Сейчас Соболь, даже не подозревая, ввел меня в ступор. Он попал четко в цель. Моя ахиллесова пята. Все вычеркнул из прошлой жизни, а ее не смог. Как бы ни изменился, каким бы не стал жестким, сколько бы ни зарекался и как бы ни ненавидел эту с*ку, не смог ее уничтожить. Просто не поднялась рука.
Я мог убить ее мужа еще год назад. Мы были здесь проездом, по делам с Соболем. Уже тогда я знал, что она с Кобзарем. Знал, что у них сын и они счастливы. Хотел замочить его. Но не смог. Он вышел из дома, направлялся в машину. И вдруг следом выбежал пацан, а следом она.
Зима была, а она в свитере тоненьком, в тапочках. Подбежала, обняла Кобзаря. И сын повис на папке. Смеялись, что-то шутили. А я стоял, как идиот, и пялился на них. Красивые такие, чистые, в белом. Счастливые. И таким грязным себя почувствовал, таким жалким. Бл*ть, как под дых тогда дали. Болью окатило, думал, согнет пополам. Не смог я его убить.
Ненавидел этого ублюдка, а на нее смотрел и подыхал. Прикоснуться бы, в глаза бы ее заглянуть. Несмотря на то, что видел фото их свадьбы, через месяц после моих похорон. Несмотря на то, что родила она ему в том же году. Ненавидеть ее должен. Ненавижу. И презираю. Но, бл*ть, как так вышло то? Неужели, все игрой было? Фальшью? Раз так, она отменная актриса. Так быстро переметнулась. Впрочем, как и все, кто был мне дорог. Еся не оказалась исключением.
Скулы сводит от злости. Идиот, таким уверенным был. В ней, в нас, в себе. Опрокинули, и не заметил как. Все отобрали. Даже имя.
Семь лет и девять месяцев назад.
Серые стены камеры, жесткая лавка. Руки болят. Растираю следы от браслетов. Осматриваю одним глазом помещение – второй заплыл. Ни хера не вижу. Рука, похоже, сломана. Пятую ночь здесь. Боюсь, шестую не переживу. Сначала мусора пытались выбить признательное. Потом, в пресс хату бросили. Думают сломать меня? Х*р им. Куча свидетелей есть. Да и Питон не допустит, чтобы я за него срок мотал. Нет. Тут явно не чисто.
Только мыслями о ней держусь. Как она там, в Москве? Мне обещали адвоката. Хотя бы через него передать весточку. Узнать о ней. Здесь я, похоже, надолго. Но ничего, где наша не пропадала. Войну прошел, и этот замес переживу.
Открылась дверь и в кабинет кто-то зашел. Поднял голову – тяжелая как гиря. Кобзарь. Бл*ть. Засмеяться захотелось, но губы не разлипались, кровь ссохлась.
– Че тебе надо? – прохрипел.
Он неспешно устроился на стуле напротив. Сидел, пялился на меня как на долбанный экспонат.
– Х*рово выглядишь, – в его голосе так и сочилось высокомерие. Пришел потанцевать на костях?
– Капитан, бл*ть, очевидность…
– Где Есения?
Тут же напрягся. Тот факт, что этот м*дак думает о моей девочке, заставлял кровь кипеть в венах.
– Там, где тебя нет.
Он засмеялся. Приблизился ко мне. Теперь я видел его рожу хорошо, даже одним глазом.
– Послушай меня, Гера. Тебе конец. Мой отец не оставит тебя в живых. Ты, п*дла, брата моего замочил…
– Я не убивал его, – процедил сквозь стиснутые зубы, выделяя каждое слово. Он покривился.
– Да мне пох*р, если честно. Ты у меня забрал то, на что не имел права. Настало время мне забрать это обратно.
Стиснул челюсть. Внутри огонь вспыхнул.
– Только, бл*ть, тронь ее…– подался резко к нему. От этого движения новой волной боли накрыло. Руки затряслись и в жар бросило. Его смешила моя беспомощность.
– Она моя, Грех, – прошептал у лица.
– Я буду трахать ее, а она стонать. Неделю поплачет о тебе, а через месяц забудет, как ты выглядишь. Я предлагаю тебе сделку. Откажись от нее, Грех, скажи мне, где она. Я ж все равно узнаю. У тебя есть шанс спасти свою шкуру. Отдашь ее мне, и я Питона закопаю. А ты выйдешь. Не скажешь – завтрашнее утро ты уже не встретишь, – он произносил эти слова, смакуя каждую унцию моей боли. Он наслаждался победой. А я только в этот момент понял, что происходит на самом деле.
Улыбнулся, глядя в его глаза. По крайней мере, попытался выдавить из себя подобие улыбки.
– Хер тебе, а не Есения. Не получишь ты ее. И я не сяду. Потому что я не убивал твоего братца. Понял, ублюдок, ты лживый?! А когда я выйду, теряйся. Я порву тебя на куски.
– Шеф, все в сборе, – из раздумий вырвал голос Соболя. Кивнул.
Все в прошлом. Каждая из слабостей. Нет больше ничего, что могло бы сбить меня с пути.
Соболь сидел на переднем. Вел машину Серый. Позади нас еще четыре джипа с братвой. Я знаю, что этого все равно недостаточно. Колесо, хоть и прижучили, но силы у него еще есть. Если решит устроить подлянку или перестрелять нас – крови будет много. Но кости брошены, и будем играть до конца.
– Соболь, что со снайперами?
– Двое уже на месте.
Хорошо. Страховка есть. Откинулся на сидении, прикрыл глаза, прислушался к собственному нутру. Все тихо. Значит, в нашу пользу расклад будет. Чуйка еще ни разу не подводила.
Подъехали на пустырь, где и была обговорена встреча. Колесо уже на месте. С виду все спокойно. Отдал приказ быть наготове, но без команды не шмалять. Соболь хороший боец, но порой у него башню сносит так, что может натворить бед.
С неба падал снег. Напротив нас стояло четыре мерина, Колесо по центру, а с двух сторон от него братва. Сделал шаг первым. Колесо дал знак своим подождать. Подошел ко мне.
– Ну, здравствуй, Витя.
– Беспределите, Тайсон? Не по воровски это, неправильно.
Улыбнулся в ответ. Колесо все никак не поймет, что уже давно нежилец. Все пытается строить из себя авторитета.
– Время меняется, Колесо. Нужно уметь уходить на второй план. Ты же знаешь, ни я, ни Старик от своего не отступятся. А ты уже не тот. Сноровку потерял, в городе порядка нет.
– Город был в порядке, пока ты не прикатил со своими быками!
Колесо уже едва ли не трясся от гнева. Потерял контроль. Никакой выдержки нет.
– Расклад такой. Ты на покой идешь. Оставляешь все и живешь себе спокойно на вилле какой-нибудь. И никто тебя не трогает.
Он начинает смеяться. Оборачивается к быкам.
– Не думаю, что такой вариант мне подойдёт, Тайсон. У меня предложение поинтересней.
Доли секунды – не больше, отделяют нас от стрельбы. Его люди поднимают калаши. Сзади на меня наваливается что-то тяжелое, сбивая с ног.
– Ложись!
Соболь все еще лежит на мне. Палит по стреляющим в нас быкам. Поднимаю голову – Колеса уже нет нигде. Во п*дла, сбежал! Соболь поднимается, я за ним. Пока он прикрывает мою спину, подбегаю к машине. Серый кидает мне ТТ. Отстреливаюсь, направляясь в поисках Колеса. Парни падают под градом пуль, как осенние листья. Отбегаю за овраг. Замечаю Колесникова. Он во всю прыть несется к дороге. Догоняю ублюдка за пару секунд. Сбиваю с ног, он валится на землю.
– Ах ты ж гнида! – мои руки смыкаются на его шее. Сжимаю, пока его лицо не становится пунцовым. Не хочу стрелять, для такой мрази патрона жалко. Брыкается, но через пару минут ослабевает. Ну вот и все. Воздушные ворота наши.
Пытаюсь отдышаться. А когда поднимаю голову, осматриваясь, вижу дуло автомата, нацеленное мне в лицо.
Как ни странно, в груди спокойно все. Сердце размеренно бьется, в то время как мозг пытается лихорадочно сообразить, где я мог его видеть. Это бык Колеса. И, по всей видимости, в данный момент он, как и я удивлен.
– Овсянка? Миша?
Наконец-то до меня доходит, кто он. Черт. Давно забытый призрак из прошлой жизни. Миша кивает, хмурится.
– Грех?
– Опусти ствол. Все кончено.
Отряхиваюсь от грязи. Миша переводит удивленный взгляд на Колесо. Несколько секунд стоит, не двигаясь.
– Он был моим боссом.
Я пожал плечами.
– Теперь я твой босс.
Овсянка молчит. Напряженно смотрит куда-то поверх моего плеча. А потом вдруг прыгает на меня, отталкивая. Раздается звук выстрела, а затем автоматная очередь. Прижимаюсь к земле, направляя ствол в сторону стрелявшего. Он лежит на земле, с зияющей в животе дырой. Овсянка рычит, схватившись за плечо. Замечаю у него кровь. Ну, вот и боевое крещение.
– Думаю, сработаемся.
Подаю ему руку, помогая подняться.
Глава 25
– Ну как ты?
– Нормально, так, царапина, – покривился, держась за перемотанный бицепс. Овсянка накинул сверху пиджак, уселся за стол напротив меня.
Подошел официант. Мы с Мишей сделали заказ. Зал был пустым, и говорить можно было спокойно. Люблю это место за понятливое руководство. Никаких лишних ушей и глаз. Мало ли, что нам в голову придет. В прошлый раз мы здесь день рождения Соболя отмечали. Братва так напилась, что на радостях начали шмалять в потолок. Официанты молча подмели обсыпавшуюся штукатурку, даже глазом не моргнув.
Миша явно нервничал. Не знал, чего ожидать от разговора. Взяв со стола пачку, закурил. Я не спешил начинать. Пусть еще промаринуется немного. Люблю, когда они боятся. Страх ломает волю и отключает мозг. Такими людьми легко управлять, легко докопаться до правды. Но Овсянка нормальный парень, думаю, пригодится в команде такой человек.
К столу подошел Соболь. Кивнул. Значит, весть разнеслась по городу. Смена власти. Завтра будет сходка, и город под нами. Сделал знак Соболю подождать меня на улице.
– Я слышал, ты мертвым был, – начинает разговор Миша.
– Слухи – вещь ненадежная. Был мертвым, а стал живым, – улыбнулся. Овсянка продолжал сверлить меня взглядом.
– Ты давно у Колеса?
– Полгода. С работой совсем тяжко стало. Подумывал в ментовку, но как видишь, очутился по другую сторону.
– Ментовская власть пошатнулась сильно. Их самих чаще мочат, чем нас.
– Как я понял, город теперь твой.
– Мой. Тридцать банков под нами, драгметаллы, недвижимость, и торговля. А теперь, после того как Колесо сошел с дистанции, у нас под контролем вся территория «воздушных ворот».
Овсянка улыбнулся.
– Высоко ты взлетел, Грех…
– Грех умер, Миха. Я теперь – Тайсон или Глеб Сафьянов.
– Понял. Значит, будем работать, Глеб Сафьянов.