— И даже после такого, патрули не увеличили? — чуть удивился я.
— Я с унтером одним поговорил на ближайшем перекрёстке, откуда видели столовую. Попросил дать спички прикурить и заодно вроде без интереса спросил, что это там за свежие развалины дымятся. Мол, неужели русские самолёты бомбили? — вновь вместо Панкратова ответил мне Иван. — И от него узнал, что все считают, что сапёры сами виноваты. Спьяну и по расхлябанности случайно подорвались на своей взрывчатке.
— Жаль, что они так про эшелон с топливом не подумали, — улыбнулся я. — Что это машинист неудачно закурил на рабочем месте.
Товарищи весело заржали.
О том, что наша группа подорвала состав и закупорила железную дорогу на несколько дней было сообщено в тот же день. Чуть позже был получен ответ и новый приказ. С нашими планами он не расходился. Почти. Нам предписывалось продолжить диверсии на железной дороге. Обещали прислать новый самолёт с взрывчаткой. Как раз сегодня в ночь он и должен был прилететь. К сожалению, в назначенный час мы не услышали звука авиадвигателя. Прождав ещё некоторое время на лугу, мы затушили костры, раскидали несгоревшие ветки и торопливо покинули место несостоявшейся встречи.
Будь мы обычной группой, то отсутствие груза с ВВ стал бы серьёзной проблемой. Но у нас был я, скажу без лишней скромности. Немного взрывчатки у нас оставалось ещё от «щедрот» немецких сапёров. Всего двенадцать трёхкилограммовых зарядов. Сашка из имеющихся средств соорудил замедлитель. Один механический таймер и один условно химический. Во втором случае использовал самый обычный кусковой сахар. После закладки заряда взрыв должен произойти примерно через двадцать минут. Плюс-минус.
В тот же день после несостоявшегося приёма авиагруза мы отправились в город выполнять задание.
Шли втроём. Я, Панкратов и Хари. Латыш был в своей камуфляжной форме, вооружённый немецким автоматом и в немецкой пилотке. Сверху на плечи набросил трофейную пятнистую накидку. Мы с Сашкой пошли в трофейной униформе, которую постирали и как смогли разгладили. Самые крупные складки убрали при помощи котелка с кипятком, направляя пар на ткань. Получилось очень неплохо. Я и латыш несли ранцы со взрывчаткой и детонаторами. Сашка, как офицер, передвигался налегке.
Наш «кубель», отжатый у саперов, до сих пор не нашли несмотря на все облавы и прочёсывания. Очень мы его хорошо укрыли.
«Даже слишком хорошо», — подумал я, с кряхтением помогая вытолкнуть военную легковушку из небольшого оврага, густо заросшего кустарником так, что можно пройти рядом и не заметить, что за растительностью скрывается складка местности.
Без лебедки точно не справились бы. А без физических возможностей Хари и моих не помогла бы и она.
— Патруль, — сказал я Сашке при виде грузовика и примерно отделения солдат рядом с ним. Враги расположились на перекрёстке, где сходились три грунтовых дороги. Одна вела в сторону гравийки, две других тянулись к ближайшей деревне и в колхозные поля.
— Сам вижу. Что делаем? К ним?
— Угу.
— А дальше?
— Попробую их старшего заболтать. Если повезёт, то обойдётся без стрельбы, — ответил я.
При виде нашей машины солдаты слегка оживились. Но тревоги в их движениях не было. Вероятно, до них не довели, что вражеские диверсанты могут передвигаться на их транспорте и носить их форму. Из кабины вышел фельдфебель с короткими усиками под носом. Был весь какой-то высокий, нескладный с худым вытянутым лицом.
— Фельдфебель, к машине! — повелительно потребовал Сашка, не глядя на двух солдат, шагнувших было к нам с проверкой.
— Герр гауптштурмфюрер, — подскочил тот к «кубелю».
В этот момент я зашептал заговор:
— На море-океане на острове Буяне под дубом могучим спит сила гремучая. Эту силу я беру и на крепкого мужа завожу…- Пара мгновений — и фельдебель попал под мой полный контроль. Наклонившись вправо, я негромко сказал. — Веди себя обычно, естественно. И полностью выполняй все указания гауптштурмфюрера.
— Яволь, — также тихо шепнул тот.
Сашка протянул ему свои документы, потом вышел из машины и поманил за собой зачарованного немца. Вдвоём они отошли на десяток метров от машин и от отделения гитлеровцев. С такого расстояния те не могли разобрать о чём они переговаривались. Зато я всё неплохо слышал благодаря усиливающему заговору. Панкратов расспросил фельдфебеля о расположении постов, количестве солдат, кто конкретно там стоит и кого ищут. Узнал про свои документы и «вездеход», в котором мы сами проставили даты и время. Спросил пароли действенные на сегодня. Как оказалось, свою липу лучше никому не показывать. Всё-таки кое-какие пометки на каждый такой пропуск в том штабе ставились каждый день. И спускались они откуда-то «сверху». А вот личные документы были железными. Ни моё, ни Сашкино новое имя-звание не числилось в розыске. По крайней мере, этим солдатам ничего подобного не было известно. После того как немец был выдоен досуха, Сашка подозвал к себе меня. От меня требовалось поставить блок у немца на нашу троицу чтобы после исчезновения заговора фельдфебель и думать забыл о нашей встрече. А перед этим вставил капитального фитиля подчинённым, чтобы те позже не лезли с расспросами про странных эсэсовцах, которые смогли построить их командира. С чем я легко справился.
