— А если я откажусь?
Фиск тяжело вздохнул:
— Тогда боюсь, что финансирование экспериментального лечения мисс Коннорс станет... проблематичным. Более того, могут возникнуть вопросы к больничному руководству о качестве медицинского обслуживания.
Угроза была завуалированной, но совершенно ясной. Фиск мог повлиять на лечение Трис. Мог ухудшить её положение или, наоборот, помочь.
— Это шантаж, — сказал я спокойно.
— Это бизнес, — поправил Фиск. — Взаимовыгодное сотрудничество. Ты даешь мне информацию, я обеспечиваю твоей девушке лучшее лечение в мире.
Ноуб повернулся от окна. В его руке блеснул тонкий нож.
— Мистер Фиск не любит, когда ему отказывают, — сказал он тихим голосом с легким акцентом. — Особенно когда речь идет о семье.
— Семья? — переспросил я.
— Разве мисс Коннорс не стала для тебя семьей? — улыбнулся Фиск. — А доктор Коннорс? Твоя тетя Мэй? Семейные связи так важны. И так хрупки.
Паучий инстинкт взорвался предупреждающими сигналами. Фиск угрожал не только Трис, но и Мэй. Это переходило все границы.
— Оставьте мою семью в покое, — сказал я, и в голосе прозвучали нотки, которые заставили Ноуба настороженно выпрямиться.
— О, Питер, — покачал головой Фиск. — Ты все еще не понимаешь ситуацию. Я не делаю угроз. Я констатирую факты. В этом городе может случиться многое. Медицинские ошибки. Несчастные случаи. Автомобильные аварии.
Он встал и подошел к окну, встав рядом с Ноубом.
— Но если мы сотрудничаем, то все эти неприятности обходят нас стороной. Более того, мои ресурсы работают на благо твоих близких.
— Конкретно что вы хотите?
— Начнем с малого. Еженедельные отчеты о ходе исследований Коннорса. Копии его записей. Образцы экспериментальных препаратов.
— А взамен?
— Трис получит доступ к клинике в Швейцарии, где проводят самые передовые исследования в области лечения лейкоза. Доктор Коннорс получит финансирование для своих работ. А твоя тетя — повышение до старшей медсестры с соответствующей зарплатой.
Предложение было продуманным. Фиск знал, что давит на самые болевые точки — здоровье Трис, карьеру её отца, благополучие Мэй.
— И если я соглашусь, вы гарантируете их безопасность?
— Абсолютно. Мое слово — железная гарантия.
Ноуб тихо рассмеялся:
— А если откажешься... ну, несчастные случаи происходят каждый день.
Я встал из кресла и подошел к ним. Фиск был намного крупнее меня, а Ноуб выглядел как профессиональный убийца. Но я чувствовал в себе силу, которой хватило бы, чтобы переломать им кости голыми руками.
— Позвольте мне кое-что прояснить, — сказал я тихо, но очень отчетливо. — Если с кем-то из моих близких что-то случится, я найду вас. И то, что произойдет дальше, будет намного хуже смерти.
В моем голосе прозвучало что-то такое, что заставило даже Ноуба отступить на шаг. Фиск поднял брови:
— Угрожаешь мне, мальчик?
— Предупреждаю.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Фиск первым отвел взгляд:
— Хорошо. Вижу, что ты серьезно относишься к семье. Это похвально. Значит, мы понимаем друг друга.
— Мне нужно время подумать.
— Время — роскошь, которой у твоей девушки нет, — напомнил Фиск. — Каждый день промедления уменьшает её шансы.
— Сколько времени?
— До завтрашнего вечера. В семь часов жду твоего звонка.
Он протянул мне визитную карточку с телефонным номером.
— И Питер, — добавил он, когда я направился к выходу, — не пытайся играть со мной. Я играю в эту игру намного дольше тебя.
Ноуб проводил меня до лифта. Перед тем как двери закрылись, он сказал:
— Твоя девушка очень красивая. Было бы жаль, если с ней что-то случится.
Я схватил его за горло быстрее, чем он успел среагировать. Прижал к стене лифта, и мои пальцы начали сжиматься.
— Еще одно слово про неё, — прошипел я, — и я вырву тебе глотку.
Глаза Ноуба расширились от удивления. Он попытался достать нож, но я перехватил его руку и сжал запястье до хруста. Нож упал на пол.
— Ты... ты не обычный подросток, — выдавил он.
— Нет. И лучше тебе это запомнить.
Я отпустил его и поднял нож. Одним движением согнул клинок пополам и бросил у его ног.
— Передай своему боссу: если он тронет хоть волос на голове моих близких, я уничтожу всю его империю.
Двери лифта открылись в вестибюле. Я вышел, не оглядываясь.
На улице меня ждал тот же "Роллс-Ройс". Водитель молча открыл дверь. По дороге в больницу я обдумывал ситуацию.
Фиск поставил меня в практически безвыходное положение. Он держал в руках жизни самых дорогих мне людей и не стеснялся этим пользоваться. Отказаться от его предложения означало подвергнуть Трис и Мэй смертельной опасности.
Но согласиться — значило предать доктора Коннорса и передать Фиску доступ к технологиям, которые могли изменить мир.
А может быть, был третий путь?
Когда машина остановилась у больницы, я принял решение. Завтра вечером Фиск получит свой ответ. Но это будет не тот ответ, которого он ожидает.
