– Августа, сейчас не время для вранья! – повысила голос Ведьма.
– Ну… сейчас… я думаю… Да, Николо попросил меня освободить его в этот вечер после полуночи. А если б мне захотелось остаться подольше на празднике, я собиралась вернуться домой на такси. Да, да… мне кажется, мы так с ним условились…
– Однако вы этого не сказали полиции. Почему?
– Я об этом забыла…
– Графиня, пожалуйста, ответьте!.. Это Николо попросил вас сказать неправду?
– Нет, я…
– Августа!
– Роза, господи, я не думала сделать ничего плохого! – Она покусывала носовой платок. – После всего, что случилось, Николо мне сказал, что так будет лучше для всех. Что ему не придется терять кучу времени в полицейском участке, рассказывая, где он был. Тем более что убийцу уже схватили.
Даже слепому было ясно, что для графини ее шофер не просто слуга, – она по уши влюблена в этого красавца-кучера, хотя не признается в том никогда. Особенно себе самой.
– Значит, он вам сказал, что хотел бы уйти по своим делам после полуночи?
– Мне кажется, да. Да, он так сказал. Ему надо было навестить одного своего старого коллегу, после чего он собирался возвратиться ночевать сюда, потому что на следующее утро мы должны были рано выезжать. На восемь утра был назначен сеанс в оздоровительном центре, где я лечусь.
– Стало быть, он сюда вернулся?
– Да. В этом я уверена.
– В котором часу?
– Откуда мне знать? – вскрикнула она. – Вы что думаете, мне больше делать нечего, как шпионить за моим шофером?
– А кто-нибудь в доме может знать? Кто-нибудь из слуг? – настаивал я.
– Понятия не имею. Это так важно?
– Очень.
Проведя быстрый опрос по интерфону, аристократка нашла горничную, которая кое-что вспомнила. Ее комната находится прямо над гаражом, и она всегда просыпается из-за того, что шофер хлопает дверцей автомобиля. В ту ночь Гварньери хлопнул особенно громко. Это было в субботу, чуть позже четырех утра. Горничная была в этом уверена, потому что вынуждена была подняться час спустя, чтобы сделать кое-какие дела. Может, купить свежей рыбы на рынке или начистить серебро.
– Итак, графиня, – строить логические конструкции мне стоило больших усилий, мой мозг продолжал саботаж, – получается, что Николо вернулся сюда в четыре утра, а я его видел уходящим с виллы Гардони в час. Для того чтобы добраться от виллы до вашего дома, нужно максимум полчаса…
– Я не знаю, где он был все это время. Клянусь!
– Будь я на вашем месте, я поинтересовался бы. – Пальцами, которые казались мне разбухшими, как боксерские перчатки, я извлек из кармана карту Ломбардии и с трудом развернул ее на овальном столе. Старуха Гардони нависла над моим плечом. – Стало быть, за полтора часа, не больше, Николо мог проехать на своей машине около ста километров до некоего места и за такое же время успеть вернуться обратно. Это если он ни разу не останавливался. Хотя я так не думаю. Напротив, я уверен, ему было чем заняться по дороге туда.
Карта растекалась по столу мутным пятном. Я потер глаза, и мне удалось разглядеть в углу карты масштабную шкалу. Карандашом, выскальзывавшим из пальцев, я очертил круг, центром которого была вилла Гардони.
– Посмотрите на карту, графиня. В границах круга есть какое-нибудь место, где у вас есть собственность? Ну, смотрите.
– Я ничего не понимаю в картах.
Я вздохнул:
– Это несложно. Видите, это Милан. Это вилла…
Она решилась надеть очки и неуверенно сказала:
– Не знаю… У меня есть старый дом. Где же это… уф… примерно здесь… – Она ткнула пальцем в точку, которая находилась километрах в двадцати от виллы.
– Что это за дом?
– Старый дом моей матери. В нем уже давно никто не живет.
– Гварньери о нем знает?
– Разумеется. Я сейчас его перестраиваю и попросила Николо иногда ездить туда, чтобы наблюдать, как идут работы. Это очень старый дом. Семья моей матери была небогата.
У меня засосало под ложечкой.
– Мы не могли бы туда отправиться?
– Когда вы хотите ехать?
– Прямо сейчас. Это очень важно. Вы согласны, синьора Гардони?
– Я готова, синьор Дациери, – без промедления ответила Старушенция.
Возражения графини она пресекла в одну минуту.
Поездка на такси до загородного дома графини оказалась одним из самых жутких эпизодов моей жизни. Казалось, мне в глотку запихнули арбуз, и на каждом повороте я со страхом прислушивался к своему желудку. Мне было так плохо, что я полностью утратил способность соображать. Я был роботом, которому с большим трудом удавалось имитировать человеческий голос.
Я почти терял сознание, помогая таксисту извлекать из багажника инвалидную коляску и усаживать в него Старуху.
Усадьба в плане являла собой квадрат, окруженный по периметру невысокой каменной стеной. В центре квадрата возвышался фермерский дом – двухэтажное строение, поставленное здесь не менее века назад. К одной из его стен примыкали хлев, обвалившийся дровяной сарай и силосная башня в строительных лесах. Рядом с хлевом замер в ожидании лучших времен покрытый ржавчиной трактор с бороной. Ближе к дому располагались компрессор, бетономешалка, мешки с цементом и известью, поддоны с кирпичом, куча песка.
