Я ощутила себя самой настоящей дворовой собакой, усиленно пытающейся пробраться на выставку элитных чистокровных песиков.
Даже обучение дочери в одной из самых престижных школ столицы никогда не даст ей того, что есть у всех этих именитых богачей, — поддержки семьи, значимой поддержки, так необходимой в нашем современном мире.
Стоило только представить, что какой-нибудь возомнивший о себе с три короба недоумок поступит с моей девочкой так же, как и Самойлов со мной сегодня, хотелось начать убивать. И первым в списке, непременно, был бы Виталий.
Глава 14
А утром меня ждал сюрприз, неприятный. Очень неприятный. Биг-босс (а Самойлова я называла теперь только так и не иначе), вызвал меня к себе.
Ходи, грит, холопка, до моей стороны.
Ар-р-р-р.
Само собой, ничего такого он не говорил, а если бы и сказал, то я все равно бы не услышала. Ко мне прибежала заполошная секретарша, которая на этот раз все же представилась.
Иоанна.
Я не стала комментировать услышанное, даже в собственной голове анализировать не стала. Это было слишком, слишком даже для меня. Но по лучезарной улыбке рыжей я поняла, что что-то не так. Для меня не так.
Перед тем как войти в кабинет, я не медлила, ведь не зря говорят: “Перед смертью не надышишься”. Решительно постучала и тут же распахнула дверь.
Самойлов сидел за своим столом. Без пиджака. Мужчина растягивал узел галстука, а верхние три пуговки рубашки были расстёгнуты. Я прикусила губу и отвела взгляд. И, как назло, на грушу.
Увидела спортивный наряд, и меня опять, как и вчера, прошибло каким-то непонятным чувством, не поддающимся логике и контролю.
— Виктория, присаживайтесь. У нас важный разговор.
Сухой тон вырвал меня из полета фантазии, словно указывая, где мое место.
Я присела в кресло напротив и уже приготовилась слушать про невесту Самойлова. Составляла мысленно предполагаемый разговор и даже не исключала вариант, что он предложит мне деньги за молчание. Ведь так богачи и большие боссы обычно всем затыкают рты.
Но я оказалась чудо как наивна. Ведь меры затыкания рта у Самойлова оказались чудовищными, они проехались по мне словно бульдозером, раскатав по асфальту и не оставив никакого выбора.
— Это ваш проект? — спросил Виталий, разворачивая ко мне планшет.
Да, — запнувшись, ответила я, совершенно не понимая, при чем здесь проект второго этажа, который я вчера все же перенесла на ноутбук, а сегодня выслала Марии Павловне, так как предварительное подтверждение все дизайны должны были проходить через женщину.
Мужчина как-то недовольно кивнул и, нахмурившись, потянулся к планшету, вышел из папки с моими фотографиями и зашел в другую, а затем опять повернул гаджет ко мне.
— Нет, нет, — беззвучно засмеялась я, — это не мое, вы же это знаете.
— Конечно, авторство стоит за совершенно другим человеком, да и построено это уже давно. Или как там у вас правильно говорится — приведено в исполнение.
Я поднесла ладонь ко рту, пытаясь скрыть дрожь и стучащие друг о друга зубы, словно еще чуть-чуть и я превращусь в сосульку от холода.
— Вы же не думаете, — тихо произнесла я, не окончив. Я даже вслух сказать такое не могла.
А тут и думать не надо, все очевидно, Виктория, — грубо произнес Виталий, прожигая меня при этом своим шоколадным взглядом.
— Да как вы!.. — подскочила я с места, не сдержавшись. — Это какое-то недоразумение, — зачастила, возвращаясь к своей излюбленной манере речи, — я еще не знаю что, — прикрыла ладонями лицо, пытаясь отдышаться.
Меня первый раз в жизни обвиняли в воровстве, да еще каком. Воровстве идей. Как будто у меня своих не было.
Сядьте и успокойтесь, Виктория. — Самойлов указал рукой на кресло, и я решила его послушаться, сев обратно. — Мне все равно, как так получилось и почему так получилось. Вы чуть не подсунули мне подержанный материал.
— Да нет же…
Он просто посмотрел, и я замолчала, в его взгляде было столько власти, что вчерашние поцелуи показались ребячеством, а ведь я думала иначе, когда он так собственнически ласкал мои губы. Сейчас Самойлов был в своей стезе. Мужчина, привыкший руководить и командовать всеми и вся.
Вы должны понимать, что так как вы нарушили условия контракта, то мы вынуждены его с вами расторгнуть. Само собой, по вашей вине.
— Что? — проблеяла я. Наверное, если бы кто-то сейчас передо мной поставил зеркало, я увидела бы в нем овцу. Потому что именно ей я и была. — Какие условия?
— О предоставлении мне дизайн-проекта как вашей интеллектуальной собственности.
— Вы сейчас, должно быть, шутите? — выдавила из себя с усмешкой.
Потому что только сейчас до меня дошло, что все это подстроено. Весь этот фарс устроен специально. Для чего? Неужели это и есть способ Виталия меня заткнуть? Так я и так молчала бы и не портила ему репутацию, даже без денег.
— Я серьезно. Если вы плохо прочитали контракт, то это, увы, не мои проблемы.
