Роковое стечение обстоятельств как нельзя лучше загнало меня в эти силки.
Он прав. С фиктивными жёнами наследников не планируют…
Ими пользуются.
До того момента, пока не найдётся другая жертва, более покладистая и сговорчивая.
«Я не собираюсь с тобой разводиться, Маша…» — в голове набатом звучат его слова.
Тогда чего ты хочешь? Что тебе нужно от меня?
Получишь свой тендер и разотрешь меня в мокрое пятно?
Я ведь нарушила условие контракта. Я беременна, Руслан. Беременна…
Боже мой, что, если ребёнок от Петра?
Обнимая колени руками, поджимаю их к груди. Внутри всё пульсирует адской досадой. Платье раздражает. Пайетки со стразами, словно пираньи, впиваются в чувствительную кожу. Меня трясёт так, будто я только что вылезла из ледяной проруби и не нашла места согреться.
Боже, что мне делать? Что делать? Что???
Что будет со мной, когда наш с Русланом брак развалится?
Это мой последний шанс. Этот ребёнок дан мне богом. И я любой ценой буду пытаться его сохранить, даже если для этого мне придётся пойти против всего мира. Против лицемера, у которого нет души.
Андрей.
Вот кто мне нужен!
У Соболя наверняка есть связи. И если он согласится мне помочь, я смогу исчезнуть. Я смогу себя защитить. Нас защитить.
Нащупав в платье секретный карман, вытаскиваю мобильный, едва не роняя на пол. Пальцы нервно скользят по экрану, находят нужный номер, жмут вызов.
— Маша? Что-то случилось? — удивлённый голос мужчины доносится сквозь вату в ушах. — Ты плачешь? Маша? Алло!
— Помоги мне исчезнуть, — тараторю, выдержав короткую паузу. — Пожалуйста, спрячь меня от него. Ты дал мне свой номер. Ты обещал. Пусть думает, что я умерла. Да что угодно, только чтобы не искал меня. Я знаю, ты можешь. Пожалуйста, Андрей. Помоги…
— Я жду тебя в двести четырнадцатом. Можешь подняться?
— Это же… соседний номер?
— Все вопросы потом.
— Ладно. Я сейчас. Попробую улизнуть от его людей.
Глава 39. Апокалипсис
Маша
Прихожу в себя, будто после глубокого сна. Тяжёлые веки закрыты. Комната слегка вращается вокруг меня. По телу разливается приятная слабость. В воздухе витает запах кофе и… чужого мужского парфюма. Терпкого. Густого. С горчинкой и ароматом табака.
Во рту пересыхает от жажды. Я сглатываю. Мне жарко. Моё тело покрытое испариной. Обжигающе горячее внутри. Или снаружи? Не могу определить…
На мне точно нет подвенечного платья, но каждый вдох всё равно затруднён. Будто сверху привалили тяжёлым мешком.
Запах чужого мужчины усиливается. Проникает в ноздри. Волнует…
Не отталкивающий. Но точно не Руслана. Он пахнет по-другому. Не так.
Нахожу пальцами густые кудри волос. Зарываюсь в них, изучая. Жёсткие. Совсем не такие, как у Исаева…
— Красивая девочка… — доносится хриплый отрывистый шёпот. Шеи касается горячее дыхание. Прикосновение губ и языка обжигает кожу.
Андрей…
Где Андрей?
Мы совсем недавно разговаривали с ним.
Он сочувственно прижимал меня к груди. Гладил по волосам, внимательно слушал. Предлагал варианты. А затем провал в памяти…
Ничего не помню, хоть убей. Я в мороке. Сладостно млея, пытаюсь вернуть себе способность соображать.
— Малышка… — за шепотом следуют поцелуи. Их много. Они везде. На скуле. На губах. На обнаженной груди. Зубы аккуратно смыкаются на чувствительных сосках. Сначала на одном. Затем на втором. Я инстинктивно выгибаюсь, испуская протяжный стон.
Что со мной? Где я? С кем?
Не могу противостоять этому безумию. Тело не моё. Я словно потеряла физическую связь с миром и с собой.
Всхлипнув от прикосновения чьих-то пальцев к клитору, распахиваю глаза. Взгляд наполовину фокусируется на люстре. Ещё плывёт. Мне хорошо, но ощущения не те, к которым я привыкла. Чего-то значительно не хватает.
Попытка свести ноги вместе заканчивается провалом. Между ними расположен мужчина. Голый. В чём мать родила.
— Ты…? — оказавшись дезориентированной, сглатываю. Оценить обстановку не успеваю.
— Тссс… — Андрей набрасывается на мой рот, углубляя поцелуй. — Горячая девочка… — шепчет, не отрываясь от губ. — Знал, что не прогадал…
Господи… Господи… Что это? Зачем?
Пробую оттолкнуть, но он лишь сильнее вжимает меня в матрас, наваливаясь своим горячим и дрожащим телом сверху. В ушах шумит пульс. Я вся горю. А затем меня словно выдёргивают из бесконечной пропасти в реальность. Жёстко. Хладнокровно. Оглушая звериным рычанием.
— Дан, убери охрану за дверь! Живо!
— Твою мать…
— Я лично сниму эту мразь!
Шорохи. Грохот. Топот ног.
Оглушающий хлопок двери сотрясает мозг.
Лишившись тяжести мужского тела, делаю резкий вдох, будто из-под воды выныриваю. Кожу обдаёт скользящим холодком.
Соболя отрывают от меня, словно пластырь от раны. Одним точным движением.
Не успеваю опомниться, как вмиг лишаюсь ширмы. Становлюсь уязвимой. Открытой для посторонних глаз.
