Снарядив повторно магазин заговоренными боеприпасами, я взялся за уничтожение пушек. После первого же попадания я увидел, как ствол выбранного орудия заметно отъехал назад, за щит. Видать, какую-то гидравлику повредил. Что там из такого? Накатник, кажется? Без него пушка теперь просто куча металла. Даже расчёты не требуется уничтожать. Они сейчас просто пехота, да и та неумелая.
— Пошла жара, — оскалился я.
Пришлось вновь пострелять по старым знакомым «ганомагам». Места за их пулемётами заняли новые самоубийцы. Каждому из них хватило одной пули, чтобы отправиться в Вальхаллу вслед за предыдущими стрелками.
Ещё пятью пулями я вывел из строя две короткоствольных пушки. Расчёты пока не трогал. Без своего стреляющего железа они не представляют опасности в данный момент.
Гитлеровская колонна встала капитально. Тут и я внёс существенную лепту со своими бронебойными пулями, и прочие бойцы обрушили шквал горячего свинца на врагов. А когда первые из них оказались рядом с дорогой, то в немцев полетели гранаты. Одна из них оказалась моей особой. Рвануло так, что даже у меня в ушах чуть прозвенело несмотря на немалое расстояние. Короткий и высокий тягач с пушкой на прицепе отбросило в кювет, стоящему за ним грузовику смяло кабину и изодрало весь тент. Когда заговаривал гранаты, то совсем не ожидал такого эффекта. А если зачаровать ту же мину, которыми я громил гитлеровцев в доме в крепости? Пять кило тола с усиливающей магией — не фунт изюма.
Заговоренные боеприпасы быстро закончились и пришлось стрелять обычными. Бронетехнику и орудия ими было не повредить. Но оставались люди. И вот с них-то я и взял богатую кровавую дань. Дистанция для меня не была проблемой. Заговор на личное усиление превратил меня в мегаснайпера.
Бо́льшая часть прорывающихся успела пересечь шоссе, открытое пространство и скрыться в редких зарослях. Среди них я увидел группу Виноградова. В ней же должен быть Фомин и Зубачёв.
А потом гитлеровцы очухались. Из конца колонны подтянулись новые броневики и были развёрнуты оставшиеся орудия. Пехота стала охватывать нас с флангов, создавая угрозу окружения. Вместе со мной оставалось чуть больше сотни бойцов. Но не имея тяжёлого вооружения, с одними пулемётами, винтовками и пистолетами-пулемётами они не смогли ничего противопоставить осколочно-фугасным снарядам и толстой броне немецких бронемашин. Наших пулемётчиков гитлеровцы выбили буквально за несколько минут.
— Отходим! Назад! Назад! — закричал кто-то из уцелевших командиров.
Пуль и осколков летало вокруг столько, что не было и речи о том, чтобы попытаться догнать далеко оторвавшихся виноградовцев. Я прижимался к земле и разрывался между желанием зачаровать ещё несколько патронов и использованием защитного заговора на себе. В итоге так ничего и не решил. И на то, и на другое требовалось много времени. А ещё во втором я был не сильно уверен, помня, как меня подвёл похожий заговор во время нападения на отряд майора Иванова.
Как только возникла короткая пауза в огневом шквале, то тут же бросился обратно в сторону крепости. Со мной уходило не более трёх десятков человек. Все остальные остались лежать убитыми и ранеными. Помочь им было невозможно.
Не успели мы пересечь мост и ворваться в руины крепостных построек, как нарвались на кинжальный огонь немцев. Враги решили зайти в спину прорывающимся или подтянулись на шум перестрелки у шоссе. В итоге подловили отступающих бойцов. Буквально за десять секунд я остался один. Немцы били почти в упор и прекрасно видя цель. Мне в очередной раз повезло, что разминулся со случайными пулями.
Врагов оказалось очень много. Не меньше двух взводов, а у меня вот-вот свалит откат от использования заговоров. Пообещав про себя взять минимум по две фашистской жизни за каждого убитого здесь товарища, я бросился к дальним руинам небольшого двухэтажного дома.
Винтовку сунул под обгорелый ржавый лист кровельного железа. Следом кинул ремень со сбруей. Потом забрался под кусок кровли в центре развалин, стиснул в правой ладони «вальтер» и замер. Не прошло и пары минут после этого, как на меня навалились слабость и головокружение после отключившихся заговоров. Накрыло не сильно, но всё равно приятного было мало.
Пролежал в укрытии до темноты. Раз десять мимо проходили немцы, но в мои развалины не совались. По обрывкам их бесед узнал, что в крепости почти не осталось крупных очагов обороны. Она находится под полным контролем оккупантов.
Вылез из-под горелых досок и мятых ржавых железных листов ближе к одиннадцати часам. К этому времени гитлеровцы перестали блуждать по территории. Вместо этого засели в окопах и на огневых точках и принялись пускать осветительные ракеты в небо. Наложив на себя заговор отвода внимания, я направился к «варшавскому» мосту. Когда проходил мимо тел бойцов, с кем прорывался, у меня кулаки стискивались сами собой и зубы сжимались так, что ощущал крошки эмали. Гитлеровцы не стали убирать убитых. Только своих. Красноармейцев оставили лежать там, где их настигла смерть. Здесь же осталось и часть оружия. Видимо, врагам было не до него. Из-за спешки они не убрали даже свою уничтоженную на шоссе технику. Тягач, грузовик и почерневший от сажи броневик. Немцы просто-напросто скинули их в кювет, чтобы очистить проезжую часть. А вот пушек не было. Те, полагаю, сразу после окончания боя отправили в ремонт.
