Я на несколько секунд задумался, не зная, что ответить.
— Немцы сейчас ничего не заметят. Мы сюда прошли, как по бульвару, — крикнул Витька. — Когда станем взлетать, то все подумают, что это кто-то из своих.
— Ты с нами? — спросил Сашка.
М-да, все мои планы рухнут в одну секунду, если отвечу «да». Но, опять же, уничтожение аэродрома прекрасно сыграет мне на руку. Есть два неплохих свидетеля моего подвига. И пусть я продолжу играть в потерявшего память, есть немаленький шанс, что меня уже не сунут на зону, как крайне подозрительную личность. Да, шансы на такой исход минимальны, это только свидетели имени Солженицына верят в подобный стопроцентный исход, но всё же они есть. Сумасбродство на местах ещё никто не отменил. А если суметь договориться с этой парочкой, то и судьба пехотного вани с винтарём обойдёт меня стороной. Эти двое, вернее трое, точно не из полковой разведки. Как минимум дивизионная, а то и армейская. Если они вообще не из ведомства Берии. Хотя последнее всё же больше из области фантастики. Не могу же я постоянно сталкиваться с энкавэдэшниками?
— Если пообещаешь, что я буду и дальше с вами служить вместе, то полетели, — наконец, сказал я и пристально взглянул в глаза мужчине.
— Обещаю, я смогу подобное сделать. Тем более мне такой боец очень пригодится. Слово красного командира, — уверено произнёс он и протянул мне ладонь.
— Тогда я с вами. Говори, что делать.
— Что и делал раньше. Гоняй германцев, чтобы они нам не помешали. А потом рви во все лопатки вон туда, — он махнул рукой в нужном направлении. — Мы там тебя будем ждать.
— Долго не ждите, — на всякий случай перестраховался я. — Улетайте при первой удобной возможности. Вы же потом к Прохору Фомичу?
Сашка утвердительно кивнул.
— Вот там и встретимся, если что.
Я вновь накинул невидимость и с ещё большей активностью принялся уничтожать гитлеровцев. В первую очередь занялся ближайшими зенитными гнёздами, которые могут доставить проблем «шторху»…
В самолёт я успел. Только чуть-чуть замешкался при посадке. Привык, что у таких мелких «птичек» имеется специальная дверка в фюзеляже. Здесь же всё было иначе. За штурвалом сидел Сашка. Сбоку от него пристроился Виктор. Мне досталось место позади. Здесь торчал пулемёт, стволом наружу и прикладом в кабину, а под ним на стенке крепились несколько «барабанов» с патронами.
«Как мы тут вчетвером поместимся-то, — подумал я, едва сумев устроиться в самолёте. Потом посмотрел на аэродром, который стал понемногу отдаляться и усмехнулся. — Позади всё горит, впереди все рыдают… скоро будут рыдать!».
По нам не стреляли. Вероятно, посчитали своими, которые смогли единственные подняться в небо.
Глава 8
ГЛАВА 8
Сашка ювелирно посадил трофейный самолёт на дорогу в километре от прохоровского хутора. Чуть дальше уже начиналась зона действия амулетов. Отсюда придётся идти по большой дуге и времени это займёт не меньше сорока минут.
Оба красноармейца ушли на хутор, а я остался охранять самолёт. Чуть подумав и ещё раз оценив кабину, посчитал, что вчетвером внутри будет не то что тесно, а вообще можем не уместиться, и взялся выкидывать всё лишнее. Под это определение попал также пулемёт с боеприпасами. Вместе они весят за двадцать килограмм, плюс крохотное сиденье стрелка и сиденье пассажира рядом с пилотом, плюс ещё кое-что по мелочи. Всего набралось килограмм сорок лишнего веса, снятого и выброшенного из кабины. Всё грубо отламывал или отрывал.
Красноармейцы отсутствовали примерно два часа. Я издалека заметил их и Прохора, вышедших из рощицы и напрямую пошедшие к самолёту на дороге. Третий боец шёл сам, правда, опираясь на Витьку, закинув ему на шею руку, а тот придерживал товарища за пояс. Сашка двигался позади и чуть правее, крутя головой по сторонам. Самым первым в их группе ступал хозяин хутора.
— Молодец! — немедленно похвалил меня Сашка, увидев раскуроченную кабину. — Я сам позабыл сказать тебе чтобы лишнее выкинул из самолёта. Вчетвером нам внутри будет и без того тесно.
Когда красноармейцы стали помогать устроиться в кабине раненому, ко мне подошёл Прохор Фомич.
— Улетаешь, значит?
— Улетаю, Прохор Фомич, — кивнул я. — Бог даст — увидимся ещё.
— Всё может быть, — также покивал он в ответ. Чуть помолчал и добавил. — Я-то думал, что с нами останешься. Комсомольцам бы помогал. Они хоть и молодые-дурные, но правильные ребятки. Глядя на тебя быстро за ум взялись бы.
— Я там, — кивнул головой в сторону далёкой линии фронта, — смогу помочь намного лучше. Возможно так, что не придётся молодёжи зазря гибнуть. И уж точно смогу помочь сберечь тысячи жизней таких ребят, как Андрей и Егор с Ильёй.
— Тогда Бог в помощь тебе, Андрей, — произнёс он, а потом взял и перекрестил меня.
В этот момент со стороны «аиста» донёсся возглас Сашки:
— Андрей, мы готовы! Только тебя ждём! Ты с нами?
