— Значит, память он потерял не всю, — слабо усмехнулся Сталин.
— Карацупа рассказал о повреждённой справке из Пинской больницы, где сохранились его имя с отчеством и частично фамилия. Чуть позже он сообщил Панкратову, что вспомнил, как служил в милиции в звании капитана. Но без подробностей. Боевая подготовка и манера себя вести натолкнула командира группы на мысль, что объект мог служить в ВЧК или ЧОН, а после этой службы оказаться в милиции.
— Карацупа… пожалуй, давай называть его по фамилии, раз он уже представился сам. Так вот, Дианов предпринял какие-то шаги для своего опознания? Насколько я помню, Иванов назвал ему несколько паролей для встречи с нашими сотрудниками и военнослужащими. Он их использовал?
— Сейчас нет. Только в тех эпизодах, про которые нам уже известно, — отрицательно мотнул головой нарком. — Насколько могу судить, его полностью устраивает сложившаяся ситуация. Он ещё Иванову говорил, что простой солдат из окопов и будет рад вернуться в них.
— Хорошо, — Сталин чуть кивнул в ответ на слова Берии. — Если он не хочет встречаться с нами, то мы сделаем вид, что его не узнали, — тут он во второй раз за время беседы вновь усмехнулся. — Найди в его устройстве фотокарточку с ним. Ту, которая лучше всего подходит для нашего времени. Используй её для документов и в личном деле. Дианова внеси официально в состав отряда Ковалёва и конкретно в группу Панкратова. Он был у себя капитаном? Значит, пусть станет лейтенантом в твоей службе. Все нюансы утрясёшь сам. Не мне тебя учить, — он вновь задумался на несколько секунд и затем продолжил. — Ты говорил, что он с бойцами разгромил немецкий аэродром?
— В докладе Панкратова говорится, что даже не разгромил, а уничтожил. Больше тридцати бомбардировщиков «хенкель». Сводки с фронтов подтверждают резко снижение вражеских авианалётов на том участке. С самого аэродрома группой был угнан разведывательный самолёт «шторх». На нём они пересекли линию фронта и приземлились в расположении наших войск. Также при возвращении к месту дислокации лично Диановым были уничтожены два немецких истребителя.
— Как он это сделал? — проявил сильную заинтересованность Сталин.
— Из ручного пулемёта. Уничтожение самолётов документально подтверждено, — Берия сделал короткую паузу и задал вопрос. — Коба, может, ему дать награду? Так мы покажем, что знаем о его появлении и принимаем его решение быть на передовой. И то, что он может обратиться к нам в любой момент. А наградить его предлагаю Красной звездой. Если не дурак, то этого ему хватит, чтобы понять все расклады в свой адрес.
— Разумеется, — кивнул в ответ хозяин кабинета. Слова наркома полностью сходились с его мыслями. — Только не Красную Звезду, а Красное Знамя. Эта награда достойна того, кто уничтожил целый аэродром. За истребители вручить премию. Его группу наградить соответственно. Направить корреспондентов, чтобы они сделали снимки и написали статью о подвиге Дианова, в ходе которого он уничтожил истребители.
— Награждение орденом как провести?
Сталин вновь задумался. Наконец, произнёс:
— В Кремле. За истребители кроме премии выдать медаль «За отвагу». Первое награждение провести до встречи с корреспондентами. Задним числом наградить Красной Звездой и вручить вместе с медалью. На газетном снимке он должен быть с обеими наградами. Пусть граждане увидят, какие герои защищают их на передовых рубежах и узнают про их подвиги.
— Красную Звезду? За что? — Берия искренне удивился. Щедрость старого соратника по революции была необычной. Неужели он настолько сильно устал, что так размяк?
— За его помощь, которая не дала нам скатиться в ту яму, в которую мы упали там. Это будет справедливо.
— Тогда, может орден Ленина?
— А вот это будет лишнее. И привлечет ненужное внимание, — отрезал Сталин. — Данный орден он пусть лично заслужит своими поступками. Хотя, полагаю, этот момент не заставит себя долго ждать.
Глава 11
ГЛАВА 11
— Ох-ре-неть! — непроизвольно вырвалось у меня, когда я получил в руки новенькую бордовую «корочку» с моей фотографией и информацией, что я являюсь лейтенантом ГУГБ НКВД. Фото я узнал сразу. Оно из моего мобильного. Фотограф слегка её заретушировал, замазал лишнее на фоне, но она всё равно осталась узнаваемой.
— Я сам удивлён, Андрей, — тут же подал голос Панкратов. — Я же тебе говорил, что ты простой человек. И точно наш. Из нашей службы. Вон как быстро нашли твои документы.
— И что там? — я с интересом посмотрел на него.
— Да чёрт его знает, — развёл он руками. — Кажется, даже майор Ковалёв не в курсе. Тебя к нам просто перевели откуда-то и закрепили за моей группой. Даже командир не в курсе, где ты до этого служил. В личном деле всё чисто. А ты сам что-то вспомнил?
— Ничего, — я отрицательно помотал головой.
— Жаль. Ну, да ничего, вспомнишь ещё, — закончил он уверенно.