Я попросил у графини связку ключей, подышал некоторое время по собственной системе и, немного очухавшись, принялся за поиски сам не знаю чего. Старушенцию и хозяйку дома я оставил отдыхать во дворе. На всякий случай я купил у таксиста фонарь, вдруг понадобится, когда буду лазить внутри зданий.
Начал с осмотра останков дровяного сарая, решив оставить жилые помещения на потом. Он был практически пуст, если не считать нескольких сломанных инструментов. Пусто было и в хлеву, внутри уже почти полностью реконструированном. Судя по тому что были убраны кормушки, помещение предназначалось для гостевой столовой.
Маленькая комнатка в углу, которую я принял за кладовую, была закрыта на замок. Я попробовал все ключи, но ни один не подошел.
Ну что ж, мне не привыкать вышибать двери. Я огляделся по сторонам и нашел у стены кусок трубы, который и использовал как молоток, рискуя отбить себе пальцы. Каждый удар отдавался набатом у меня в висках. Четвертый из них решил дело – замок сломался.
Я открыл дверь и очутился в комнате четыре на четыре метра, без окон. В свете фонаря разглядел несколько ящиков с какими-то железяками, все было покрыто толстым слоем пыли. Поводил фонарем вокруг, но не увидел ничего интересного. Постучал кулаком по оштукатуренной стене – никаких пустот, затем, тяжело дыша, уселся на один из ящиков, закинув ногу на ногу. Что-то блеснуло на башмаке. Я посветил и увидел, что в его резиновую подошву воткнулось маленькое серебристое колечко. Я выдернул его. Это была сломанная женская сережка.
Я вышел из хлева, чтобы вернуться к женщинам, но остановился. Они явно ссорились: до меня донеслись истерические вскрики графини, хотя слов было не разобрать.
Роза Гардони невозмутимо сидела на своем драндулете и не дрогнула, даже когда графиня схватила ее за плечи и начала трясти. Старуха ограничилась тем, что ударила ее по рукам своим длинным мундштуком, отчего та с рыданиями отскочила к стене дома. Я решил, что пора подойти.
– О чем шумим? – спросил я мою Ведьму.
Она зарядила мундштук очередной сигаретой и сунула свое оружие в рот.
– Я только поведала бедной графине кое-что о ее муже. Пришло время открыть ей глаза на этого типа. – Затем обратилась к Августе: – Веди себя как взрослая женщина хоть раз в жизни! Сейчас есть вещи поважнее, чем твои чувства.
Плакучая ива в человеческом облике повернулась ко мне:
– То, что мне рассказала Роза, правда?
Я пожал плечами. Меня тоже мало волновали ее чувства, и все-таки стало ее немного жалко.
– Полагаю, да. Но не стоит так рвать свое сердце, все это дела давно минувших дней. – И я отвернулся к моей клиентке. – Посмотрите на это, – протянул я ей сережку.
Она внимательно ее осмотрела:
– Вы думаете, это Алисы?
Сообразительная старушка. Как обычно, ей не требовалось никаких пояснений.
– Не могу сказать с уверенностью, но можно предположить. Возьмите это с собой. Если будет необходимо, мы попробуем сделать анализ ДНК. На сережке могли остаться фрагменты кожи.
Она аккуратно завернула сережку в носовой платок и положила его в сумочку.
– Но как Алиса могла оказаться здесь? Не понимаю.
– Я тоже. Пока у меня нет ответа. Давайте покопаемся еще немного. Посмотрим, что там, в доме. Проводите меня, графиня.
Работы внутри дома были далеки от завершения, и конца им не было видно. Штукатурка со стен сбита, потолок перечеркивали обнаженные балки, в окнах отсутствовали рамы, в углу громоздились бухты электрических проводов, а вдоль стен в ожидании монтажа лежали водопроводные трубы.
Подсвечивая путь фонарем, я поднялся по лестнице. Верхний этаж был точно в таком же состоянии, что и нижний: полный разор и работы в разгаре. Искать здесь было нечего, и я воспользовался этим, чтобы посидеть несколько минут в одиночестве, восстанавливая дыхание.
Действие снотворного подошло к концу, но я продолжал ощущать себя словно старый башмак, пожеванный собакой. Ни одна самая жуткая пьянка не оказывала на меня такого убийственного эффекта.
С трудом поднявшись, я, минуя нижний этаж, где Роза Гардони со свирепым лицом утешала залитую слезами вдовушку, начал спускаться по лестнице в полуподвал.
Предназначавшийся когда-то для хранения вина, сейчас он походил на сельскую таверну. Работы здесь были полностью завершены, особенно здорово смотрелся пол из терракоты.
Здесь я тоже не увидел ничего интересного и понял, что зашел в тупик. Что мне теперь делать? Инструкции моего Компаньона были определенными: искать здесь, но этим и ограничивались.
– Поезжай к Карапелли, – сказал он. – Постарайся понять, в какое время туда вернулся Гварньери, и поломай голову над его возможными перемещениями. Изучи карту. Если выяснится, что есть какое-то место, которое привлечет твое внимание и куда по времени Гварньери мог бы наведаться, поезжай туда и хорошо его осмотри.