В палате Трис спала. Доктор Коннорс сидел рядом с её кроватью, держа дочь за руку. Увидев меня, он устало поднял голову:
— Где ты был? Я волновался.
— Решал некоторые вопросы, — уклончиво ответил я. — Как она?
— Стабильно. Завтра начинаем первый курс химиотерапии.
Я сел в кресло с другой стороны кровати и тоже взял руку Трис. Она была теплой, живой. И я поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы сохранить эту жизнь.
— Доктор Коннорс, — сказал я тихо, — как продвигается работа над нашим препаратом?
— Медленно. Нужно еще несколько недель тестирования.
— А если ускорить процесс?
— Это рискованно. Препарат недостаточно изучен.
— Но он может помочь?
Коннорс долго молчал, глядя на лицо дочери:
— Теоретически — да. Но если что-то пойдет не так...
— Хуже уже не будет, — сказал я мягко. — Стандартное лечение дает ей несколько месяцев. Наш препарат может дать всю жизнь.
— Ты прав, — вздохнул он. — Завтра же начну подготовку к испытаниям.
Остаток вечера мы провели втроем — Коннорс, я и спящая Трис. За окном постепенно темнело, зажигались огни города. Где-то там, в своем небоскребе, Фиск строил планы и ждал моего ответа.
Он получит его. Но это будет последняя ошибка в его жизни.
Глава 18
Я не помнил, когда заснул. Помнил только, как обнимал Трис, сидя в неудобном больничном кресле, как чувствовал её слабое дыхание на своей щеке, как медленно смежились веки под монотонный гул медицинского оборудования. Сон был глубоким, почти коматозным — организм, измученный стрессом и постоянным напряжением последних дней, просто отключился.
Разбудил меня резкий звонок мобильного телефона. Я рывком открыл глаза, дезориентированный. За окном была темнота — значит, прошел целый день. Рука автоматически потянулась к телефону, лежавшему на прикроватной тумбочке.
— Алло? — голос был хриплым от сна.
— Мистер Паркер? — незнакомый женский голос звучал взволнованно. — С вами говорит Сара Джонсон из службы безопасности университета Эмпайр Стейт.
Я мгновенно проснулся окончательно. Трис по-прежнему спала, прижавшись ко мне. Доктора Коннорса в палате не было.
— Слушаю вас.
— Мистер Паркер, вы работаете в лаборатории доктора Коннорса?
— Да, а что случилось?
— Боюсь, у нас произошел инцидент. Лаборатория подверглась... нападению. Нам нужно, чтобы вы приехали и помогли оценить ущерб.
Сердце ухнуло вниз. Фиск. Это могло быть только его работой.
— Сейчас буду, — сказал я, уже поднимаясь с кресла.
Трис слегка пошевелилась во сне, и я осторожно поправил её одеяло. Она выглядела немного лучше — щеки порозовели, дыхание стало ровнее. Химиотерапия пока работала.
На посту дежурной медсестры я оставил записку для доктора Коннорса, объяснив, куда ушел, и попросил присмотреть за Трис. Затем выбежал на улицу и поймал такси.
— В университет Эмпайр Стейт, быстрее, — сказал я водителю.
По дороге я пытался дозвониться до доктора Коннорса, но его телефон не отвечал. Это только усиливало тревогу.
Кампус университета в вечернее время выглядел почти пустынным. Лишь несколько окон в общежитиях светились теплым светом. Я направился к биологическому корпусу, где располагалась лаборатория.
Уже на подходе стало ясно, что что-то не так. У входа стояли две полицейские машины и фургон службы безопасности университета. Красно-синие огни мигалок окрашивали фасад здания в зловещие цвета.
Меня встретила та самая Сара Джонсон — женщина лет сорока в форме охранника университета. Лицо у неё было встревоженное.
— Мистер Паркер? Спасибо, что приехали. Лейтенант Брэдли хотел бы с вами поговорить.
Она провела меня к полицейскому — грузному мужчине лет пятидесяти с седеющими усами и уставшими глазами.
— Лейтенант Брэдли, — представился он. — Вы работаете в лаборатории доктора Коннорса?
— Да, я его ассистент. А что произошло?
— Пойдемте, покажу.
Мы поднялись на третий этаж и прошли по знакомому коридору. Дверь лаборатории была распахнута настежь, и из проема пробивался яркий свет прожекторов.
То, что я увидел внутри, заставило сжаться кулаки.
Лаборатория была разгромлена. Столы перевернуты, оборудование разбито, документы разбросаны по полу. Но больше всего поразили следы борьбы.
На стенах виднелись глубокие царапины — словно кто-то проводил по ним гигантскими когтями. В нескольких местах штукатурка была изорвана в клочья, обнажая кирпичную кладку под ней. На металлическом корпусе одного из приборов зияли дыры — не круглые, как от пуль, а рваные, словно металл разорвали голыми руками.
— Господи, — прошептал я, оглядывая разрушения.
— Согласен, зрелище не из приятных, — кивнул лейтенант Брэдли. — Мы прибыли сюда около восьми вечера по сигналу тревоги. Охранник обходил здание и услышал звуки борьбы.
Я внимательно изучал следы. На полу виднелись темные пятна — засохшая кровь. Много крови. Слишком много.