В декабре Даша пообещала себе Руслана забыть. Правда, пообещать не значит сделать. Банальное «сердцу не прикажешь» никто, черт побери, не отменял!
В конце января умер дедушка, и боль от разбитой Русланом вдребезги любви притупилась. Даша трудно перенесла смерть бабушки, а смерть дедушки совсем подкосила ее моральные силы. Апатия запустила свои щупальца глубоко, и от Дашиной жизнерадостности не осталось и следа. Казалось, из этой серой безысходности не будет выхода. Даже свадьба подруги Машки не привнесла красок в Дашино настроение.
С работой тоже не ладилось. Когда-то такая вожделенная работа из дома теперь опротивела. Сидеть в одиночестве за компьютером и никуда не ходить стало прямой дорогой к депрессии. И если бы не позвонившая ей в марте одногруппница, Даша бы в эту депрессию погрузилась. Одногруппница предложила ей принять участие в исследовательском проекте: группа аспирантов и студентов Исторического факультета под руководством одного из профессоров получила грант на проведение научных исследований в Мачу-Пикчу, в Перу. Руководитель проекта вспомнил, что именно Даша Кондратьева защитила очень хорошую выпускную работу по этому месту. Вот Дашу и позвали принять участие. Никакой зарплаты ей не обещали, зато это был отличный шанс провести исследования не в библиотеке, а прямо на месте, в Перу. Даша сначала отказывалась, мол, какой из меня исследователь, она и работать-то по специальности никогда не планировала. Но одногруппница уговаривала, затем подключился профессор. То ли желающих уехать на долгий срок из Москвы и при этом получать сущие гроши было мало, то ли еще что, но в Дашу вцепились мертвой хваткой. И она согласилась. А почему, собственно, и нет? Что ее в Москве держит? Правда, чтобы присоединиться к группе, Даше пришлось поступить в аспирантуру. Не так это оказалось и сложно. Три вступительных экзамена – и вот, ты уже аспирант.
За неделю до отъезда Даша приехала на родной Исторический факультет, чтобы встретиться с исследовательской группой, частью которой она теперь была. А после собрания она заглянула в закоулки парка, в котором проводились последние ландшафтные работы. Риту она не видела очень давно и скучала по ней, все-таки они успели подружиться, а Даша, уйдя от Руслана, и с Ритой все отношения порвала, чтобы Руслан не смог через Риту на нее выйти. Знала, что Рита много сил вложила в восстановление Отрадненского парка, вот и решила перед тем, как уехать, взглянуть на плоды ее трудов.
Не думала Даша, что встретит саму Риту. Шанс, конечно, был, но маленький. Однако Риту она все-таки встретила, но никак не ожидала узнать от нее то, что в результате узнала. Даша была уверена, что Руслан уже давно ее забыл и нашел себе другую женщину, может, даже он теперь был с той Людмилой, с которой изменял ей. Даша уже давно поняла, что Людмила – это та самая подруга Риты, о которой она Даше рассказывала, когда узнала, что девушка тоже из Нижнего Новгорода.
Даша была готова к любым новостям о Руслане: и что он снова меняет женщин одну за другой, и что он уже женился на Людмиле или еще на ком. Но узнать о том, что Людмила умерла, она не была готова, а тем более не была готова к новостям о том, что у Руслана от нее теперь есть сын. Еще меньше она была готова узнать, что Руслан по-прежнему ее любит и страдает. Верилось в последнее с трудом. Но зачем бы Рите ее обманывать?
Три дня Даша металась по съемной квартире, не зная, что теперь делать. Она то собирала чемодан, чтобы отправиться в Перу – ведь уже и виза, и билеты были на руках, а время отъезда неумолимо приближалось, – то эти самые чемоданы распаковывала, понимая, что никуда она ехать не хочет. Ее бешеное сердце сходило с ума, изнывало тоской, не давало ей уснуть ночью.
На четвертый день она позвонила Рита и сказала:
– Рит, поможешь мне, а?
***
Руслан так устал, что почти валился с ног. Переговоры о строительстве нового торгового центра затягивались. Возникла куча непредвиденных препятствий, которые они преодолевали по шагу за раз, а потом заказчику снова что-то не нравилось, и они откатывались на несколько этапов назад, начиная все с самого начала. Покупка земли под строительство еще одного офисного центра тоже застряла. За последнюю неделю Руслан только и делал, что беспрерывно совещался, постоянно кому-то звонил, назначал деловые встречи, подписывал одни документы, потом в них вносили изменения, и он подписывал новые. И так – по бесконечному кругу.
А дома его вечно встречала недовольная няня, правда, пока не увольнялась, да и у Руслана не было времени послать ее к черту. С этой, последней няней, договаривались, что она будет присматривать за Сашкой до семи вечера, когда Руслан обычно возвращался из «Валида». Но всю прошедшую неделю он постоянно задерживался, приезжая в восемь, а то и в девять вечера. Женщина ворчала, но пока не сильно – все-таки деньги Руслан платил хорошие.