От него же я узнал, что скоро буду награждён медалью «За отвагу» за сбитые истребители. К ним ещё по слухам премия идёт в размере двух тысяч рублей. А это деньги очень немалые. А ещё «Красной Звездой». История награждения ордена неизвестна. Вроде как награда только-только меня нашла за подвиг во время Польского похода. Сейчас его называют чуть-чуть не так, но это не суть важно лично для меня. А что за подвиг? Когда? Где конкретно?.. Тайна! Хотя лично я подозреваю, что так власти подмасливают меня, создавая нужный образ и положительное впечатление. Вот только — всего лишь «Красную Звезду»? На чуть-чуть мне стало обидно. Уже за аэродром я заслужил — скажем честно — медаль Героя СССР.
Что из всего этого уяснил я? А то, что про меня в Кремле уже знают, но отчего-то медлят с личной встречей. Значит ли это, что там приняли моё желание воевать на фронте, а не уехать в тыл и изображать из себя великого прогрессора? Полагаю, что да. Из этого же проистекает, что ко мне руководство страны относится крайне лояльно, а что будет потом неизвестно. Но конкретно сейчас они позволяют мне уйти в свободное плавание, раскрыв все пути.
Также нежелание встречаться со мной может быть связано с моими способностями. Панкратов — я уверен в этом — во всех подробностях рассказал о том, что видел. И пока руководство СССР не будет точно уверено в моей полной лояльности или в том, что смогут защититься от сверхспособностей, меня будут держать на значительно удалении от Кремля. Но тут наши желания совпадают. Если уж и ехать в Москву, то только ради отдыха и желания взглянуть на столицу этой эпохи. С другой стороны, я могу и ошибаться. Слишком огромна у нас разница в менталитете, жизненном опыте и взглядах на окружающий мир. В том числе на политику.
«А может, однажды и позовут к себе, чтобы взглянуть, оценить да поговорить по душам, чтобы узнать, как научиться таким же способностям», — вдруг подумалось мне.
Моя задумка с коробчатыми магазинами для ППД удалась. Ремонтник из рембата сам связался со мной, когда всё было готово. Попросил прощения за то, что доложил «куда следует».
— Товарищ сержант, сам же должен понимать. Время такое. Не в колхозную кузницу пришёл ведь, чтобы шестеренку заварить, — с виноватыми нотками сказал он мне при нашей новой встрече. — Зато, когда особый отдел дал добро заняться твоими магазинами, то я всё сделал в срочном порядке.
На мне всё ещё была форма со старыми сержантскими петлицами. Сообщать, что отныне я по званию практически сравнялся с командиром его роты, а то и всего батальона, не стал.
— Я без претензий, — успокоил я его. Хоть и имелась лёгкая злость на слесаря, но в чём-то он был прав. К тому же мужик мне мог быть ещё и в дальнейшем полезен. Хотя бы те же магазины будет продолжать делать. Уверен, что и мне, и другим, кто оценит их простоту и удобство, они понадобятся. — У меня ещё к тебе дело есть.
— Весь во внимании.
— Вот такую ручку к автомату сделай. За мной не заржавеет, — я достал из кармана гимнастёрки сложенный листок из ученической тетради. На нём я худо-бедно изобразил тактическую рукоятку.
— А материал какой?
— Да любой. Хоть из дерева, хоть основу железную, а накладки из пластмассы. Только как можно легче.
— Хорошо. Сделаю, — кивнул он. И ещё раз сказал, протянув ладонь. — Ещё раз извини, Андрей.
— И я ещё раз скажу, что всё нормально, — я крепко пожал ему руку. — А теперь показывай свою работу, Вов.
Мужчина склепал аж шесть магазинов. Внешне они очень напоминали знакомые мне «рожки» для АК. Толькоу́же и немного длиннее. У каждого длина была сантиметров двадцать пять. По словам слесаря, в него умещается тридцать семь патронов. К моему автомату они подошли просто идеально. Только к размерам нужно будет привыкнуть. Но это дело времени.
Вот что значит золотые руки у человека! Есть самородки в нашей стране, есть! И их немало. Как тут не поверить в рассказы про Левшу, сумевшего подковать блоху?
— Сверял по двум автоматам в нашем батальоне, — пояснил мне Владимир. — Сидят прочно, патроны заряжать легко. Выходят без проблем.
— Держи, — я отстегнул от пояса флягу и протянул собеседнику. — Чистый спирт. Перед употреблением разбавлять. И вот ещё, — я достал из-за голенища сапога замотанный в лоскут парашютного шёлка «вальтер».
— Спасибо. Андрей. Ручку сделаю до завтра. Подходи с утра после построения.
С побрякивающими в «сидоре» поделками рембатовского слесаря я вернулся в дом. Здесь достал тетрадку, линейку, карандаш и принялся чертить «разгрузку» под новые магазины. Уже знаю того, точнее ту, кто мне её сошьёт за ночь. А офицерский сухпаёк будет платой. Наша группа получала именно такой, по блату, хех. И имела чуть ли не безграничный доступ к запасам «наркомовских». Правда, приказа о выдачи фронтовых ста грамм ещё не вышло, поэтому получали мы спирт у медиков. Не последнюю роль в этом деле играл Витька. Выпивохой он не был, такого бы и не стали держать в столь серьёзном подразделении. Просто за жидкую валюту в армии можно было получить очень