О, как…
Лечить вздумал с этой стороны.
А Соболь у нас, значит, способен на высокие чувства?
Это что-то новое и далеко за гранью реальности.
— Милая, сколько раз он тебя выебал взглядом? Не при Милане, конечно. Хотя мог это сделать и при ней. Верно? — накрываю ладонями грудь. Тёплая, упругая, в тонком кружевном бюстгальтере. Пахнет сладко. Стискиваю через пижаму, и затылок простреливает кайфом. Так долго ждал этого момента. Столько раз представлял, как буду её трахать по возвращении.
Сука, как же я по ней скучал…
Были бы одни, взял бы прямо здесь в машине. Ни секунды не раздумывая.
— Он не предлагал отношений, — произносит Маша. Её голос садится. Дыхание утяжеляется. Обвожу большими пальцами заострившиеся под одеждой соски. Сжимаю их. Она начинает дрожать и вместе с тем елозить по мне задницей. Подавшись грудью вперёд, невольно закатывает глаза. — Никаких намёков на секс не было, — шумно выдыхает, впиваясь пальцами в мои плечи.
Стараюсь не заострять внимание на похоти. Но, откровенно говоря, выходит слишком хреново. Скопившееся за неделю вожделение буквально трансформирует мой член в камень.
Огорчает ещё и то, что не дождалась меня дома. И всё это приходится испытывать здесь. Не в том месте и не в то время.
— Почему на тебе пижама? — пульс в висках оглушающе гремит. Сделав глубокий вдох, пытаюсь сконцентрироваться на другом. Например, на том, как набью морду Шалому, если откажется сотрудничать.
— Исаев, а в чём, по-твоему, ходят на пижамную вечеринку? — язвит Мария. — В пижаме комфортнее сидеть на полу, есть суши и смотреть телевизор.
— Да неужели? — наигранно выгибаю бровь. — А если я выйду из дома Миланы в трусах, тебя это не смутит?
— Господи, Рус, если бы Мила пришла к нам в дом, это означало бы, что она пришла с тобой потрахаться? Серьёзно?
— Я бы отверг её предложение.
— Слушай, какого хрена ты пытаешься мне предъявить? — вспылив, Маша делает попытку слезть с моих колен. Поймав её за талию, возвращаю обратно.
— Тебе плохо со мной настолько, что ты готова творить дичь, лишь бы вывести меня из равновесия? Ответь, — приковываю силой к месту. Взглядом вынуждаю замереть.
Несколько долгих секунд мы играем в гляделки, прожигая друг друга напряжёнными взглядами. Она кусает губы, я пытаюсь не думать, какие они на вкус…
— Я хочу свободы. Убери от меня охрану. Пожалуйста. Они всё время дышат мне в затылок. Я устала передвигаться под постоянным наблюдением.
— Не могу, Маша. Твоя безопасность для меня важнее всего.
— Да кому я нужна?
— Мне. Вопрос закрыт. Я позову Олега. Он отвезёт тебя домой, — произношу, поправляя на ней шубу.
— А ты?
— Решу кое-какие проблемы, затем вернусь. Скорее всего буду утром. Ложись без меня.
Глава 32. Жар твоего тела
Маша
Пять утра. Мне всё ещё не спится. Меряю шагами нашу с Русланом спальню. Переодически поглядываю в окно.
Почему так долго? Где он? С кем он? Что у него за дела?
Мы почти неделю не виделись. И тем не менее он встречает меня холодно. Злится, словно я совершила непростительный поступок. Будто и вправду переспала с его врагом. Да что за бред он себе вообразил?
Из-за этого мы даже не поцеловались. Не обменялись объятиями. Нормально не поговорили.
Господи, я так скучала, а ему, кажется, наплевать.
Поиграл со мной, как с провинившейся девчонкой, подразнил и уехал прочь. Уже утро, а его всё нет. Ни звонков. Ни эсэмэс.
Где можно проводить столько времени? В постели с другой женщиной? Мне назло?
Думаю об этом, и меня начинает трясти.
Если это так, пусть не возвращается!
Пусть не прикасается ко мне больше!
Никогда!
Стоит представить его с другой, и сердце в груди обрывается. Перестаёт биться. Камнем летит вниз.
Сначала Пётр, теперь он?
Глаза покрываются слезами. Вытерев жгучую влагу пальцами, надеваю халат. Нужно выпить тёплого молока с мёдом. Успокоиться. Возможно, тогда я смогу привести мысли в порядок и уснуть.
Спускаюсь на кухню. Достаю из холодильника упаковку с молоком, наливаю его в чашку. Разогреваю в микроволновке. Бросаю в горячую жидкость ложку мёда, медленно размешиваю. Ароматный запах ударяет в нос. Сладкий, уютный, слегка приторный. Чем-то напоминающий детство.
Было время, когда мама приносила мне в постель молоко. Лечила им от простуды и бессонницы. Столько лет прошло, мама давно умерла, а я до сих пор помню, как она укутывала меня одеялом, будто это было вчера.
Глядя в окно, делаю глоток. Он сразу же возвращается обратно. К горлу подступает резкая тошнота.
Стукнув чашкой об стол, лечу к раковине. Всё, что получается выдавить из желудка — немного жёлчи и слюны. Пища, должно быть, переварилась. Спустя пару минут мучений рвотные позывы отпускают.
