Покинув вагон через другой тамбур, Худ зашагал прочь. Теперь он был почти уверен, что за ним не следят.
Миновав Листа ди Спанья, он перешел небольшой мост возле церкви святого Иеремии. В какой-то момент Худ задал сам себе вопрос, как Маларен догадалась послать ему сообщение через Граффа. Она могла получить информацию только от Тиары. Это обстоятельство и слова "мисс Лейк" свидетельствовали, что звонила настоящая Маларен. И более того, это указывало, что Загора в Венеции.
На Рио Терра Сан Леонардо толпилось множество народу. В магазинах стали зажигать свет. Повсюду с лотков торговали фруктами, сосисками и сыром. Продавцы наперебой расхваливали свежие яйца. Это была совсем другая часть города, и Худ любил здесь бывать. Он повернул налево на узкую улочку де Раббиа, которая вела к гетто на острове, своей восьмиугольной формой напоминавшему крепость. У гетто до сих пор сохранились трое ворот, которые в прошлом запирались на ночь, а в окружающих каналах располагались в лодках христианские стражники.
Воду покрывал слой отбросов. Худ посмотрел на высокие кирпичные стены. По специальному закону все окна закрывались и гетто поворачивалось к городу глухими стенами до тех пор, пока утром не начинал звонить колокол церкви Марангоны на площади святого Марка и ворота не распахивались вновь.
Он перешел по деревянному мосту, прошел под аркой и оказался на площади Кампо дель Гетто Нуово. Вокруг стояли облупленные шестиэтажные средневековые постройки красного кирпича с длинными рядами окон, закрытых кованными решетками.
Худ постоял, наблюдая за прохожими на мосту. Никого из них он прежде не встречал. Он прошел вдоль широкого канала и повернул налево. Улица Каллино оказалась узким пустынным закоулком, застроенным бедными домишками; некоторые уже почти развалились и белели слепыми окнами. Дом 1960 В находился в дальнем конце улицы - небольшой, запущенный, двухэтажный, с облупленным фасадом, обвалившимся балконом и арочными окнами с пилястрами. Большую часть окон закрывали ставни, на остальных висели грязные кружевные занавески. Вид его Худу не понравился, но другого ожидать не стоило.
Он позвонил в колокольчик на входной двери. Ответа не последовало. Дверь была заперта, железная решеточка на ней изнутри закрыта бумагой. Худ попытался заглянуть сквозь щель в тускло освещенную прихожую. Тут он заметил цепочку, болтавшуюся за решеткой, потянул за неё и обнаружил на конце ключ от двери.
Внутри он вытащил пистолет и остановился, прислушиваясь. Сверху донесся тихий шорох: крысы. Позади на улице сгущались сумерки.
Дверь в комнату слева от входа оказалась заперта. Худ двинулся дальше. В конце коридора оказались две грязноватые комнаты, в одной - ломаные стулья с высокими спинками, пыльное зеркало и книжный шкаф со стеклянными дверцами, другой оказалась бедно обставленная кухня с линолеумом на полу. Худ огляделся в поисках письма или записки, но ничего не обнаружил.
Башмаки Худа слабо поскрипывали по изразцовому полу, пока он шел обратно к лестнице. Место казалось совершенно нежилым. Он остановился у лестницы, держа пистолет наготове, и посмотрел вверх. Шорох повторился.
Как можно осторожнее Худ поднялся наверх. На лестнице было куда темнее, чем в коридоре. На лестничной площадке он затаил дыхание, пока глаза постепенно привыкали к темноте. В полумраке выделялись две выкрашенных темной краской двери с белыми фарфоровыми ручками. Он подошел к одной из них, повернул ручку и распахнул дверь.
Комната оказалась пуста.
Худ вернулся на лестничную площадку, чтобы осмотреть другую комнату, и ненароком бросил взгляд вниз, в коридор, ведущий в заднюю часть дома. В конце его пробивался слабый свет. Нервы Худа напряглись при виде шевелящейся в дальней комнате фигуры, отбрасывавшей тени на стены и потолок.
Он пригнулся, готовый стрелять. Фигура издала какой-то сдавленный звук, словно пытаясь закричать. К тяжелому креслу с высокой спинкой была привязана девушка. Худ шагнул вперед и увидел, что это Маларен, рот которой заткнут кляпом.
При виде Худа она попыталась освободиться, умоляюще глядя на него.
Худ остановился, пораженный, что её напугало его появление.
- Все в порядке, Маларен, это я, ничего не бойся, - заговорил он, в то же время начиная что-то подозревать.
Лицо девушки исказила отчаянная гримаса. Худ увидел, что ей стало плохо, бросился вперед - и лишь в последнюю секунду заметил - или скорее ощутил предельно напряженными инстинктами - тонкую линию на своем пути, проволоку от ловушки. Он нырнул вниз и извернулся, стараясь миновать её, но не успел, и три почти одновременных выстрела гулко отдались в пустой комнате.
Некоторое время Худ лежал неподвижно с пистолетом наготове, настороженно прислушиваясь. Он чувствовал, как по коже бегают мурашки, как бывает это, когда ждешь удара пули. Потом осторожно поднялся, Маларен корчилась в кресле, комната была полна порохового дыма. Он понял, что девушка ранена в грудь. Ловушка могла покончить и с ним, не спаси его в последнее мгновение бросок на пол.
