Спустя полчаса в наших зачетках красовались подписи преподавателя, и мы уже мчали в сторону моего дома, чтобы я забрала костюм. Шубу Деда Мороза уже упаковали – благо общага, где жил Яр, была всего в двух шагах от университета.
– Сколько мы уже заработали? – спросила я, потому что как-то так вышло, что финансами сразу стал распоряжаться Белов.
– Не так много, двадцать пять.
– Раньше эта сумма показалась бы мне целым состоянием, – вздохнула я, сразу представив, как много замечательных, восхитительных вещей можно было бы купить на эти деньги. – А теперь я думаю только о том, насколько она меньше, чем двести тыщ. Это нечестно, что нам с тобой так сильно не повезло.
– Каждый раз, когда я думаю про невезение, я вспоминаю своего знакомого с пятого курса, – заявил Яр. – И понимаю, что у меня все еще не так плохо.
– А что с ним случилось?
– Ну… он снимает квартиру с двумя девушками.
– Пока не вижу большой проблемы.
– Они обе от него забеременели.
– Оу!
– Вот-вот.
Завод по производству металлоконструкций для промышленного и гражданского строительства стоял в промзоне, был обнесен внушительным забором и охранялся суровым сторожем на проходной и двумя не менее суровыми собаками.
Я прошла, боязливо на них оглядываясь, к дверям, у которых нас встречала маленькая остроносая женщина в большой шапке.
– Милые мои, – сложила она руки в молитвенном жесте, – как же хорошо, что вы согласились! Васильич бы с меня три шкуры содрал и премии лишил. Пойдемте за мной, ребятки, вот сюда – вот тут и переодеться можно будет.
Мы очутились в каком-то закутке, где из удобств был только колченогий стул и стеллаж с пыльными папками.
– А где будет праздник? – спросила я, притаптывая ногами. На заводе было холодно. Нет, не так: на заводе было ужас как холодно! В своих туфельках и колготочках я тут очень быстро превращусь в настоящую снегурочку – синюю и замёрзшую.
– Елка в цеху, – охотно ответила женщина. – Мы там стульчики поставили уже и обогреватель принесли. Чтобы ребятишки не замерзли.
– А, так это для детей праздник, – обрадовался Яр, который думал, что нам полчаса придется развлекать заводских работяг.
– Для них, конечно. А для кого же еще?
– Ну мало ли, – неопределенно сказал он.
– Вы, в общем, располагайтесь, – гостеприимно сказала женщина. – Я пойду пока подарки проверю. Через двадцать минут начнем. Успеете?
– Конечно, – сверкнул своей сногсшибательной улыбкой Яр. Эта улыбка была, без шуток, орудием массового поражения: действовала на всех лиц женского пола в радиусе нескольких метров. Вне зависимости от их возраста, профессии и вероисповедания. Вот и тётенька с завода моментально уставилась на улыбающегося Яра, на его четко очерченные губы, высокие скулы и русые кудри, потом облизала взглядом широкие плечи и мускулистый торс и с видимым усилием отвела глаза.
– Пойду я, – пробормотала она себе под нос и бочком вышла из нашей импровизированной гримерки.
Я неодобрительно покосилась на Яра, но ничего не сказала. В конце концов, какое обвинение я могу ему предъявить? Не будь таким красавчиком – имей снисхождение к нам, простым смертным?
– Так, – вдруг сказал этот красавчик, вытащив свой костюм, и это было такое красноречивое «так», что я моментально насторожилась.
– Яр?
Он нырнул с головой в чехол, провел там какое-то время и вылез оттуда с крайне задумчивым видом.
– Так, епта, – глубокомысленно сказал он, и в моей голове буквально заорала пожарная сирена.
– Яр?! – нервно воскликнула я.
– Сань, ты только не волнуйся, – начал он успокаивающе. – Но знаешь… кажется, я бороду забыл.
– Бороду? – переспросила я глупо, дождалась виноватого кивка, а потом завопила: – Нет! Нет, Яр, скажи, что это шутка!
– Это шутка, – послушно повторил он.
– Правда?
– Нет.
– Черт!
Я схватила его костюм и стала перетряхивать, смутно надеясь, что проклятая борода выпадет из кармана или еще какого-нибудь укромного уголка.
– Не старайся, – посоветовал Яр из-за плеча. – Я вспомнил, что повесил ее сушиться на дверцу шкафа, потому что она была вся мокрая от пота. Ну и не забрал, слишком быстро собирался.
А потом он вдруг смешливо фыркнул. Я обернулась, смерив его яростным взглядом, и он поспешно спрятал улыбку.
– Тебе смешно? – прорычала я. – Тебе реально смешно?
– Я просто анекдот вспомнил, – виновато сказал он. – Когда Снегурочку спрашивают, почему у нее грудь голая, а она отвечает: да у нас просто Дед Мороз бороду забыл. Вот я и разделась, чтоб никто не заметил.
– Не смешно!
– Чуть-чуть смешно, – возразил Яр. – Как тебе эта схема, кстати?
– У меня не такая впечатляющая грудь, чтобы она могла отвлечь внимание от твоей бороды, – огрызнулась я.
– Это ты зря, – как-то очень по-мужски хмыкнул он. – Отличная грудь.
– Можно подумать, ты видел!
– Ну вообще-то видел, – дипломатично заметил Яр.
– Ой!
Я покраснела и отвернулась.
– Сань, – позвал меня он. – Что делать-то будем?
