— Беатрис... — прошептал он. — Моя девочка...
Но потом рептильные инстинкты снова взяли контроль. Ящер рванулся вверх с такой силой, что отбросил меня на несколько метров.
— Нет! — взревел он, поднимаясь на ноги. — Она боится меня! Видела ужас в её глазах! Это твоя вина!
Сломанная рука уже начала заживать. Кости срастались на глазах.
— Убить Паркера! — снова зарычал он. — Убить Паркера!
Ящер бросился на меня с удвоенной яростью. Когти свистели в воздухе, пытаясь разорвать меня на части.
Я уворачивался, блокировал, контратаковал. Но он был сильнее, быстрее, выносливее. И с каждой секундой становился всё агрессивнее.
Очередной удар послал меня в полёт. Я врезался в стену придорожного кафе, оставив в кирпиче трещины.
— Конец игры, мальчик, — прорычал Ящер, приближаясь для финального удара.
Из разбитого окна кафе выглядывали напуганные лица. Кто-то снимал происходящее на телефон.
Трис выбралась из машины и бежала к нам:
— Папа, пожалуйста! Не делай этого!
— Убирайся, Беатрис, — рычал Ящер, не поворачиваясь к дочери. — Не смотри на это.
— Он хороший! Питер хороший! Он меня спас!
— Он тебя подвёл!
Ящер поднял когти для смертельного удара. В его жёлтых глазах читалась только ярость хищника.
У меня не было выбора.
Я схватил обломок кирпича и с силой ударил Ящера по голове. Раз, второй, третий.
Он пошатнулся, но не упал. Регенерация заживляла раны почти мгновенно.
Тогда я схватил металлический прут из разрушенной ограды. Острый конец блестел в свете уличных фонарей.
— Питер, нет! — закричала Трис. — Не убивай его!
Но Ящер снова атаковал. Когти промахнулись на дюйм, прорезав воздух у моего горла.
Я не думал. Действовал инстинктивно.
Металлический прут вошёл в грудь Ящера по самую рукоять.
Он остановился как вкопанный. Жёлтые глаза широко раскрылись от удивления.
— Я... — прохрипел он, глядя на торчащий из груди металл. — Это... больно...
Кровь потекла из его пасти, тёмная и густая. Регенерация не справлялась с таким повреждением.
— Питер... — прошептал он, и голос снова стал человеческим. — Позаботься... о Беатрис...
Ящер рухнул на колени, потом упал лицом вниз. Металлический прут торчал из его спины.
Доктор Курт Коннорс был мёртв.
Тишина.
Только звук капающей крови и далёкий гул ночного города.
Потом раздался крик.
Трис бежала к телу отца, слёзы текли по её лицу. Она упала на колени рядом с Ящером и попыталась его перевернуть.
— Папа! — рыдала она. — Папа, проснись!
Но Коннорс не отвечал. Его жёлтые глаза остекленели, смотрели в пустоту.
Трис подняла голову и посмотрела на меня. В её взгляде был такой ужас, такое потрясение, что я почувствовал физическую боль.
— Ты убил его, — прошептала она. — Ты убил моего отца.
— Трис, он бы меня убил...
— Это был мой отец! — закричала она сквозь слёзы. — Мой единственный родственник! А ты его убил!
Она прижалась к телу Ящера, обнимая его огромную голову:
— Прости меня, папа. Прости, что испугалась. Прости, что убежала.
Я стоял рядом, не зная, что сказать. Руки дрожали от адреналина, на одежде была кровь — своя и чужая.
Трис посмотрела на меня ещё раз. В её глазах не было больше любви или доверия. Только ужас и отвращение.
— Не подходи ко мне, — сказала она тихо, но очень чётко. — Никогда больше не подходи.
Вдалеке послышались сирены. Кто-то вызвал полицию.
Я сделал шаг к Трис, но она отшатнулась:
— Не трогай меня! Убийца!
Слово ударило больнее любого физического удара.
Убийца.
Я убил доктора Коннорса — человека, который пытался спасти дочь. Который стал монстром ради неё. Который в последние секунды жизни попросил меня о ней позаботиться.
А теперь эта дочь смотрела на меня как на чудовище.
Сирены приближались. Нужно было уходить.
— Трис, — попытался я в последний раз, — я не хотел...
— Уходи, — прошептала она, не поднимая головы. — Уходи и никогда не возвращайся.
Я отступил в тень между зданиями и исчез в ночи.
За спиной остались мёртвый Ящер, рыдающая Трис и приближающийся вой сирен.
Я спас её жизнь. Но потерял её любовь.
И теперь в её глазах навсегда остался отпечаток ужаса — вида того, как человек, которого она любила, убивает её отца.
Самое забавное что из битвы нельзя выйти победителем…
Здание Крайслера возвышалось в ночном небе как готический собор из стали и стекла. Его знаменитые горгульи смотрели на город с высоты семьдесят седьмого этажа, безмолвные стражи, застывшие в камне уже почти столетие.
Я сидел на узком выступе между двумя горгульями, свесив ноги в пустоту. Внизу, на головокружительной высоте, простирался Манхэттен — океан огней, который никогда не спал. Автомобильные фары ползли по улицам как светлячки, окна небоскрёбов мерцали жёлтыми квадратами, где-то далеко мигали красные огни самолётов.