Слава богу, завтра суббота и не нужно будет ехать в офис. Можно остаться дома и отдохнуть. Правда, с вопящим сыном особо не отдохнешь. Саня, конечно, стал поспокойнее. Даже ночами просыпался реже, иногда всего пару раз. Но он стал более активным, с интересом смотрел на окружающий мир, на бородатое лицо отца, склонявшееся над ним. Руслану даже стало нравиться вывозить сына на улицу в коляске. Никогда он не думал, что придется ему самому, без жены, растить ребенка. А жизнь вон как повернулась. Ничего не поделаешь. Да и привык уже Руслан к сложившимся обстоятельствам. После того как от него ушла Даша, интерес к женщинам напрочь отбило. Не хотелось ему даже смотреть на них. А с появлением Сашки так вообще не до женщин стало. Только бы вот няню найти постоянную, которая бы его не бесила.
Вставляя ключ в замок квартиры, Руслан знал, что, видимо, и эта, продержавшаяся дольше других, няня, сейчас заявит ему, что она больше не намерена сидеть с ребенком допоздна. Да он уже и сам был готов от нее избавиться.
Квартира встретила Руслана ярким светом, заливавшим гостиную, кухню, лестницу на второй этаж и вообще все пространство в целом. В доме царила тишина, только сверху, кажется, из детской доносилось тихое Сашкино агуканье. Что-то новенькое!
Руслан бросил взгляд на часы на запястье – восемь с хвостиком. Обычно няня к этому времени укладывала Сашу спать, выключала везде свет, оставляя лишь приглушенный в гостиной, а сама сидела, что называется, на чемоданах, готовая уйти, как только Руслан перешагнет порог дома:
– Мне далеко от вас ехать, Руслан Валидович, – как правило, бросала она. – Пока доберусь до дома, уже совсем поздно будет, опасно.
Руслан молча оплачивал ей такси и молча закрывал за ней дверь. Он знал, что женщина была бы не против, если бы он предложил ночевать ей здесь, когда задерживается допоздна. Иногда он и сам подумывал, что стоит последовать совету Риты и нанять няню с проживанием. Но от одной только мысли ему становилось тошно. Он, черт возьми, не хотел, чтобы в его доме спали чужие бабы.
Руслан бросил папку с документами на кофейный столик и начал уже подниматься по лестнице, когда понял, что что-то было не так. И дело не только в ярко-освещенной квартире. Что-то еще он уловил, но понять не мог что. Обернувшись, он тут же понял: на кофейном столике, как раз рядом с брошенной им папкой, стояла ярко-синяя чашка с цветочной каемкой. Галлюцинации у него, что ли? Руслан зажмурился и снова открыл глаза. Нет, не исчезла чашка. Так и стоит там, разнося по дому кофейно-коричный аромат.
Пока Руслан шел по лестнице, он думал, что сердце его пробьет грудную клетку и выпрыгнет наружу. У него даже в глазах потемнело от страха, что он ошибся.
Перед дверью в детскую он чуть помедлил, а потом распахнул ее, будто с головой окунулся в кипящий вулкан.
Детскую заливал мягкий свет ночника. Сквозь окно в комнату струились светлые московские сумерки.
Она стояла напротив окна с Сашкой на руках, держала крохотную ручку и крохотным Сашкиным пальчиком показывала ему что-то в вечернем небе. Длинные, ниже талии, волосы густой волной окутывали ее спину, чуть искрясь медью в свете лампы. На ней было белое летнее платье в пол, и на фоне разлившегося алым заката ее фигура будто просвечивалась. Руслан даже закрыл глаза, не веря своему счастью, но поспешно их распахнул, чтобы впитать в себя каждую деталь и запомнить навсегда это мгновение.
Он кашлянул, не зная, что сказать. Даша обернулась. Они долго молча смотрели в глаза друг другу. У Руслана голова кружилась от осознания, что он снова может тонуть в синеве Дашиных глаз. Она всматривалась в него внимательно, изучающе, настороженно, будто пытаясь понять, что изменилось в нем, что стало другим, а что осталось прежним. Потом Даша улыбнулась, и на ее щеки появилась ямочка.
– Смотри, Саша, папка пришел, – сказала она, целуя Сашу в лобик. Он радостно заворковал.
Руслан привалился плечом к дверному косяку и так продолжил молча смотреть на них, от эмоций перехватило дыхание.
Даш опустилась в кресло, стоявшее у окна. Положила Сашу на сгиб руки, нежно поглаживая, он уже дремал.
– Он никогда так легко не засыпал, – наконец вымолвил Руслан. – Всегда нужно ходить и укачивать.
– Это он тебя, Закаев, мучил, проверял на прочность, – серьезно посмотрев ему в глаза, сказала Даша.
Руслан подошел к Даше, опустился перед ней на колени, обнял за ноги и спрятал голову в воланах юбки, раскиданных на бедрах.
– Дашка моя, – прошептал он.
Даша свободной рукой погладила его по жестким волосам.
– Ты простила меня? – хрипло спросил он, поднимая на нее глаза.
– Поживем – увидим, – ответила она.
– Выйдешь за меня? – неожиданно выпалил Руслан.
– Закаев, я когда-то сказала тебе, что тебе придется сделать мне предложение, как полагается. Забыл?
– Нет, девочка, я все помню. Ты видишь, я перед той на двух коленях, – робко улыбнулся Руслан, – а ведь когда-то ты сомневалась, что я встану на одно.
– Ты быстро учишься, Руслан, – снова улыбнулась Даша, а веселая ямочка на ее щеке сказала Руслану, что он прощен и, может быть, даже помилован.