В начале семидесятых корейскую оппозиционную интеллигенцию раздражала не только цензура: им казалось, что всё в стране идёт не так. Среди инцидентов, о которых часто упоминали противники Пак Чон-хи, немалую роль играла и трагедия, случившаяся в апреле 1970 года, – обвал жилого комплекса «Вау». Об этом событии, а также о неудачной попытке запустить программу дешёвого социального жилья мы поговорим в следующей главе.
42Катастрофа на рассвете
1970 г. – обрушение дома в жилом комплексе «Вау»
В большинстве стран современного Запада многоэтажные жилые дома, те самые «коробки», над которыми (кстати, несправедливо) смеются в культовом фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», устойчиво ассоциируются с бедностью или, по крайней мере, с невысоким достатком. Считается, что мало-мальски обеспеченные семьи среднего класса должны жить не в многоэтажках, а в собственных домах где-нибудь в пригороде. В Южной Корее, однако, всё обстоит ровно наоборот: не только средний класс, но и богатые, успешные люди обычно предпочитают селиться в многоквартирных домах, известных как апхатхы (кореизированный вариант английского слова apartment – «квартира, апартаменты»).
Так, впрочем, было не всегда. Когда-то давно Южная Корея тоже экспериментировала со строительством дешёвого многоквартирного жилья для малообеспеченных граждан. Эксперимент, однако, закончился провалом.
Обычно говорят, что первым современным многоэтажным жилым комплексом в Корее были «Апартаменты Мапхо», построенные в 1962–1964 гг. Это не совсем так: у комплекса в Мапхо были предшественники, но куда более скромные по размерам. В начале 1960-х гг. шестиэтажные дома, из которых состоял комплекс Мапхо, казались корейцам чудом современной архитектуры. Вместе с тем продать в них квартиры оказалось делом довольно непростым, поскольку людям было непривычно жить на «головокружительной высоте» четвёртого или даже пятого этажа.
В 1960-х гг. Сеул был городом «лунных деревень», или, по-корейски, таль тоннэ. Столь поэтичное название тогда носили городские трущобы. Скопления их располагались, как правило, на высоких холмах, так что обитатели трущоб оказывались немного ближе к Луне – отсюда, вероятно, и произошло их необычное название.
Лачуги «лунных деревень» были сколочены из досок, фанеры и гофрированного железа. Возводились эти строения чаще всего без официального разрешения, а жили в них, как правило, недавние переселенцы, которые пришли в город из нищих деревень Юга или, напротив, с Севера, где укреплялся режим Ким Ир Сена (на протяжении 1945–1953 гг. в Южную Корею бежало более 10 % всего населения Севера). О сносе трущоб до семидесятых годов не могло быть и речи, поскольку это привело бы к политическому кризису: обитатели «лунных деревень» были многочисленны, обладали правом голоса, а жить им было больше негде. В результате, по данным проведённого в 1966 году исследования, в административных границах Сеула насчитывалось 137 000 нелегально построенных жилых домов.
В середине 1960-х гг. правительство решило предоставить обитателям трущоб относительно приличное жилье. В то время в городах богатого Запада идеальным жильём для бедных считались многоквартирные жилые комплексы, и Корея решила перенять западный опыт. Идею льготного муниципального жилья активно продвигал Ким Хён-ок, мэр Сеула с 1966 по 1970 год, которому не случайно дали прозвище Бульдозер. С энергией, невероятной даже по меркам тех стремительных времён, Ким разрушал старый Сеул и строил на его месте новый современный город. За тот короткий период, на протяжении которого он руководил столичной администрацией, Ким Хён-ок изменил облик Сеула больше, чем любой из его предшественников или преемников. Именно при нём был ликвидирован сеульский трамвай, началось строительство эстакадных дорог, были оборудованы первые подземные переходы и началось масштабное строительство туннелей. Одним из его любимых детищ был проект строительства льготного жилья для простых людей – но именно провал этого проекта поставил на его карьере крест.
В декабре 1968 года Ким Хён-ок выступил с заявлением, в котором пообещал решить жилищные проблемы сеульской бедноты, организовав масштабную субсидируемую программу строительства многоквартирных домов. Проект Ким Хён-ока был амбициозным как по объёмам, так и по срокам: за три года предполагалось построить 2000 домов для размещения 90 000 семей из числа обитателей «лунных деревень».
Строить начали без промедления. В 1969 году мэрия Сеула и её подрядчики возвели 406 многоквартирных домов на 16 000 семей – в соответствии с планом, предполагавшим сдачу в 1969 году 400 многоэтажек.
Многоквартирные дома, возводимые в рамках программы Ким Хён-ока, называли симин апхатхы (дословно – «апартаменты горожан»). Квартиры там были очень маленькими: площадь их обычно составляла всего 8 пхён, или около 27 м2 (для сравнения: в наши дни средний размер новых квартир, построенных в корейской столице, составляет 35 пхён – примерно 117 м2). В квартирах, которые были много скромнее советских хрущёвок, обычно имелось две комнаты по 8 м2 каждая, маленькая кухня (4–5 м2) и совсем уж миниатюрный коридор-прихожая. Тем не менее, когда обитатели «лунных деревень» перебирались в новостройки, перемена эта была им очень по душе. Да, их прежние трущобы бывали порой даже просторнее нового жилья, но в многоквартирных домах они имели водопровод, отопление и туалет со смывным бачком. В «лунных деревнях» всё это считалось роскошью.