— Что вы хотите? — не выдержала я. Потому что устала от этого каламбура. Видный и сильный мужчина оказался тряпкой, трясущейся за свою задницу возле просватанной ему невесты. — Я никому не скажу о вчерашнем. Я уже забыла! Правда.
— Не совсем понимаю, о чем вы. — Самойлов сжал руки в замок и, положив их на стол, наклонился ближе ко мне.
— Ну вот, вы уже забыли, прекрасно! — выкрикнула я. — Так давайте тогда разойдемся с миром, и все.
— Давайте, — холодно улыбнулся мужчина, — вы выплатите компенсацию в кассу, и мы разойдемся с миром. Я даже не стану портить ваше имя и писать дурные отзывы о вас.
— Стоп. — Я выставила руку вперед, мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями, понять. Секунда, две. Маховик остановился, передохнул и запустился вновь, а я вспомнила о баснословной сумме, которую должна была получить или… отдать, — У меня столько нет, — сипло произнесла, понимая, к чему идет речь.
Хотя по факту я ничего не понимала. Вся ситуация виделась мне одним сплошным разводиловом. На деньги. Но это же глупости — такая крутая фирма, для них заниматься такими наебами не то что несерьезно… ну это… это… да смешно это. Все равно что я сейчас пойду и обману бабку в переходе и отниму у нее стакан с семечками. Бред.
— У меня нет таких денег, — зачем-то повторила я, — Вы же это понимаете, Виталий? — Я поймала его взгляд. Там ничего не отражалось. Его невозможно было прочитать. Что он задумал, чего хотел, чего ждал?
— Возможно, они есть у кого-то?
Куда он клонил? Смотрел так, словно уже сожрал мою душу и знал наперед все, что я ему скажу. Так зачем же тогда спрашивал?
— Н-не… — прокашлялась, голос пропал, — нет. Ни у меня, ни у кого из моих знакомых таких денег нет. Точнее, — сглотнула, обдумывая и перебирая в голове всех, кого знала, — так быстро такая сумма не появится ни у кого.
— Как же отец вашей дочери?
— Кто? — ляпнула я от неожиданности.
— У вас же есть ребенок, значит, у него, наверное, есть и отец. — Самойлов выгнул бровь и выжидающе на меня посмотрел. Ну наконец-то, хоть какое-то проявление эмоций.
— Есть, — прошептала, почти онемев. Мужчина словно отправил меня в нокдаун своим вопросом, и я, пошатываясь, хваталась за оставшиеся у себя силы и пыталась подняться, чтобы продолжить бой.
— Кто он? — резкий вопрос. Вот он, выброшенный кулак в морду противника на ринге.
— Кто отец Евы?
Нокаут тебе, Виктория.
Как? Я еще дышу и в сознании? И могу продолжать защищаться?
Только вот что мне ему ответить? Когда искушение соврать велико, как никогда.
Глава 15
Сказать бы ему, что он отец Евы. И не было бы половины проблем. Только такие люди никогда не верят на слово. Потребовал бы тест — и правда всплыла бы наружу.
Но, признаться честно, мысль об обмане блуждала в моей голове долго. Секунд двадцать, казавшиеся бесконечными. А мужчина все это время испепелял меня взглядом, который казался сейчас угольно-черным, и было ощущение, что Самойлов вот-вот прыгнет. Опять эта параллель с затаившимся хищником. Потому что хищником Самойлов и был.
Тигром. Амурским тигром, внезапно оказавшимся в каменных джунглях столицы. Стены на него давили, но не мешали ему по-прежнему оставаться самым мощным и сильным.
Его нужно было бояться, его нужно было слушать и уважать, а еще его можно было бы любить. Последняя мысль пришла так некстати, и я, зажмурившись, все же ответила на его вопрос.
— Бывший муж. — Глаза были по-прежнему закрыты, поэтому я даже представить не могла, изменилось ли выражение лица мужчины или он по-прежнему был словно за непроницаемой стеной. Я прокашлялась и продолжила: — Мы давно в разводе, и он даже не знает, что стал отцом. Да и знал бы, — усмехнулась и все же распахнула ресницы, — не помог бы.
Виталий пристально смотрел на меня. Цепко, словно отпечатывал каждое мое слово где-то у себя на подкорке.
— Ладно, — тихо произнес он, и мне показалось, что у него сел голос. — Тогда скажи мне: у тебя по-прежнему нет мыслей, где взять деньги?
— Нет. — Я беспомощно качнула головой.
— Займешь у Калининых?
— Нет. Нет.
— Ева точно не моя дочь? — повторил он свой вопрос об отцовстве, и только тут до меня дошло. Виталий четко это увидел, потому что безотрывно смотрел мне в глаза. Мужчина усмехнулся — наверное, из-за моего придурочного вида. Но то, что он сейчас сказал, добило меня окончательно.
— Так ты сразу узнал меня? — В голове не укладывалось, что он все это время специально издевался надо мной.
— Ответь, — продолжил гнуть свою линию Самойлов, будто не слыша меня.
— Я же уже…
— Неважно! Скажем, что моя.
— Что?
— У тебя же нет денег на неустойку, правильно?
— Н-нет, — запинаясь, ответила, предчувствуя что-то нехорошее.
Что-то еще более нехорошее.