Боже, как стыдно… Ведь в номере Андрея находится не только Руслан.
В этот момент я действительно чувствую себя одной сплошной открытой раной. Между ног ощутимо саднит. Морщусь. Обнимая живот ладонями, сворачиваюсь на кровати клубком. Меня знобит. Кожа липкая. Она точно в сперме… Не понимаю… ничего не понимаю…
Боже, что он со мной сделал?
Всё ещё не могу нормально соображать.
Не помню…
«Я ни черта не помню!» — кричит воплем моё молчание.
Мысли путаются. Картинки в голове мелькают обрывками. Как только хочу что-то вспомнить, виски сжимает тупая боль. В горле непривычно саднит от сухости. Страшно хочется пить. Я сглатываю, но мерзкое першение не проходит.
Не хочу думать о том, что меня поимели, как резиновую куклу…
Божжжеее…
Обречённо натягивая на себя простыню, вытираю ею живот. Противно…
От гадких предположений по груди расползается серная кислота.
— Твоя баба — огонь, — доносится ехидненький хрип Андрея. За ним следует удар, попадая в висок. С ужасом наблюдаю, как Соболь с грохотом падает на пол. Я даже отчётливо слышу хруст кисти Исаева. Утробное рычание мужа приводит мой организм в шок.
— Убью… — выдыхает со свистом.
Меня мгновенно выворачивает наизнанку, сплевываю горечь прямо на пол. Встать с постели и умыться просто нет сил.
— Стой! — сквозь вату звучит рёв Галецкого. Судя по звукам борьбы, он пытается оттянуть Руса от бездыханного тела противника. — Побои, Исай. Сейчас нельзя! Тебе суды и штрафы на хуй не нужны.
Стряхнув с себя руки Дана, Рус пытается отдышаться. Выглядит разъярённым безумцем. Я даже боюсь смотреть ему в глаза. Вскользь отмечаю, как дико его потряхивает. Ещё бы. Жена наставила рога в день свадьбы. Пусть так и думает. Мне всё равно. Может быть хотя бы выгонит меня на улицу. Избавит от своего ублюдочного контроля.
Ненавижу его…
Всех ненавижу!
— Реши вопрос с этой мразью, — непоколебимо высекает. — Кардинально. И убери ЭТО дерьмо с моих глаз. Убери!!! — рычит, пиная ногой Соболя.
— Сделаем, — сухо заверяет Данила.
— Вы, блять, как за ней смотрели?!!! Я что тебе сказал! Какого хуя, Дан? — окинув нас обоих убийственным взглядом, несколько раз врезает кулаком в стену. Сглатываю, ощущая его боль на себе. Сердце обдаёт жидким азотом. Превращаясь в ледышку, раскалывается пополам…
— Она зашла к себе. Я лично проводил до двери. Кто ж знал, что у вас с ним «смежные номера». Выходит, кто-то поспособствовал открыть им дверь.
— Кто?
— Выясню.
— Собирайся!!! — уже прилетает мне.
Вздрагиваю, встречаясь с Русланом глазами. Сознание разбивает паника.
Во взгляде Исаева полный Армагеддон. Разрушение планет и даже целых галактик. Чего там только не транслируется! От пылающей, больной ненависти до глубочайшего презрения. Всё, кроме сожаления и сострадания. Адская, клубящаяся, непроглядная тьма. За которой души не видно. Непробиваемое стекло.
Он подходит ко мне, едва я прижимаюсь спиной к изголовью кровати. Рефлекторно скрещиваю на груди руки. Меня колотит так, что даже зубы стучат.
— Я никуда с-с тобой не п-поеду, — задушенно бормочу, пытаясь от него отгородиться. Спазм желудка вынуждает согнуться пополам и простонать.
— Тебя не спрашивают! — рявкает, хватая меня за локоть. Неделикатно сдергивает с кровати на пол.
Голова кругом. Ноги ватные. Падаю, врезаясь коленями в стразы на платье. Чашечки простреливает острой болью. Порезы кожи затмевают все остальные ощущения.
Взвыв, натыкаюсь взглядом на туфли Руслана. Они бесцеремонно топчутся по деликатной шёлковой ткани подвенечного наряда как по моей истерзанной душе…
Больно. Адово больно… Как на костре. Не телу. Мне. Моей обугленной сущности.
Через силу вскидываю голову, пытаясь рассмотреть в расплывчатом изображении лицо своего мучителя.
— Ты убил моего мужа, — хриплю зажатым горлом. — Твои люди его подставили. Свекровь была права! — срываю голос. Слёзы меня ослепляют. Улавливаю, как нерушимый чёрный монолит склоняется над моим поруганным телом. Схватив меня за плечи, дёргает вверх. Ставит на ноги, но не отпускает. Потому что я тут же рухну обратно на пол. А хватка настолько сильная, что у меня мышцы сводит от боли.
— Ты спятила? — зло шипит мне в лицо. — Я мог их пустить по миру одним щелчком. Нахрена мне его смерть?
— Я тебе не верю!
— Я не обязан тебе что-то доказывать!
— И не надо! — выцеживаю сквозь боль. — Анжела всё сказала. Там. На террасе… Когда пыталась тебе отсосать.
— Что… — на секунду приходит в недоумение. Теряется. От лица Исаева отливает кровь. Затем резким толчком вбрасывается обратно. Он мгновенно багровеет. Не в силах мне что либо противопоставить.
— Что слышал, — то ли рычу я, то ли вою, ощущая себя раненым животным в силках.
Сколько не трепыхайся, а выхода только два: либо отгрызть себе лапу и сбежать, либо умереть от ножа охотника…