– Да не знаю! – в отчаянии крикнула я. – Мы с тобой практически за городом! Тут ни одного магазина рядом нет, а домой вернуться мы не успеем!
– Подожди, но всегда есть какой-то выход, – упрямо возразил Яр. – Просто мы его не видим.
В дверь энергично постучали, и, не дожидаясь нашего ответа, к нам заглянула та самая остроносая женщина. Уже без шапки и с красной мишурой на шее.
– Готовы? – радостно спросила она.
– У нас проблема, – признался Яр. – Нет бороды. Забыли.
– Ох, ребятки! – ее глаза округлились. – Вот это вы даете стране угля!
– Ага, – уныло согласилась я.
– Сейчас, подождите, – она вдруг сверкнула решительным взглядом и умчалась в неизвестном направлении, пока мы напряженно молчали. В голове мелькали самые безумные идеи, чем заменить бороду, но ни одна из них не была выполнимой.
– Вот! – запыхавшаяся женщина бухнула перед нами огромную аптечку в пожелтевшей пластмассовой коробке с красным крестом. – Тут ваты две упаковки, хватит на бороду.
– Так она же не будет держаться, – удивился Яр.
– Будет! – она торопливо вытащила из коробки какой-то тюбик и помахала им у нас перед носом. – Медицинский клей БФ-6! Приклеится как миленькая!
– Клей на кожу? – засомневалась я. – А разве можно…
– Отлично, – перебил меня Яр, выхватил у нее из рук клей и стал рыться в аптечке в поисках ваты. – Это прекрасная идея.
– Яр, ты уверен, что это безопасно? – не успокаивалась я.
– Да пофиг. Клеим!
За десять минут мы вместе соорудили ему более-менее приличную бороду, вот только трясти ей было нельзя – слишком ненадежно вата скреплялась друг с другом. Но это был хотя бы какой-то вариант.
Выступление прошло на чистом адреналине, и, может, поэтому оно получилось таким ярким и классным. Мы одарили детишек профсоюзными подарками, сфотографировались с заводским начальством и с невероятным облегчением поспешили обратно в нашу условную гримерку. А там Яр сорвал с себя наконец это ватное самодельное безобразие, но… но не полностью.
Та часть ваты, которая была приклеена непосредственно к лицу, там и осталась, образуя на мужественном лице Яра пушистую белую щетину. Причем неровными клочками.
Я сжала губы, пытаясь не выпустить наружу смех, но не удержалась и захихикала.
– Не смешно, – мрачно сказал он, разглядывая себя в круглое карманное зеркальце.
– Чуть-чуть смешно, – мстительно вернула ему его же слова.
– Епта, и что я должен с этой фигней делать? Как думаешь, смоется водой и мылом?
– Медицинский клей? Ты издеваешься? Нет, конечно. Можно попробовать средством для снятия макияжа. Или жидкостью для удаления лака.
– Ага, очень ценный совет, – саркастично заметил Яр. – У меня ведь этого добра навалом. Каждый день то макияж стираю, то лак с ногтей.
– Поехали ко мне, – вдруг предложила я, прикинув, что родители с работы вернутся около семи. – Сотрешь свою красоту и к себе в общагу поедешь.
– Не откажусь, – серьезно сказал он. – Спасибо.
Яр вышел из комнатки, давая мне возможность переодеться. Я быстро натягивала на себя теплые колготки, юбку и свитерок, испытывая смутное чувство сожаления от того, что в этот раз он так по-джентльменски себя повел. Эти наши совместные переодевания меня странным образом волновали. Обжигающий взгляд синих глаз, который я ловила на себе, хотя Яр громко утверждал, что он не смотрит, пробуждал внутри неясное томление и темные неправильные желания. Мне хотелось, чтобы Яр меня увидел. И это пугало.
– Проходи, – я включила в коридоре свет, и Яр шагнул в квартиру, с любопытством оглядываясь.
– Офигеть, какой у вас везде порядок, – заметил он. – Как в музее.
– Мама любит, чтобы чисто было.
– Блин, ну это прям очень-очень чисто! У вас на полу реально оперировать можно, там наверняка ни одной бациллы.
– Если не считать нас, – невесело пошутила я. – Пошли в мою комнату, я сейчас принесу из ванной жидкость для снятия макияжа. Начнем с нее.
Когда я вернулась, Яр прокрутился на моем компьютерном кресле и посмотрел на меня в упор.
– Сань, это риал твоя комната? Или для гостей какая-то?
– Моя, конечно. Что за идиотский вопрос?
– Просто тут ничего нет от тебя, – он задумчиво окинул взглядом пустые стены, застеленную однотонным покрывалом узкую кровать, полки с учебниками и аккуратный стол с лежащим на нем ноутбуком. – Ни фоток, ни плакатов, ни мягких игрушек. Вообще нихрена.
Я пожала плечами.
– Мягкие игрушки у меня были до двенадцати лет, потом мама сказала, что пора от них избавиться. Я же уже не ребенок.
– И ты выкинула их?! Просто потому, что мама так сказала?
– Часть выкинула, часть отдала на благотворительность. Не понимаю, чего ты так завелся. Повернись ко мне, я попробую, будет оттираться или нет.
Яр придвинулся ближе ко мне, приподнял голову, я осторожно взяла его за подбородок и начала лить на его ватную щетину жидкость для снятия макияжа. Потом провела по этому месту пальцем, пытаясь отскрести