Без ложки дёгтя не обошлось. Путём сбора слухов удалось выяснить, что эти образцы оружия чуть ли не единственные, что созданы на текущий момент. А мы являемся всего лишь эдакими тестерами, так как имеем прекрасный боевой опыт и держали в руках как советское оружие, так и немецкое. То есть, можем мгновенно почувствовать слабые и сильные стороны «стрелковки».
С другой стороны, сейчас только сентябрь сорок первого года! И подумать только — уже начато производство оружия, которое в моём времени должно появиться только через два и четыре года. Пусть это и всего лишь первые пробные образцы.
«А вот пистолет отчего-то не показали. Видимо, что-то с ним не заладилось», — подумал я. Ничего странного в этом не нашёл. И ППС, и СКС хранились в виде чертежей на моём телефоне. А вот ПММа там не было. Ну, разве что в одной из электронных энциклопедий. Но там чисто описание, ТТХ с рисунком полной-неполной разборки. С такими данными запустить в производство оружие быстро не выйдет. Да и пойдут ли власти на такое? Слишком много изменений в экономике и производстве.
Глава 26
ГЛАВА 26
Великая Отечественная война в этом временном ответвлении пошла совсем не так, как в моём времени. Для нас всё выходило намного лучше. Для немцев дела шли крайне неудачно. Но об этом знали, полагаю, всего несколько человек. Я, майор Иванов, Сталин и точно Берия. Может, кто-то ещё из высшего руководства. А также несколько человек из тех, кто занимается выуживанием информации с моего смартфона. Вряд ли этим занимается сам нарком или его порученец Иванов.
Уже стояла середина сентября, а намёков, что Красная армия оставит Киев и в помине не было. Мало того, из города почти полностью эвакуировали гражданское население и всё производство. Кажется, командование готовило его к уличным боям. Два крупных немецких плацдарма через Днепр были разрушены. Едва только гитлеровцы закреплялись на нашем берегу, как следовал массированный артналёт и последующая атака с помощью танков и пехоты.
Под Кременчугом немцы переправлялись на наш берег дважды и дважды наводили понтонную переправу. Во всех случаях они использовали лодки с моторами. Лёгкие посудины из алюминия и тонкой жести с простым маленьким бензиновым двигателем. На них гитлеровцы стремительно переправлялись на противоположный берег, высаживали передовые группы и отправлялись за новыми. И всё-таки умения удерживать плацдармы у них не было. Захватывать — да, но не закрепляться на них так, чтобы цепляться за землю зубами. Вот мы, русские, в этом профессионалы. Пусть и льём свою кровь не жалея. Примеры тому были и на СВО.
Ни киевского, ни вяземского котла в этой вселенной явно не будет. Тьфу-тьфу-тьфу.
Ленинград тоже стоял. Несмотря на очень близко подошедшие дивизии группы армий «Север» к городу о блокаде и речи не шло. Холуи финны, глядя на своих хозяев, тоже не проявляли чудеса героизма и не страдали приступами самоотверженности в наступлении. Топтались на позициях далеко от тех, на которых уже должны быть согласно плана. Правда, как уже сказал, немцы сами не смогли добиться поставленных себе задач. Очень и очень не смогли. Для наступления на город им капитально не хватало резервов. Те в большинстве своём уходили группе «Центр», который иступлено бодал киевское направление. По поступавшим развед-донесениям Гитлер в категоричной форме приказал взять столицу УССР. Вроде бы даже лично снял с должностей несколько генералов и отправил тех в отставку. Из-за чего эшелон за эшелоном и колонна за колонной шли на юг, а не на север.
Меня с моей группой, в которой я уже навсегда, кажется, прописался, отправили опять по старому маршруту. То есть в тыл к немцам громить их коммуникации, нарушать работу тыловых частей, совершать налёты на аэродромы и базы с горючим. Последние два варианта стали основными нашими целями. Никто лучше нас не мог справиться с уничтожением нескольких десятков истребителей, штурмовиков или бомбардировщиков. А если уж совсем уточнять, то без лишней скромности добавлю — никто лучше меня.
Обучение на ускоренных курсах диверсантов заметно повысили мой профессионализм, несмотря на несколько лет, отданных СВО. Слишком отличалась эта и будущая война. В первую очередь я прекрасно научился минно-взрывному делу. И теперь мог на порядок эффективнее использовать подручные материалы.
Кстати, на этих курсах я познакомился со всеми известными минами, которые используем мы и немцы. Несколько часов даже было уделено радиоминам. Разумеется, этого было мало, но хотя бы все мы получили примерное представление о том на что те способны. Я, к слову сказать, знал даже больше из будущего, так как был в курсе результативности тайного минирования в крупных городах СССР, захваченных оккупантами. Да, взорвалось едва ли половина закладок, скорее даже меньше. Но даже сработавших оказалось достаточно, чтобы нанести серьёзный урон германскому командованию.