Худ огляделся, направляя пистолет поочередно на пустые стены. На полу чадила керосиновая лампа, больше в комнате ничего не было. Он повернулся к Маларен, приподнял её подбородок и вытащил тряпку, которой той заткнули рот. Девушка потеряла сознание.
Развязывая веревки, которыми её прикрутили к креслу, он думал: - Боже мой, это же я во всем виноват, я отвечаю за все. Я с самого начала зря втянул в свои дела этого ребенка. И только из-за меня она теперь при смерти.
Худ ещё раз осмотрел комнату в поисках оружия - ловушки, но не смог найти места, где его разместили.
Маларен была безжалостно связана мокрой веревкой, которая глубоко врезалась в руки и ноги. Ему с трудом удалось её освободить. Взял девушку на руки, он шагнул к двери. Но она пришла в себя и прошептала:
- Нет, позвольте мне остаться с вами.
Худ остановился в нерешительности. Рана, судя по всему, была тяжелой, и девушка нуждалась в срочной помощи.
- Пожалуйста...Не оставляйте меня.
- Я вас отвезу в больницу, - сказал он.
- Не надо. Это ничего не даст.
- Хорошо, я останусь с вами, - он осторожно опустился на колени, осторожно покачивая её на руках.
Маларен прошептала:
- Я попыталась вас предупредить...
- Да, знаю... - Худ чувствовал, как у него разрывается сердце. - Вы сможете простить меня, Маларен? Ведь это я зацепился за чертову проволоку, хотя ни за что на свете не хотел причинить вам вреда. Вы понимаете?
- Да.
- Ведь вы же знаете, что я не виноват, верно?
- Вы не должны так говорить, вы ничего не сделали.
Ему хотелось узнать про Загору, но как распрашивать её в такой момент? Как знать, какая тайная вера в этого человека ещё в ней сохранилась?
- Маларен, позвольте мне отвезти вас в больницу! Я останусь с вами, клянусь, я ни на минуту не оставлю вас одну.
Ее голос становился все слабее.
- Нет, ещё немного подержите меня на руках.
- Милая Маларен... - голос его сорвался.
- Вы все ещё считаете, что девушке можно носить имя озера? - спросила она.
- Да, и вы самая симпатичная девушка из всех, кого я знал.
Она застонала, словно от приступа боли, и Худ её приласкал.
- Спасибо, что вы туда пришли, - шепнула она.
- Спасибо вам за все, - ощущая бремя вины, Худ хотел бы сказать: "Если бы мне снова там оказаться, я сделал бы все по - другому. О, Боже, Маларен, я действовал бы совсем иначе!"
- Я рада, что вы пришли, - сказала она.
- Я тоже. - Это все, что он мог сказать.
- Не могли бы вы меня поцеловать?
Худ поцеловал её в щеку, потом осторожно и нежно - в губы.
На мгновенье она притихла, потом простонала:
- Держите меня... - и тело её обмякло.
С мертвой девушкой на руках Худ растерянно замер, не зная, что делать. Голова отказывала, охватившие его чувства на какой-то миг даже заглушили ненависть к Загоре.
Потом он опустил тело на пол, выпрямился и огляделся вокруг. Он не мог вынести тело из дома, не мог сообщить полиции о случившемся - ненужные осложнения помешают выполнить задание. Но нельзя же её тут бросить! Что же делать?
Он потушил лампу, дым завитушками поднялся вверх, в доме теперь стало совсем темно. Худ размышлял, не подстроили ли ему ещё какую-нибудь ловушку, вроде намека полиции на случай, если ему удастся уцелеть. Приходилось поторапливаться.
- Прощай, Маларен, и благослави тебя Господь, - он спустился по лестнице и подошел к дверям.
Худ выглянул наружу, на другой стороне улицы горел фонарь. Он слышал разговор неподалеку и звуки радио. Но ничего подозрительного не заметил, и потому поспешно запер дверь и сунул ключ внутрь за решетку.
Слева невдалеке стояли двое женщин. Он зашагал в противоположную сторону, перешел мост и направился вдоль канала, все ускоряя шаг. Потом пешком вернулся вдоль канал делла Мизерикордия и, подчиняясь какому-то порыву, зашел в церковь святых апостолов, где поставил свечку.
Позади остались мост Риальто, Кампо ди Фрари - Худ не останавливался, пока не добрался до отеля. Из номера он тут же позвонил Граффу. В глазах его застыл смертельный холод.
По словам хозяйки, Графф ещё не вернулся. Худ положил трубку и позвонил официанту, заказав двойной джин. Не теряя времени, он составил осторожное сообщение Кондеру, адресовав его компании "Империал Уотч" (служившей прикрытием Особого разведбюро). Худ просил о помощи и командировании Уитни и ещё двух-трех сотрудников. Он убежден был, что Загора не оставит своих попыток. В то же время у Чака хватало забот с наблюдением за Тикл в Лондоне.
Спустившись вниз, он попросил Джулио отправить человека с телеграммой в частную телеграфную компанию на железнодорожном вокзале, где работали допоздна. Потом заказал ещё джин и бутылку вина и сел за стол в салоне, глядя через зарешеченное окно на канал.
Салон был элегантен, комфортабелен и пуст. Лампы под абажурами с золотой бахромой отбрасывали мягкий свет на шелковую и атласную обивку кресел, на чернолаковую китайскую горку с фарфоровыми антикварными фигурками. Однако Худ не мог расслабиться и отдохнуть. Смерть Маларен заслонила все. В нем вздымалась холодная ярость.