жизни образцом для подражания. Вино в современной Южной Корее – это напиток корейских хипстеров, продвинутых и образованных молодых горожан.
В 2008 году объёмы продаж вина впервые в истории превысили объём продаж сочжу. Впрочем, речь идёт об объёмах в ценовом выражении: поскольку сочжу много дешевле вина, то и физический объём потреблённого сочжу много больше. В 2019 году среднестатистический кореец выпил за год 1,1 литра вина. Это, конечно, куда меньше, чем в средиземноморских странах: в 2016 году среднестатистический француз потребил ни много ни мало 40 литров этого напитка. С другой стороны, это заметный рост по сравнению с недавними временами: в 2001 году на среднестатистического корейца приходилось 0,4 литра вина.
Как уже говорилось, корейцы пьют в основном вино импортное (85 % потребления). По состоянию на 2016 год в пятёрку ведущих поставщиков вина на корейский рынок (в физическом, а не ценовом выражении) входили Чили, Испания, Франция, США и Италия. Если говорить об объёмах, то среди стран – поставщиков вина на корейский рынок давно и уверенно лидирует Чили, но если считать не литры, а доллары, то лидером является Франция – французские вина стоят куда дороже чилийских.
В отличие от вина – напитка продвинутой столичной молодёжи и хипстеров – пиво в Корее стало напитком народным, хотя произошло это далеко не сразу.
Точно известно, когда именно корейцы впервые попробовали пиво – это случилось в 1884 году на банкете, где корейские и американские дипломаты отмечали подписание первого официального договора между двумя странами. Сохранившиеся изображения ясно показывают, что на праздничном столе тогда стояли и бутылки с пивом.
Широкое распространение пива началось в 1890-е гг., когда японские торговцы начали ввозить в Корею японские сорта бутылочного пива. Первым в Корее стал продаваться товар известной японской марки «Саппоро». Как и Корея, в старые времена Япония пива не знала, но к 1890-м гг. японцы уже вовсю пили этот западный напиток. Производство пива «Саппоро» в Японии началось в 1877 году. Два других известных японских сорта, «Кирин» и «Асахи», появились в Корее немного позже, в самом начале XX века.
Следует отметить, что корейское название пива, мэкчу, имеет японское происхождение, хотя и состоит оно из двух китайских иероглифов (сами китайцы для обозначения пива используют другие иероглифы). Означает это название «ячменное вино» Когда-то в Японии использовались те же два иероглифа, но сейчас там предпочитают именовать пиво на западный лад – биру.
Первый пивоваренный завод в Сеуле начал работать в 1908 году. Принадлежал он владельцам марки «Кирин». Первоначально большинство потребителей пива составляли местные японцы, но со временем у пива появились и корейские почитатели.
Поворотным моментом в истории корейского пива стал 1933 год. В августе и декабре того года в Сеуле открылись сразу два больших пивоваренных завода. Как легко догадаться, оба принадлежали японским компаниям. В августе начал работу завод фирмы «Саппоро», а в декабре – завод фирмы «Кирин». На протяжении последующих девяти десятилетий история корейского пива была историей конкуренции этих двух предприятий, которые меняли названия и владельцев, создавали филиалы, разрабатывали новые технологии и вели ожесточённую конкурентную борьбу за потребителя.
После освобождения страны оба завода были конфискованы корейским правительством и затем приватизированы. Пивоваренный завод «Кирин» стал компанией «Тонъян», производящей пиво OB (Oriental Brewery), в то время как его конкурент стал выпускать пиво Crown. Впоследствии обе компании неоднократно меняли владельцев. На настоящий момент потомком «Кирин» является компания OB (Oriental Brewery) – она принадлежит бельгийскому пивному гиганту Anheuser-Busch InBev и производит пиво под марками OB и Cass. Потомком корейского филиала «Саппоро» является компания Hite Brewery, в начале девяностых сменившая имя с Crown на Hite.
Первые годы независимости были трудным временем для всех, в том числе и для пивоваров. Сейчас сложно в это поверить, но основной причиной того, что две главные пивоваренные компании в конце сороковых использовали только 20 % своих производственных мощностей, была элементарная нехватка бутылок, так как в стране их не могли производить в нужных количествах.
В 1954 году в Корее было выпущено 13,5 млн стандартных пол-литровых бутылок пива. Если учесть, что импорта тогда было очень мало, то получается, что среднестатистический кореец в те времена потреблял всего лишь около четверти литра пива в год (!). Стоит отметить, что большинство ингредиентов для производства пива до начала 1970-х гг. приходилось ввозить из-за границы, что немало удорожало готовый продукт.
Рост потребления пива начался в конце 1970-х гг., вслед за урбанизацией и увеличением доходов корейцев. Любопытно, что в семидесятые и восьмидесятые годы пиво играло в корейской культуре примерно такую же роль, какую в последние пару десятилетий в ней играет вино, – то есть воспринималось как утончённый напиток продвинутых горожан (хипстерами корейскую городскую молодёжь семидесятых назвать всё-таки сложно). Вчерашние крестьяне, ставшие горожанами на волне урбанизации, всё чаще считали, что в их положении полагается пить именно пиво, а не сочжу, макколи и иные «плебейские» алкогольные напитки. В это время по всей стране начали появляться пивные залы, которые в Корее на немецкий манер именуют хофф, и потребление пива стало быстро расти.