Ещё я узнал про старые знакомые советские мины — ПМД-6. Эти те самые опасные гостинцы, которые я обнаружил у немецких сапёров среди трофеев в избе в полуразрушенной деревеньки рядом с мелкой речушкой. Правильно я тогда не стал их брать и на ходу знакомиться с устройством. Также стало понятно, почему те фрицевские минёры не снимали их на поле, а отмечали вешками. Всё дело в простейшей конструкции, простейшем детонаторе и его невероятной чувствительности. Во всех наставлениях указывалось, что разминирование проводить только танками и накладными зарядами ВВ. Несмотря на то, что самоликвидатора, как и функции неизвлекаемости мина не имела, снять её с боевого взвода после установки практически невозможно. Даже процесс минирования для неопытного сапёра сопряжён с серьёзной угрозой. И всё из-за чувствительного взрывателя. При этом мина очень простая, очень дешёвая и плохо обнаруживаемая миноискателями из-за деревянного корпуса. Да-да, оказывается, нормальные миноискатели уже существовали в это время. Честно признаюсь, но я этого не знал. Всю жизнь считал, что массово эти приборы появились уже после Великой Отечественной, когда потребовалось быстро и качественно очистить поля и города от мин с неразорвавшимися боеприпасами.
Ещё стоит сказать, что в группу вернулся Серёга, полностью излечившийся в госпитале. Итого нас стало шестеро.
На данный момент мы прятались в семи-восьми километрах от железной дороги Киев-Житомир недалеко от крупной станции. Она была нашей целью. Куча железнодорожных стре́лок и две больших цистерны под воду для паровозов. В текущих условиях это было крайне важно для гитлеровцев. Каждый час-полтора через станцию проходил эшелон. Чаще всего в сторону Киева, очень редко от него. В последних случаях были составы с ранеными и разбитой техникой, которую в полевых условиях было невозможно починить. Нам требовалось совершить нечто похожее на подрыв эшелона с топливом, когда парализовали движение по «чугунке» на несколько дней.
Охране местности немцы уделили сильнейшее внимание. Привлекли и собственные охранные части, и тыловиков из вспомогательных подразделений, и предателей из числа бывших военнопленных с деревенскими полицаями. Любая другая диверсионная группа ничего бы тут сделать не смогла. Враги передвигались по двое-трое пешком, на лошадях и даже велосипедах. Дополнительно каталась ручная лёгкая дрезина. При появлении впереди или позади эшелона её экипаж на руках снимал своё транспортное средство с рельс, дожидался прохода паровоза с вагонами и возвращал всё обратно. Представляю, как они матерились и кляли своё начальство. Даже в такой лёгкой дрезине размером с автомобиль «ОКА» веса весьма прилично. Впятером столько таскать приятного мало.
Дополнительно мы следили за гравийкой, проходящей недалеко от железной дороги и пересекающей её на самой станции. Один из планов предполагал захват машины, вывод её к бочкам с водой и подрыв заговоренной взрывчатки. Желательно, чтобы в это время там заливался паровоз с составом. Последней у нас было полтора центнера. Я мог, конечно, под отводом внимания притащить мешок с тротилом и так. Но сорок-пятьдесят килограмм — это капля в море. Если же таскать туда-сюда, то повышаются риски обнаружения уже заложенных зарядов. Ну и, как уже указал, нам нужен был «полезный» эшелон. Под полезностью подразумевается топливо и боеприпасы, ещё можно рвануть и состав с техникой. У немцев под Киевом очень крупные потери в танках. Если полсотни новеньких бронемашин не дойдёт до передовой, то это будет прекрасным вкладом в Победу. Но в основном немцы гнали «теплушки» с личным составом, среди которых редкими пятнами торчали платформы с пушками и техникой. Какой-то особый день выпал у фрицев сегодня на них. Если не появится подходящий эшелон, то, что ж, придётся взяться за них. Несколько сотен солдат и десяток гаубиц либо танков тоже сгодятся. Ждать же несколько дней Сашка не желал, видя, сколько вражьей силы проходит мимо нас.
На гравийной дороге следили мы в открытую и в наглую, замаскировавшись под немецкий пост фельджандармерии в лице мотоциклистов. На дороге стояли я, Сашка и Хари. Латыш благодаря своей внешности «коренного арийца» был одним из факторов, который расслаблял окружающих фрицев.
— Саш, там впереди «хорьх» и броневик, наверное, с охраной, — шепнул я командиру, успев увидеть раньше товарищей приближающиеся к нам машины. — В легковушке могут быть важные чины с документами. Просто абы кому броневик в охрану не дадут. Будем брать?
Тот размышлял не более пары секунд.
— Будем, — кивнул он.
Когда машины подъехали к нашему BMW, Панкратов властно поднял вверх правую руку.
— Да что ещё? Ты пропуск не видишь? — немедленно раздался злой голос из легковушки с заднего сиденья. Тент был поднят, потому мы всё отлично услышали. И рассмотрели тоже. В авто находились четыре человека. Фельдфебель лет тридцати за рулём, обер-лейтенант рядом с ним, оберст, он же полковник в кожаном френче на заднем сиденье и штурмбанфюрер в полевой форме вермахта с чёрными эсэсовскими петлицами. Недовольная реплика принадлежала именно ему.