге вместо ареста заключила с ним сделку – но откровенно неравную. Ли Пён-чхоль обещал следовать указаниям нового правительства, всемерно развивать экспорт (это он умел) и не слишком явно нарушать закон. Поскольку было ясно, что в случае нарушения конвенции олигарха ждали бы очень большие неприятности, глава Samsung в целом соглашение соблюдал (впрочем, в целом не означает всегда – иногда старые привычки давали о себе знать).
Первый успех воодушевил Пак Чон-хи, и после ряда встреч с президентом Чон Чу-ён тоже был произведён в олигархи. Перед ним была поставлена задача организовать за границей строительство объектов под ключ, используя корейскую рабочую силу, и заработать деньги на запланированный экономический рывок. Именно Чон Чу-ён организовал те строительные проекты с участием корейских рабочих, о которых шла речь в главе 36. Вообще говоря, из всех олигархов, стоявших у истоков корейского экономического чуда, наиболее близкие отношения с Пак Чон-хи сложились именно у Чон Чу-ёна.