— Нам бы бензинчика долить, — шепнул Хари, когда мы вернулись к своей машине. — Пусть канистру нам дадут.
— Фельдфебель! — вновь подозвал к себе немца Сашка. Когда тот подскочил к нему, вытягиваясь так, словно черенок от лопаты проглотил, он приказал. — Нам нужен бензин. Если есть полная канистра, то прикажи её принести. Если нет, то пусть твои солдаты снимут нашу пустую и сольют с грузовика.
— Сейчас всё будет сделано, господин гауптштурмфюрер.
Полная канистра у немцев нашлась. На месте заправляться не стали. Приказали привязать её на место нашей на капоте и умчали в сторону горизонта.
Глава 18
ГЛАВА 18
Сашка оказался прав. Особого изменения в количестве патрулей в Житомире я не заметил. Разве что цеплялись они к нам чаще, чем перед подрывом эшелона с топливом. Но наши с Панкратовым документы и вызнанные у фельдфебеля пароли помогали. Собственно, отдувался только командир. Пароля и его удостоверения хватало, чтобы патрульные не спрашивали документов у меня с Хари. Если честно, я не понимал зачем мы взяли с собой латыша в самое кубло гитлеровцев. Как-нибудь взрывчатку дотащили бы и вдвоём, а сейчас в любой момент мы могли нарваться на кого-то, кто обратит внимание на неуставные штаны нашего беспаспортного «эсэсовца». Хорошо ещё, что перед заброской мы все переобулись в немецкие сапоги. Их характерная подошва, вся усыпанная гвоздями, оставляла такие отпечатки, которые помогали оставаться незамеченными в тылу оккупантов. Конечно, мелочь, но из них и складывается чаще всего вся картина сущего.
Я настолько зациклился на этой мысли, что принялся высматривать подходящего немца, чья одёжка подойдёт нашему здоровяку. И ведь нашёл! Приметил двух немцев. Оба в оберфельдфебельских званиях. Один из них лицом походил на нашего товарища. Правда, комплекцией немного уступал.
— Саш, гляди, — шепнул я на-немецком Панкратову, — вылитый наш Хари.
Тот оценил фрица и с небольшим сомнением в голосе сказал:
— Не так чтобы прям вылитый, но похож, соглашусь. Что ты хочешь сделать?
— Заговорю обоих. Этот отдаст нам свои документы, а второй его прикончит, разнесет ему всё лицо и пустит себе пулю в лоб. Все концы в воду, — озвучил я свою идею, только что пришедшую мне в голову.
— Андрей, ты потом сможешь на станции работать? — нахмурился он после моих слов. — Сам же говорил, что после подчинения ты сам не свой и нуждаешься в длительном отдыхе.
— Справлюсь. Просто без документов Хари у нас вроде часовой бомбы, которая не знаешь когда рванёт.
— Хорошо. Действуй.
Всё прошло как по писанному. Сашка с нами за спиной подошёл к прохлаждающейся парочке немецких вояк, о чём-то весело болтающих.
— Предъявить документы! — непререкаемым тоном потребовал он.
Те глянули на него. Увидели знаки различия, оценили молнии в петлице и вытянулись. Солдатские книжки вытащили из карманов в одно мгновение. В это же время я беззвучно шептал подчиняющий заговор. Один… второй…
— Всё, герр гауптштурмфюрер, готовы, — сказал я Панкратову.
— Да я уже и сам вижу. Они же как оловянные солдатики стали со стеклянными глазами, — ответил он мне и протянул одну из книжек Хари. — Внимательно прочти и запомни. Теперь это ты.
Я же вдруг подумал о том, что после наших дел в немецком тылу передаст Сашка в Москву. Про мою способность подчинять людей сообщит обязательно. И вот тут ко мне может прийти полный писец. Любая власть трепетно относится к своей свободе и волеизявлению. И такой, как я является потенциальной угрозой всему этому.
«Твою ж мать», — мысленно сплюнул я, представив в какую чёрную дыру загнал себя в желании выполнить задание и сохранить жизни боевых товарищей. — Меня же утопят, как котёнка'.
— Анд… шарфюрер Барт, — вырвал меня из самоедских мыслей голос командира. — Заснул? делай с ними, что хотел. И поскорее, а то тут народу слишком много. И половина на нас пялится.
Я быстро отдал нужные команды зачарованным гитлеровцам. Им предстояло зайти за ближайший угол квартала и распрощаться со своими жизнями. Кстати, документы второго приговорённого Сашка оставил при себе. Пусть потом немчура гадает, что за два вооружённых суицидника в форме вермахта образовались в центре Житомира. К слову сказать, оба фрица оказались интендантами из танкового полка, прибывшего на станцию. Дальше эшелон не поехал из-за уничтоженных путей в самом неудобном для гитлеровцев месте. Ни объехать, ни проложить рельсы сбоку в обход повреждениям. Расспрашивать подробно не было времени. Только самое основное и узнали.
— Тебе бы ещё шею замотать или щёку, — мимоходом сказал Сашка латышу.
— Зачем? А-а, чтобы не отвечать, если спросят? — откликнулся тот. — Вроде как ранен или болен?