— Я всего лишь рисую. Это твои люди воплощают их в жизнь, — отмахиваюсь, переключаясь на содержание прилетевшей эсэмэски от Шаха:
«Перезвони. У меня для тебя плохие новости».
— Не прибедняйся, Руслан Георгиевич. Последняя твоя работа ушла с аукциона за двести тысяч долларов. У тебя дар воплощать идеи в реальность.
— Ого, — удивляется Маша, устремляя на меня вопросительный взгляд.
Прихватываю со стола мобильный, мысленно прикидывая, о чём может пойти речь с Вадимом. Анализы Маши должны быть готовы не раньше следующей недели. Неужели и вправду безнадёжна?
— У меня есть мастерская, — отвечаю машинально, вставая из-за стола. — Не было возможности тебя туда сводить. Но я давно в неё не заглядывал, если честно. Покажу как-нибудь. Вечером. Я вас ненадолго оставлю. Сделаю важный звонок. Затем вернусь, отправлю тебя домой с водителем.
Маша согласно кивает. Переключается на Георгия. Я выхожу на террасу ресторана, прихватив с собой курево. Помедлив ещё секунду, вскрываю пачку, вытаскиваю сигарету. Она ломается в руках. Процедив под нос глухое ругательство, пытаюсь успокоиться и прикурить другую.
Чиркнув зажигалкой, запускаю в лёгкие никотин.
После нескольких долгих гудков раздаётся узнаваемый голос Шаханина.
— Здравствуй, Руслан.
— Привет, Вадим. Что с анализами Маши? Всё так хуево? — сразу перехожу к делу.
— Речь шла не о ней. О тебе, — огорошив неожиданной новостью, Вадим шумно втягивает воздух. Осознаю, что он тоже курит. Гнетущая в трубке тишина ножом режет по нервам.
— Обо мне? Что ты имеешь ввиду? Шах, выкладывай быстрее. Не тяни кота за яйца. Я и так весь на взводе, — выпалив, нервно затягиваюсь, стараюсь как можно больше втянуть в себя дыма.
— Сегодня я получил показатели спермограммы. Проанализировал их. Спермиев не просто мало. У тебя их нет вообще. Если быть кратким — ты бесплоден, Руслан. Естественное зачатие в твоём случае невозможно.
— Блядь, Шах… — захлебнувшись дымом, всё ещё не верю услышанному. — Ты ничего не перепутал? — уточняю, как только мне удаётся откашляться. В груди начинает жечь. К горлу подкатывает горечь. Холодный декабрьский воздух, который пытаюсь вдохнуть, обжигает лёгкие, но никак не помогает прийти в себя.
— Я проверил дважды. Ты можешь повторно сдать сперму на анализ, если сомневаешься, но это ничего не изменит. Ошибки быть не может.
Сглатываю давящий ком. Автоматически выуживаю ещё одну сигарету. Уничтожаю за считаные секунды. Несколько глубоких затяжек возвращают меня к жизни. Дают возможность немного опомниться. Чего я не ожидал от судьбы, так это удара ниже пояса.
— Вадим. У меня к тебе большая просьба. Маше ничего не говори. Если взболтнёшь, я тебе это с рук не спущу. Надеюсь, ты меня понял?
— Я могила. Ты же знаешь.
— Знаю, Шах. Просто не хочу неприятных сюрпризов. Поэтому предупреждаю сейчас. По поводу Маши…
— Я наберу тебя лично, — прерывает меня, — когда придут результаты её обследования. Сначала поговорю с тобой. Затем с ней. Сочувствую, старик.
— Бывай.
Глава 18. Мой ласковый и нежный зверь
Маша
«Не жди меня. Ложись спать. Я сегодня вернусь поздно», — сказал мне Руслан, когда отправлял домой из ресторана. На вопрос: «Что случилось?» он так и не ответил. Заботливо закрыл дверцу. Вставил в зубы сигарету и с мрачным видом отправился к другой тачке, в которой ждал его Дан.
Подхожу к окну. Сжимая в ладони мобильный, смотрю на разыгравшуюся метель. На часах около трёх ночи. Руслана всё ещё нет.
После приёма горячей ванны я так и не смогла уснуть. Всё время думала о том, что повлияло на настроение Исаева. Ведь до того самого момента, когда он поднялся из-за стола и вышел кому-то позвонить, всё у нас было чудесно. Утренний секс. Приятный завтрак, во время которого мы много болтали и шутили. Он даже признался, что по мне скучал. Так искренне прозвучали его слова, что у меня даже сердце растаяло. Затем начался обед с Авдеевым. Проходил в непринужденной обстановке. Ничего не предвещало беды…
Почему же сейчас он по мне не скучает? Где он? Мог хотя бы позвонить. Сказать пару слов, чтобы я не волновалась.
Представляю его в постели с другой женщиной, и начинаю сходить с ума.
Несколько раз порываюсь его набрать, но вовремя одёргиваю себя.
Не буду навязываться. Не моё это. Не счёл нужным предупредить, значит не заслужила его доверия. Да и с чего бы Исаеву отчитываться передо мной? Кто я такая, чтобы знать о нём всё? Чем я отличаюсь от проплаченной шлюхи? Захотел — выебал, не захотел — и вовсе не пришёл. Надоем — выгонит взашей, как паршивую собачонку.
Оторвав взгляд от окна, плотно задергиваю шторы. Вряд ли до утра смогу уснуть, но всё же стоит попытаться.
Спускаюсь на кухню. Готовлю горячий шоколад с молоком. Много раз им спасалась от стресса и бессонницы. Некоторых бывших клиентов он бодрил, но на меня почему-то производил обратный эффект.