На поле боя я задержался на некоторое время, чтобы забрать с мёртвых товарищей патроны с гранатами. На проходящие по шоссе грузовики и пешие колонны не обращал никакого внимания. Меня они не замечали и ещё долго не заметят. Времени у меня навалом благодаря заговору. Сам я их тоже не трогал. Вот прям сейчас было совсем не до них.
Я отошёл от дороги почти на километр, следуя по пятам за уходящей группой Виноградова и Фомина. В груди горела такая жажда мести, что я едва удержался от желания заговорить пару «лимонок» и кинуть в колонну, выбрав цель пожирнее. Или сделать что-то похлеще. Правда, для этого «похлеще» мне нужен череп либо голова волка или медведя.
А потом меня осенило. Я даже замер на одной ноге прервав шаг, превратившись в гипсовую скульптуру, от пришедшей в голову мысли.
— Мортиры! «Карлы», которые лупили по крепости несколько дней назад, — вслух воскликнул я. — Такие игрушки обожает хренов алоизович. За хотя бы одну сломанную он всех своих генералов мехом внутрь вывернет. А за две ещё и под трибунал отправит, не разбираясь кто прав, а кто виноват. Главное, чтобы их не увезли далеко.
Определившись с планом будущих действий, я развил бурную деятельность. Ну, то есть как развил. В целом ничего не изменилось. Всё также шёл лесами и перелесками, скрываясь от чужих взглядов, избегая открытой местности и дорог. Вот только двигался не на восток, а придерживаясь западного направления. Все увиденные дороги, даже небольшие, были запружены гитлеровской пехотой и техникой. Тут и там располагались временные стоянки. Каждый населённый пункт, даже если это был хутор из одного дома и трёх свинарников оказался занят толпой оккупантов.
— Суки, ни пожрать, ни переодеться, — зло шептал я себе под нос, натыкаясь каждый раз на врагов. В первую очередь мне требовались припасы и одежда. Моя прежняя всего за несколько дней ожесточённых боёв превратилась в прожжённые лохмотья, пропитанные грязью, потом и сажей. От меня несло таким духаном, будто от трупа бомжа на пожарище. Не то что собака — человек с пары десятков метров это учует. Формы, трофейной, правда, было завались и даже достаточное количество комплектов моего размера. Но мне хотелось найти гражданку. Не ту, на которую хочется лечь и заняться кроватно-половой гимнастикой, хех, а обычную одежду: рубашку, пиджак, брюки и сапоги. Первую немецкую пару, снятую с трупа гитлеровца в госпитале я уже успел сменить на более подходящую для моей ноги в портянке. Но уж очень эта обувка бросалась в глаза. Вернее, будет бросаться на мне в гражданской одежде.
К полудню я уже трижды успел захватить пленных, расспросить и отправить их к их землякам на небеса. Точнее под землю в адские котлы. Рая эти твари не заслужили точно. Увы, но достаточно полезной информации я не получил. Меня в первую очередь интересовали сверхтяжёлые мортиры типа «Карл», но про орудия мои «языки» ничего не знали. Одна польза от них: сменил горелые лохмотья на более-менее чистую одежду и обзавёлся кое-какими продуктами. Сразу натягивать на себя чужую одежду побрезговал. Перед этим решил её постирать и просушить. Благо, что из-за выбранного маршрута совсем рядом находился Западный Буг. Спустя полчаса я отыскал укромное и при этом очень удобное место для водных процедур. К берегу меня привела едва заметная стёжка среди кустов, крапивы и ивняка. Видать, это было чьё-то место для рыбной ловли. Мою догадку подтвердило и наличие утоптанного пятачка на берегу среди камыша, две «рогатки», воткнутые в дно в метре от берега и удобный невысокий чурбачок, явно служащий неведомому рыболову стулом. Здесь же я нашёл широкую и глубокую ямку, полную старых углей, дополнительно обложенную маленькими речными камнями. По краям ямы в землю были вбиты ещё несколько рогаток. Четыре низких для шампуров и две высоких для перекладины под котелок или чайник. В общем, кто-то с душой подошёл к обустройству места для занятия любимым хобби. У меня при виде данного тихого уголка вместо спокойствия поднялась волна удушающей ненависти к немцам. Возможно, человек, который сюда ходил не один год, уже мёртв. А если и жив, то ещё не скоро сможет вернуться к своему занятию. И уж точно никогда больше не почувствует прежнего умиротворения от рыбалки после всего того, что будет происходить на этой земле ближайшие четыре года.
Дно оказалось достаточно илистым. Я провалился в донную грязь на ладонь. Вода тут же стала мутнеть, чуть запахло гнилью и… сероводородом, что ли, как от тухлых яиц. Меня это не смутило. За последние дни я экстерном привык к грязи и простой ил меня точно не смутит. Ну, в самом-то деле, не искать же песчаный пляж? Такие, небось, вовсю заняты фрицами.