Видимо суши не моё. Больше не стану есть сырую рыбу. А всё казалось таким вкусным и свежим…
Чтобы облегчить своё состояние, умываюсь прохладной водой, полощу рот. Организм мгновенно теряет силы, но стоит лучам от фар внедорожника черкнуть по окну и озарить тёмный двор бликом яркого света, как я тотчас оживляюсь, будто на батарейках.
«Руслан приехал… Господи, он приехал…» — первая мысль, которая приходит мне в голову. Сердце взмывает к горлу и начинает биться, как сумасшедшее. Думаю о нём, и кожа покрывается мурашками.
Только бы не пьян. Только бы от него не несло другими женщинами.
Вспоминаю, что видела в холодильнике минералку. Выуживаю её оттуда. Открутив крышку, делаю несколько жадных глотков, затем покидаю кухню и быстрым шагом возвращаюсь к лестнице, чтобы скрыться за дверью спальни. Но не успеваю я пересечь и половину гостиной, как дверь позади меня негромко хлопает. Я оборачиваюсь и замечаю перед собой застывшего Исаева. В руках шикарный букет цветов. Разбитые костяшки с присохшей кровью. На лбу сочится алым царапина. Сглатываю, покрываясь ледяным ознобом. Встречаемся взглядами. Мой до безумия растерянный. Его тёмный, как самая глухая ночь.
Руслан непрерывно пялится на меня. Манящие, дерзкие глаза с жадностью изучают мою фигуру. Мне становится душно. Бросает то в жар, то резко в холод. Пульс сбивается. Щёки заливает густым румянцем. Под его осязаемым взглядом я вся горю. От макушки до кончиков пальцев пылаю.
Так только у него получается смотреть. Не знаю почему. Больше меня никто настолько откровенно не разглядывал, чтобы дыхание перехватывало и пульс частил.
Никто и никогда…
Перевожу взгляд на ссадину, потом снова на мужские руки. Ощущения «каши в голове» усиливаются. От вида крови выныриваю из марева грёз. Сердце снова сжимается в комок. В груди начинает жечь. Воздух становится густым, не внедряемым в лёгкие.
Он дрался? С кем? Зачем? Почему?
Для чего ему охрана, когда у самого кулаки разбиты в кровь?
Испытав чувство жалости, временно задвигаю сегодняшнюю злость на задний план. Только для того, чтобы выяснить обстоятельства, при которых он получил боевые отметины.
— Почему ты не спишь? — первым разрывает молчание Руслан. Он начинает хмуриться, внимательно считывая моё внутреннее замешательство. Оно явно отражается на моём лице. Транслирует всё, о чём я думаю.
— Снились кошмары, — приходится лгать. Не признаваться же ему, что я волновалась, злилась, сходила с ума от одиночества и тупо ревновала. Ждала его, поэтому не смогла уснуть.
После короткой заминки Исаев неспешно срывается с места, подходит вплотную. Ещё какое-то время внимательно сканирует моё лицо, словно пытается убедиться всё ли со мной в порядке, а затем накрывает ладонью затылок, притягивает к своим губам, мягко и неторопливо целует, обвивая второй рукой талию.
Где-то за спиной шуршит букет, но мне сейчас не до него. Я наслаждаюсь моментом. Тем, что этот несносный мужчина наконец вернулся домой. Стоит рядом, прижимая к себе, и мне больше ничего не нужно, кроме его нежности, бархатного убаюкивающего голоса и тепла…
Кто бы мог подумать, что я так быстро привыкну к нему. Привяжусь настолько, что мне будет его не хватать.
— Больше не будут сниться. Обещаю, — шепчет, ведя носом по моему. Жаркое дыхание щекочет лицо, пахнет возбуждающе.
Никогда не любила запах мяты изо рта. Благо, Руслан освежителем не пользуется. Запах его дыхания несёт в себе собственные феромоны, будоражащие кровь.
— Давай-ка, я уложу тебя в постель, — поступает внезапное предложение.
— Как маленькую девочку? — выдыхаю прямо в губы.
— Почему «как»? Ты и есть маленькая девочка.
— И много сказок знает Серый Волк?
— Для тебя парочка найдётся… — он улыбается, вызывая у меня слегка недоуменную реакцию.
Я теряюсь. Не понимаю, что стало причиной резкой смены настроения.
Несколько часов назад он злился, сотрясал воздух. Вокруг нас искрило напряжение, сейчас же Исаев ведёт себя как пресытившийся сметаной кот. Урчит и выпрашивает ласку. Будто всю неделю нереально по мне скучал.
Обнимаю его за шею. Дразнящие движения губ по моим сводят с ума. Кожа откликается мурашками. Поднимаются дыбом волоски. Зазор между нами исчезает. Мы как два магнита, слипаемся в одно целое. Губы к губам. Тело к телу. Обжигающий контакт.
Боже, он такой горячий, пахнет собой и морозным воздухом, его запах нереально кружит голову. Никаких ноток женских духов…
Разрываю поцелуй, чтобы остыть и не потерять голову. Хочу знать всё.
— У тебя кровь… — шепчу, отрывисто хватая ртом кислород. — Откуда?
— Меньше знаешь, Машенька — крепче спишь…
— Почему ты один? — машинально пробегаюсь взглядом по гостиной ещё раз. — Где Дан? Вы с ним почти неразлучны.
— В больнице. Царапину латают, — невозмутимо отвечает Руслан.
— Какую царапину? Во что вы вляпались? — мои глаза становятся круглыми от очередного шока. Сердце начинает бешено биться о рёбра. По позвонку проносится ледяной озноб. Если начальника охраны латают, а у этого разбиты костяшки до крови, это недобрый знак.