Допиваю напиток в полутьме. Сквозь панорамное окно с улицы в кухню просачивается фонарный свет. Смотрю на танцующие в воздухе снежинки. Их там тьма. Сердце сжимается от тоски по Руслану. Ноет.
Господи, почему я не могу прекратить о нём думать?
Из-за чего я так быстро стала зависима?
Разве причина только в крышесносном сексе? В поцелуях, которые жду, как только его вижу? В бархатном голосе, от которого мурашки по коже рассыпаются? В мужском запахе, что пьянит и сводит меня с ума покруче любого крепкого алкоголя?
Ответ напрашивается вполне очевидный и логичный, но я выбрасываю его из головы куда подальше. Нельзя мне в него влюбляться. Он расчётливый, циничный мужчина, который не оценит ни одной моей жертвы ради него. Не для этого он всё ещё со мной. У Исаева на меня совсем другие планы. Планы, в которых я не вижу совместного счастливого будущего…
Яркий, резанувший по окну свет вынуждает встрепенуться.
Приехал?
Боже мой, четвёртый час ночи! Где же его черти носили?
Встаю со стула. На дрожащих ногах подхожу к окну. Руслан буквально вываливается из салона «Гелика» на Дана. Тот помогает ему удержаться на ногах. Направляет к крыльцу. Пьяный в стельку Исаев исчезает из поля моего зрения.
«Какого хрена?» — замираю, ощущая в груди бешеные удары сердца.
Через мгновение щелчок входной двери и вовсе выбивает почву из-под ног.
По спине пробегает озноб.
Подхожу ближе к выходу. Замираю, не дыша. Прислушиваюсь к звукам.
В дом заходят практически бесшумно, если не учитывать вскоре задетую кем-то подставку для зонтиков. Она переворачивается и громко падает на мраморный пол. Эхо мгновенно стихает.
— Твою мать… — раздаётся глухое ворчание Исаева. — До ниндзи мне, ебать, как далеко. На кой ляд здесь столько зонтов? Пройти, не зацепив, невозможно. Убери их к ебаной матери…
— Возмущайся тише, Джеки Чан недоделанный… — шипит начальник его охраны. — Разбудишь Марью. К ней пойдёшь или в гостевую?
Сердце ёкает. Бьётся неровно. С перебоями. Что же он выберет?
— К бару, Дан, — чеканит со всей серьёзностью. — Хочу вырубить мозг, чтобы обнулить к херам всю информацию. Чёт мне сегодня совсем хуево, старик. Нажраться охота.
Опешив, безошибочно определяю направление шагов. Вскоре в гостиной зажигается свет. Следом раздаётся звон хрусталя. Стук опускаемых на стол стаканов. Хруст откручиваемой крышки на бутылке со спиртным.
— Маша не оценит. Ты и так достаточно нажрался, — обращается к нему Дан.
Господи, с кем и по какому поводу он бухал до этой поры? Отчего ему хреново? Что у него стряслось? Мысли о других женщинах отпадают сами собой.
— По хрену. Мне теперь всё по хрену, Дан. Понимаешь? — выдаёт Руслан простуженным голосом. — Она хочет то, что я, блять, не смогу ей дать. Не смогу и точка! Попросит увезти — увезёшь. Денег дам. Препятствовать не стану. Понял?
— Понял, понял. Не кипятись. Утро вечера мудренее. Завтра на свежую голову будешь решать. В кровать вали, проспись, решала. Не сможешь ты без неё. Крышу подорвёт. Не пори горячку, Исаев.
— Может и не смогу. А толку?
— Ты слеп. Многого не замечаешь рядом с ней. Тебе не мешало бы прозреть.
— Дан, на сегодня ты свободен. Иди, отоспись. Я ещё немного помедитирую здесь с Ричардом. Проведу диалог, так сказать. Между прошлым и настоящим. И да вселится в меня дух Хеннесси…
— Приятного спиритизма. Я буду рядом, если что. Но лучше бы ты сердце поберёг.
Как только шаги Галецкого стихают за дверью его владений, я вздрагиваю от удара бутылки об стену и звука осыпающегося разбитого стекла.
— Сссукааа… — Исаев издаёт сдавленный горловой хрип. За ним следует обречённый тяжкий вздох. Звуки растворяются в гнетущей и вязкой тишине, которую неожиданно вспарывает демонический хохот. От избытка острых ощущений и пугающих звуков нутро сводит судорожным спазмом.
Сглатываю подступивший к горлу ком. Бесшумно выхожу из укрытия, чтобы разделить с ним этот тяжёлый момент. Взгляд сразу же цепляется за облокотившегося на барную стойку мужчину.
Как же его мощно бомбит…
Он обречённо держится обеими руками за голову. Едва волосы на себе не рвёт. Отчаянно пялится в одну и ту же точку.
Что у него стряслось? Проблемы с бизнесом? Со здоровьем? С родителями? С законом? С чем?
Что могло так сильно повлиять на его внутренний мир?
Он сломлен.
Для сильного и успешного мужчины такое состояние из ряда вон выходящее.
Подхожу ближе. Исаев не замечает. Погружён в свои мысли. Взгляд нечитаемый. Лицо перекошено гримасой боли. Пугает.
— Рус? — тихо зову. Нервы натянуто дрожат. В висках оглушающе гремит пульс. В каждой клеточке тела расползается нарастающее волнение. — Руслан?
Не отзывается на мой голос. Не реагирует. Зависает в какой-то другой реальности.
Тогда мне приходится обуздать весь накопившийся в душе страх, и подойти к нему вплотную. Он изрядно пьян. Только что выплеснул ярость. В любой момент может случиться непоправимое. Но я отчего-то верю ему. Даже в таком состоянии хочу видеть Исаева рядом.