Они не только усадили раненого в кабину, но и уже развернули самолёт вдоль дороги, в обратную сторону, чтобы при взлёте не попасть под воздействие амулетов.
— Иду! — крикнул я в ответ и протянул руку Прохору. — Прощай, Прохор Фомич. Напоследок от себя скажу: готовься, что война продлится долго и будет страшнее, чем первая. Немец пришёл к нам другой, очень жестокий, которому нужна лишь земля и рабы. Остальных будет выжигать без малейшей жалости. Не забывай следить за амулетами. Так у тебя и других будет шанс спастись.
— Я тебя понял, — сказал мужчина и ответил крепким рукопожатием.
В кабине самолёта пришлось скрючиться чуть ли не в позе эмбриона, только сидя. Сергею оставили место впереди. Мы с Витькой скорчились и тесно прижались друг к другу сзади.
Взлетел самолёт на удивление — моё — быстро и легко. Особых различий между взлётом втроём с немецкого аэродрома и с дороги я не заметил. Трясло чуть-чуть больше, вот и всё.
— Как бы наши нас не сбили, — сказал Витька. Возможно, это были мысли вслух, но мы сидели так близко, что я услышал всё несмотря на окружающий шум.
— Главное, чтобы бензина хватило, — крикнул я ему в ответ.
Его опасения не оправдались. Отчасти. Ни советская, ни немецкая авиация на нашем небесном пути не повстречалась. Но дважды мы попадали под обстрел с земли. Один раз по нам пальнули несколько винтовок и пулемёт из небольшого леса, над которым мы пролетали. Во второй раз стволов было намного больше и били по нам из окопов и ячеек возле крупной деревни. Пара пуль пробила остекление с левой стороны. Просто чудом никого из нас не задело.
— Все целы? — прокричал Сашка.
Мы с Витькой почти синхронно рявкнули:
— Да!
— Да!
— Отлично! — отозвался он. — Готовьтесь к посадке, нам мотор повредили. С десяток километров протянем, не больше!
Я и сам уже услышал перебои в работе двигателя, громкий неравномерный стук, вписавшийся в неё и скрежет. Рисуемого в фильмах густого дыма не видел и не ощущал. Но возможно его сносило вниз ветром. Или в этом самолётике нечему гореть в таком количестве.
Я был готов к самой жёсткой посадке вплоть до критических последствий. На всякий случай шёпотом зачитал защищающий заговор. Энергии-то и жизненной силы во мне после недавней жертвы было ещё ого-го сколько!
Сашка направил самолёт на поле, покрытое густой зелёной травой с мелкими сухими метелками. Среди них иногда мелькали высокие кочки муравейников. Три раза самолёт бился о землю и вновь подлетал вверх. После четвёртого столкновения с поверхностью покатил по автомобильному. Сквозь звуки разламывающегося двигателя я слышал шорох травы, бьющейся по фюзеляжу. Сравнение с автомобилем вылезло в сознании не просто так. Нас трясло словно в «буханке», несущейся по дырявому асфальту или колеистой грунтовке на полной скорости. Наконец, «шторх» замер. Практически вместе с остановкой исчезли все звуки. Только что-то слабо потрескивало в передней части самолёта.
— В следующий раз я лучше поползу через передовую, чем так лететь, — с тихим стоном произнёс Сергей.
— Зато мы уже дома, — ответил ему наш пилот и следом спросил. — Ты как?
— Растрясло, но терпимо.
Первыми наружу выбрались мы с Виктором. Потом помогли Серёге. Последним покинул самолёт Сашка. Он покрутил головой по сторонам и уверено махнул рукой куда-то в сторону далёкой рощи за хвостом «аиста»:
— Нам туда.
Ещё когда мы только подошли к первым деревьям, то услышали звук автомобильного двигателя и грохот разболтанных бортов.
— Кажись, это за нами, — хмыкнул Серёга.
— Горячо нас встречать будут, — поддакнул ему Виктор.
— Если сразу не прибьют, то потом легче будет, — высказался и Сашка. — Документов-то у нас нет. А сейчас все нервные и злые ходят.
— Шуточки у вас, однако, — покачал я головой. Возвращение к своим, вернее приход к своим, заставлял сильно нервничать. Чёрт его знает, как всё пойдёт. Мне обещали защиту и поддержку, вроде бы, но не всё в жизни бывает так, как рассчитываешь.
— Да какие шуточки, Андрей, — вздохнул Сашка. — Мы на дымящемся немецком самолёте пролетели как минимум над штабом какого-то полка. Сейчас оттуда за нами направили отряд. Точнее к месту нашего приземления. Диверсантов же сейчас как блох на уличной дворняге.
Вскоре мы увидели полуторку и четырёхколёсный броневик с пулемётной башенкой недалеко от рощи с другой её стороны. От них шли полтора десятка красноармейцев с винтовками. У половины на «мосинках» торчали штыки. От их вида меня невольно передёрнуло. Почему-то вид немецких карабинов или СВТ с кинжальными штыками почти не пугали, в отличие от этих винтовок с сорокасантиметровыми «иголками».
— Андрей, откинь подальше в кусты свой автомат, — сказал Сашка и сам первым подал пример. — Пехота может не разобраться и открыть стрельбу при виде немецкого оружия.
— Понял.
Мой «шмайсер» полетел в сторону.
— Саш, может мне скрыться и со стороны посмотреть, что и как? — предложил я.
Тот на секунду задумался. потом отрицательно мотнул головой: