− Говори давай, о чём ты там хотел мне вещать, и снимай это, − потрясла я рукой, затем сложила их возле груди.
Валентин взглянул на меня, выдохнул, готовясь к своей речи.
− Ась, как я и говорил раньше, я хочу попробовать с тобой отношения, − только было он начал говорить, как я тут же взорвалась.
− Какие отношения? И это после твоей измены? Ты об руль стукнулся что ли или головой не дружишь? – отношения ему подавай. Пусть к своей Снежане катиться. – Помниться, кто-то говорил, что мы можем всегда подать на развод и каждый разойтись по своим дорожкам. Вот, моя дорога с твоим не совпадает! Абсолютно! Когда мы подписывали документы, всё равно думали и знали, что создаем семью на время. И теперь пришла пора нам распрощаться. Это были твои слова, а не мои. Заметь. И первое слова всегда дороже второго, − вспомнила я поговорку, которым часто пользовались мы с подругами.
− Первое слово съела корова, − насупился Валентин. – И вообще, летел мимо крокодил, моё слово проглотил. Продолжить? Первое в костре горит, а второе правду говорит.
Я еле сдержала смех. Всё это выглядело наивно так, по-детски. Валентин сидел хмурый, я тоже не лучше, смотрела на него враждебно. Словно мы между с собой не поделили игрушку и поссорились. Мама его отобрала, чтобы избежать ссору или драку между нами. И теперь мы яро выясняли, из-за кого же всё-таки лишились долгожданной игрушки.
− Ладно, говори давай, зачем пришёл. Обещаю, что выслушаю до конца и только потом начну возражать, − присела я на стул, приглашая мужа тоже присесть на диванчик.
− Развода я тебе не дам, по причине того, что я не хочу. Да, я немного ошибся, как и поторопился с выводами и наломал дров. Но я могу всё объяснить, как и доказать. Измены тоже не было. Снежана поднялась ко мне за минуту до твоего приезда. Всё это можно посмотреть по камерам. Да и я пошёл в ванную комнату аккурат перед тем, как ты вошла в квартиру. О том, что ты поднимаешься наверх, меня предупредил охранник при въезде на территорию дома. Сообщение на телефоне сохранилось. Это всё было состроено для тебя. Говорю же, что я просто поспешил со своими выводами и поторопился во всём обвинить тебя. А потом хотел наказать таким образом, − слушала Валентина и не понимала, зачем ему надо было подстраивать всё это. – Как только ты ушла, Снежану я тоже прогнал. После того дня мы с ней больше не только не виделись, но и не общались.
− Ну допустим, я тебе поверю. Но у меня в тебе один вопрос: зачем нужна была вся эта постановка?
Валентин ответил не сразу. Он выдохнул и повернулся ко мне боком, пряча свои глаза.
− Я думал, даже был уверен в том, что ты в сговоре с нашими отцами.
− В смысле? В каком ещё сговоре?
− Я не просто так собирался жениться. Отец хотел устроить договорной брак с дочерью своего друга, а после объединить бизнес, передав управление детям. А меня это не устраивало, поэтому и хотел связать себя со Снежаной, пойдя наперекор словам отца. Думаю, говорить не стоит, что договорной брак устроить хотели наши отцы, − и Валентин взглянул на меня.
− Так на фотографии, на которую я даже не взглянула, был ты? – воскликнула я. – И ничего не спросив у меня, ты решил, что я во всём этом тоже замешана? Вынес приговор сходу, даже не поговорив, не задав ни одного вопроса мне? А ты когда-нибудь слышал о презумпции невиновности?
Если до этого момента я была зла на Валентина, о теперь можно было и обижаться за такое отношение ко мне.
− Что я ещё должен был подумать? Накануне отец уговаривает меня жениться на дочери его товарища, а через пару дней та самая дочь подходит ко мне перед ЗАГСом и предлагает взять её в жёны. Правда, в тот день я ещё не знал, что ты именно та девушка с фотографии. Затем меня поздравляют с женитьбой, заодно попрекают тем, почему артачился, если всё равно невеста оказалась той самой. Я тогда почувствовал себя дураком, которого провели вокруг пальца. И вспылил. Сама бы не разозлилась, узнай о том, что тебя использовали в темную, все уже решив за твоей спиной? – задал мне вопрос Валентин. – Разозлился, вот и поступил опрометчиво.
Я не сразу ответила. По правде, не нашлось, что сказать. Отчасти он был прав. Даже очень прав. Если бы я узнала, что за моей спиной провернули всё это, моей первой мыслью тоже была бы месть. Изощрённая, чтобы кукловоды получили по заслугам. Так отчего же я так взъелась на Валентина? Или я привыкла к тому, что мой отец проворачивал такое за моей спиной постоянно, что перестала обращать внимание? Стала воспринимать все эти игры спокойно? Пусть играется, а я всё равно поступлю по-своему?
Но это не оправдание мне.
− Вот поэтому я и пришёл к тебе, признав свои ошибки. Хочу поговорить спокойно, обсудить всё, решить многие открытые вопросы между нами, − Валентина сам заговорил первым, снова, не дождавшись моего ответа. – Но развода не будет, Ась, как бы этого не хотела. Может я и повторюсь, но ты мне нравишься. И я хочу попробовать построить новые отношения. С чистого листа. Без недоговорённостей, без тайн, без обид и всего прочего. Согласна?
Я всё ещё продолжала сидеть молча. Не могла я вот так ответить сразу. Обдумывала, но оживший телефон не дал мне ничего сказать. Кто ещё там рано с утра трезвонит?
− Привет, пап…
19
Глава 19. Здравствуйте, я ваша… ваш зять!
Ассоль (Ася)
Валентин рядом со мной отчего-то напрягся и замер, прислушиваясь к нашему разговору. Даже если бы хотел, в сторонку он отойти не мог, по своей же вине. Интересно, сколько по времени он намерен продержать меня вот так на привязи?
− Говори, пап, я слушаю тебя, − напомнила я отцу, который почему-то молчал в трубку. – Что-то с мамой?
Волнение захватило меня полностью. Вдруг из-за моих выходок маме стало плохо? Ведь она не знала всего того, что было известно отцу. И я, и он старались огородить её от плохих новостей. Даже наши ссоры мы скрывали под натянутыми улыбками. Да и папа никогда не звонил так рано. Ни разу на моей памяти утром. И вообще, отец как-то начал странно себя вести с некоторых пор. Началось всё это со дня свадьбы. Или мне всё это кажется?
− Привет, доченька. Как у тебя дела? – наш разговор начался стандартно. – С мамой всё хорошо. Не переживай насчет этого. Она вон с самого утра возится на кухне, готовит праздничный ужин. Для вас. Поэтому сегодня вечером ждем тебя и твоего мужа у нас дома. Отказы не принимаются. Ты же не хочешь обидеть маму? Да и нам стоит, наверное, уже познакомиться. Или ты собралась его от нас прятать вечно?
Как всё это было не кстати!
− Пап, может перенесем на пару дней? – явиться в родительский дом в таком вот виде не хотелось. – Мы не готовы пока… Надо решить кое-какие дела.
− Возражения не принимаются, а дела ваши подождут. Да и что там готовиться? Хоть в пижаме приходите. (Папа, ты даже представить себе не можешь, как ты близок к истине!) Никого чужих не будет, только мы с мамой и ты с мужем. Для родственников знакомство устроим потом, − папа не хотел отступать. – Всё, ждем вас вечером. Я пойду, маме помощь моя нужна.
И папа отключился. Я же уставилась на телефон, словно хотела прожечь его взглядом. Как всё не вовремя. Будто кто-то там наверху сговорился и теперь наблюдал за мной, с мыслями, как же она теперь со всем этим справится. И делая ставки, как скоро я всё смогу решить.
− Сними это немедленно, − сквозь зубы проговорила я и снова протянула руку в сторону мужа. – В родительский дом с этим я не пойду.
И вся сникла, убирая телефон в сторону. Плечи поникли, голову опустила. Пропал весь боевой запал. Теперь даже на мужа злиться не получалось. В родительский дом ехать не хотелось. Вот нисколько. Только не сегодня, только не с Валентином и не наручниками на руках. В другой ситуации побежала бы, полетела бы, а сегодня…
− Я не могу прямо сейчас снять, Ась, − голос Валентина звучал виновато. – У меня нет ключей с собой. Извини.
− Как это нет? – не хотела я верить услышанному. – А как ты потом собирался снимать их? Или думал оставить всё так?
− Ты только успокойся, не горячись. Ключи у моего друга, он должен их принести по моему звонку, но только после того, как мы с тобой спокойно поговорили бы, − Валентин вытянул руки в мою сторону в защитном жесте, будто я собралась на него накинуться. – Я должен написать ему сообщение, как знак, что всё между нами хорошо.
− Так напиши, что ты сидишь, − воскликнула я. – нет, лучше сразу звони и объясни ситуацию. Он должен приехать немедленно. Звони, звони, − торопила я парня.
Мне как можно скорее хотелось избавиться от железных оков. Ощущение было не из приятных. Никогда в жизни не совершала ничего противозаконного, но даже как бы в шутку быть в наручниках, не облегчало мои душевные терзания. Было неуютно, словно к моим рукам прицепился кто-то противный. Всё время хотелось его стряхнуть. Убрать, выкинуть.
− Он не отвечает, − с сожалением ответил Валентин, снова набирая номер друга. – Попробую ещё раз.
Но ни вторая, ни третья, ни десятая попытка моего мужа дозвониться его другу не увенчались успехом. Теперь уже напряглась я. Как быть, если мы не сможем снять эти чертовы наручники до вечера? Так и придется поехать к родителям на цепи? Что они скажут, если увидят это? Даже думать о таком не хотелось.
− Где он живёт? Давай я попрошу подругу поехать к нему и привезти ключи, − Васька не должна подвести.
И я оказалась права. Подруга после моих сбивчивых объяснений без лишних вопросов сорвалась по неизвестному ей адресу и к незнакомому человеку только ради того, чтобы помочь мне. За это я была очень благодарна Василисе. Но время неумолимо шло вперёд, а мы всё ещё были прикованы друг к другу. И как бы я не хотела не разговаривать, приходилось, находясь в маленьком пространстве, в одном помещении в полуметре друг от друга. Но обходились короткими фразами, пока каждый из нас пытался дозвониться до своих друзей. Временами к нам приходил Арес, требовал еду, как и прогулку, но на улицу в холод, не одевшись нормально, мы выйти не могли. Вот за собаку я и была крайне зла на мужа. Неужели он не мог подумать о нём?