Красиво. Умиротворяюще. И бесконечно одиноко.
Луна висела над городом полным диском, её серебристый свет смешивался с неоновым сиянием рекламных вывесок. Октябрьский ветер треплал мои волосы, приносил запахи большого города — выхлопные газы, еду из ресторанов, дым от сигарет, пот миллионов людей.
Все эти люди жили своими жизнями где-то внизу. Влюблялись, ссорились, мечтали, плакали, смеялись. Для них я был невидим — просто тень на вершине небоскрёба, которую никто не замечал.
Хорошо быть невидимым. Не нужно ни с кем говорить, ничего объяснять.
Не нужно видеть ужас в глазах девушки, которую любишь.
*«Ты убил моего отца».*
Слова Трис звучали в голове как заезженная пластинка. Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел её лицо в тот момент — искажённое горем, мокрое от слёз, полное отвращения.
*«Убийца».*
Она была права. Я убил доктора Коннорса. Да, он превратился в монстра. Да, он пытался меня убить. Да, у меня не было выбора.
Но всё это не меняло факта — человек мёртв от моей руки.
Хороший человек. Любящий отец. Блестящий учёный, который хотел только спасти дочь.
Я пришёл сюда два часа назад, как только смог оторваться от полицейских вопросов и журналистских камер. Официальная версия была простой — неизвестный мутант напал на клинику, был нейтрализован службой безопасности. Свидетели говорили разное, кто-то видел Человека-Носорога, кто-то — неизвестного супергероя. Никто не связывал происходящее с Питером Паркером, скромным школьником.
Но я знал правду. И Трис знала.
Внизу, где-то в полицейском участке, она давала показания. Рассказывала, как её отец превратился в монстра, как пытался её спасти, как я его убил.
Что она скажет обо мне? Назовёт героем, который её защищал? Или убийцей, который отнял у неё последнего родственника?
Ветер усилился, заставив меня крепче вцепиться в каменный выступ. Хорошо, что у меня теперь сверхчеловеческая сила — обычный человек давно бы сорвался с этой высоты.
Хотя иногда падение казалось заманчивой перспективой.
*Нет*, одёрнул я себя. *Так думать нельзя. У тебя есть обязательства.*
Моя армия мутантов на складе. Пятьдесят два человека, которые полагались на меня. Мэй дома, которая волновалась, где её племянник. Гарри и Флэш, которые считали меня другом.
Империя Фиска, которую теперь нужно было контролировать.
Норман Озборн и его интерес к моему препарату.
Куча проблем, куча ответственности. А я сижу на крыше и жалею себя.
*«Великая сила влечёт великую ответственность»* — где-то я это слышал. Может быть, в каком-то фильме про супергероев.
Только никто не говорил, что эта ответственность будет такой тяжёлой.
Звук был едва различим — лёгкий шорох ткани по камню. Если бы не обострённые чувства, я бы его не заметил.
Кто-то ещё поднялся на вершину здания.
Я обернулся и увидел силуэт в лунном свете. Женская фигура в обтягивающем костюме — чёрная кожа, которая поглощала свет. Кошачьи уши на капюшоне, изящные движения хищника.
Женщина-кошка.
Фелиция Харди. Мы встречались несколько недель назад, когда она просила помочь с делом её отца. После этого наши пути не пересекались, но я слышал слухи — она продолжала свою воровскую деятельность, но теперь предпочитала грабить других преступников.
Благородная воровка. Романтично.
Она села на выступ в нескольких метрах от меня, рядом с горгульей, которая смотрела на восток. Не поздоровалась, не спросила, что я здесь делаю. Просто устроилась поудобнее и стала смотреть на город.
Её костюм был другим — более продуманным, профессиональным. Вместо самодельной маски теперь была элегантная полумаска, которая подчёркивала зелёные глаза. Вместо обычной одежды — специальный костюм с встроенным снаряжением.
— Красивый вид, — сказала она наконец, не поворачиваясь ко мне.
— Да.
— Особенно ночью. Днём город выглядит грязным, суетливым. А ночью он становится почти волшебным.
Я кивнул, хотя она этого не видела.
Несколько минут мы сидели молча. Ветер свистел между горгульями, где-то внизу сирена полицейской машины прорезала ночную тишину.
— Слышала о том, что произошло в клинике, — произнесла Фелиция тихо.
— Новости быстро распространяются.
— В нашем деле приходится следить за такими вещами. Мутант в центре города — это серьёзно.
— Это был не просто мутант.
— Знаю. — В её голосе прозвучало сочувствие. — Доктор Курт Коннорс. Хороший человек, по слухам.
Я сжал кулаки:
— Лучший. И он мёртв.
— От твоей руки.
— От моей руки.
Фелиция повернулась ко мне. В лунном свете её зелёные глаза казались почти светящимися:
— Выбора не было?
— Был. Мог попытаться оглушить, связать, как-то обездвижить. — Я покачал головой. — Но в тот момент думал только о том, что он может убить меня. Или добраться до Трис.
— И ты его остановил.
— Я его убил.
— Иногда это одно и то же.
Она встала и подошла ко мне. В руке появилась бутылка — тёмное стекло, дорогая этикетка. Бурбон.