Проект Ким Хён-ока требовал немалых субсидий: 40 % расходов на строительство покрывало центральное правительство, ещё 40 % приходилось на долю столичной администрации, а вот потенциальный покупатель должен был оплатить только 20 % стоимости своей новой квартиры. Чтобы дополнительно облегчить приобретение квартир, покупателям выделялся льготный ипотечный кредит. Ради сокращения трат на проект мэрия использовала в качестве подрядчиков небольшие и не самые опытные строительные компании.
Всё это выглядело как вполне разумная и даже где-то похвальная жилищная политика, но в 1970 году ей был нанесён сокрушительный удар. Причиной, по которой программу Ким Хён-ока пришлось остановить, стало трагическое происшествие в жилом комплексе «Вау» в столичном районе Мапхо. Кстати сказать, его название не имеет никакого отношения к известному англо-американскому восклицанию – комплекс назвали в честь горы Вау-сан, расположенной по соседству. Комплекс «Вау» был одним из микрорайонов, возведённых в первый год осуществления жилищного проекта Ким Хён-ока.
Ранним утром 8 апреля 1970 года один из домов комплекса «Вау» полностью обрушился, превратившись в гору мусора. Дом построили всего за шесть месяцев до этого, а в эксплуатацию сдали к Рождеству 1969 года. Из 70 жильцов, находившихся в то утро в доме, погибло 32 человека, а 38 получили ранения разной степени тяжести. Могло, впрочем, быть и хуже: жильцы начали заселяться в дом только в марте, так что примерно половина квартир на момент катастрофы ещё пустовала. Если бы обрушение случилось на несколько недель позже, жертв могло бы быть вдвое больше.
Руины жилого дома в комплексе социального жилья «Вау». Эта катастрофа, случившаяся в апреле 1970 года, похоронила планы, оказала огромное влияние на облик корейских городов, остановив программу строительства дешёвого многоквартирного жилья
Как выяснилось в ходе расследования, главной причиной произошедшего стала сама лежавшая в основе проекта идея строить быстро и дёшево (точнее говоря, очень быстро и очень дёшево). Выделенных средств было явно недостаточно для выполнения работ на надлежащем уровне, а строительство требовалось вести рекордными темпами. Стоит ли в такой ситуации удивляться, что архитекторы проигнорировали местные геологические условия и дали совершенно нереалистичные оценки нагрузок на перекрытия: по их расчётам, нагрузки не должны были превысить 280 кг/м2, тогда как на деле они достигали не менее 600 кг/м2.
Отчасти перегрузка здания объяснялась социально-политическими причинами. Поскольку дома строились для бедноты из «лунных деревень», а перепродажа льготного жилья третьим лицам была запрещена, при проектировании предполагалось, что в квартирах будет мало мебели. Однако какими бы маленькими и непритязательными ни казались квартиры в новых домах, они тем не менее были достаточно привлекательны не только для бедноты, но и для представителей низов городского среднего класса, поэтому многие бедняки находили способы с выгодой продать права на жильё более обеспеченным людям. В результате в новых – и, прямо скажем, довольно хлипких – квартирах оказалось много мебели и прочих тяжёлых вещей.
Ситуацию усугубил слабый контроль над строительством со стороны властей. Не обошлось и без взяток, но главной причиной стало то, что строительные компании просто не могли выполнить все положенные требования, оставаясь при этом в рамках выделенного им бюджета.
Возмущение общественности было велико, а речь идёт о временах до 1972 года, когда в Корее ещё сохранялись элементы демократии. Как и следовало ожидать, в печати на Ким Хён-ока стали возлагать ответственность за катастрофу, и через несколько дней он ушёл в отставку, сделав за четыре года управления Сеулом едва ли не больше, чем любой другой мэр корейской столицы за 600 с лишним лет её истории.
Впоследствии Ким Хён-ок некоторое время занимал пост министра внутренних дел, но после гибели Пак Чон-хи в 1979 году и переворота, который привёл к власти Чон Ду-хвана, он не сработался с новым начальством и решил полностью уйти из политики. Вернувшись в Пусан, из окрестностей которого происходила его семья, бывший министр и столичный мэр решил не сидеть без дела: он стал там директором одной из самых неблагополучных средних школ города и со временем превратил её в образцовую. Делами этой школы Ким Хён-ок занимался до конца своей жизни.
Уход Ким Хён-ока похоронил концепцию дешёвого льготного жилья, которую пытался продвигать гиперактивный и талантливый мэр. По инерции строительство дешёвых квартир какое-то время продолжалось, но к 1972 году оно было практически полностью свёрнуто. Вместо первоначально запланированных 90 000 квартир построить в итоге удалось всего около 20 000.