Впрочем, примерно до 2010 года качественное крафтовое пиво, равно как и тёмное пиво, найти в Корее было не так-то просто. На корейском рынке тогда доминировали светлые сорта бутылочного или баночного пива. Ситуация несколько изменилась после 2010 года, когда стали появляться малые пивоварни и резко, в разы, вырос импорт пива. В последнее десятилетие обычным в Корее стало и крафтовое пиво, и экзотические сорта этого напитка (включая, кстати, и знакомую читателям «Балтику»).
В 2010 году среднестатистический кореец в среднем выпил 40,8 литра пива, а в 2018-м – уже 53,6 литра. Это в 200 раз больше, чем в послевоенном 1954 году. Однако если считать не литры пива, а количество алкоголя, в нём содержащегося, то наблюдается даже небольшое снижение в потреблении пивного этилового спирта – корейцы переходят на более лёгкие сорта.
Особенностью корейских питейных традиций в восьмидесятые и девяностые была популярность так называемого пхоктханчжу, то есть, в несколько вольном переводе, «бомбического напитка». По легенде, его выдумал где-то в 1980 году офицер полиции, который хотел, чтоб надоевшие ему служебные попойки кончались побыстрее – просто в силу того, что все участники мероприятия дошли до максимально возможной кондиции. Идея была проста – в стандартный пивной стакан (225 мл) добавлялось содержимое одного или иногда двух стандартных стаканов для виски (50 мл). Эту смесь полагалось выпить, и, как показал опыт, с ног она сбивала мгновенно. Впрочем, в наши дни пхоктханчжу постепенно выходит из употребления – алкогольная культура в Корее меняется.
Главные перемены связаны с тем, что в целом потребление алкогольных напитков – как «заморских», так и своих, исконных – в Корее в последние годы медленно, но неуклонно сокращается. Потребление алкоголя за 40 лет снизилось в полтора с лишним раза – с 14,8 литра на человека в 1980 году до 8,9 литра в 2016 году.
Причин тут несколько. Во-первых, постепенно уходит в прошлое традиция регулярных (пару раз в неделю!) алкогольных посиделок после работы – традиция, следование которой многие десятилетия было практически обязательным. Во-вторых, в Корее в последние 15–20 лет наблюдается повальное увлечение здоровым образом жизни, который корейцы по непонятным причинам именуют wellbeing (это слово в английском имеет совсем другое значение: «материальное процветание», а вот в корейском его используют как синоним словосочетания «здоровый образ жизни»). Корейцы пьют и реже, и меньше, чем несколько десятилетий назад, и вдобавок начинают предпочитать менее крепкие напитки.
Та же тенденция наблюдается и во всём мире, и не исключено, что лет через пятьсот люди вовсе откажутся от потребления алкоголя. Но пока до этого ещё очень далеко, в том числе и в Корее.
В Корее меняется всё, включая и отношение к некоторым, казалось бы, незыблемым политическим принципам, и к представлениям о будущем страны. О том, как сейчас меняется отношение к перспективам объединения, пойдёт речь в следующей главе.
53Как относятся в Корее Южной к Корее Северной?
2000-е гг. – меняется отношение к объединению страны
Дать ответ на вынесенный в заголовок вопрос не так просто, потому что единой позиции по отношению к Северной Корее у южнокорейского общества нет.
Южная Корея политически является глубоко поляризованным обществом. Уже не первое десятилетие политическую жизнь страны определяет противостояние двух лагерей: так называемых консерваторов и прогрессистов. Обозначения эти лучше всего брать в кавычки – в том числе и потому, что южнокорейские «консерваторы» по своим политическим взглядам далеки от консерваторов европейских и американских, а южнокорейским «прогрессистам» вообще трудно подобрать западные аналоги. Несколько упрощая, можно считать, что «консерваторы» – это сторонники (умеренные) рыночной экономики, в своей внешней политике ориентирующиеся на Соединённые Штаты (я бы даже сказал, ориентирующиеся на Соединённые Штаты фанатично и истово). Их оппоненты-«прогрессисты», по европейским меркам, могут быть описаны как умеренные социал-демократы, но от европейских левых южнокорейские «прогрессисты» отличаются, в частности, ярко выраженным национализмом.
Нет особого смысла даже упоминать названия партий, с которыми в данный момент эти политические лагеря ассоциируются. Дело в том, что в Южной Корее сложилась довольно необычная традиция – обе главные партии периодически ребрендируются. Иначе говоря, при приближении очередных парламентских или президентских выборов и «консерваторы», и «прогрессисты» обычно заявляют о роспуске партии и создании партии новой, которая, в общем, от старой отличается исключительно эмблематикой и названием – но не программой и не личным составом руководства на всех уровнях.