— Какие у тебя разработанные пальцы, — задумчиво произнес Вет, и я обернулась: оказывается, пока я тщательно наблюдала за процессом поимки покрывала, мужчина перестал пялиться в окно и рассматривал меня.
— Ничего особенного. — Я укуталась в прохладную ткань и присела на кровати, прижав колени к груди.
Странное состояние. Я не могла понять, удовлетворена я или нет. Самойлов брал меня четыре раза, два из которых были вполне себе такими нежными, но почему-то меня не покидала странная горечь, что все это неправильно. Так же, как и девять лет назад.
Тишина давила, я кожей чувствовала прожигающий взгляд Виталия, и мне хотелось закутаться в покрывало с головой, словно спрятаться в домик. От всех.
— Вот, — наконец произнес мужчина, он был опять чем-то раздражен.
— Что? — не сдержалась и передразнила его тон.
На кровать рядом со мной полетело что-то увесистое, и тут же зажегся светильник на прикроватной тумбе. Я бросила взгляд к ногам, там лежал большой альбом с фотографиями. Подтянула его ближе к себе, затем взяла руки.
— И?
— А ты открой, посмотри. — Мужчина опять отошел и встал у окна.
Ну что же. Я открыла первую страницу и ощутила, как меня с головой накрывает волна паники. На форзаце альбома было фото Виталия, лет так в шесть-семь, скорее всего, первый класс.
Он был младше Евы, но… Но одного этого фото было достаточно, чтобы не смотреть дальше. Я захлопнула альбом и покачала головой.
Нет, так не бывает.
— А что же ты не смотришь дальше? — язвительно поинтересовался мужчина и шагнул в сторону кровати, а я почему-то только сейчас заметила, что он был абсолютно голым. — Смотри, Вика.
— Виталий…
— Я сказал, смотри, — прорычал он сквозь сжатые зубы, и я, вздрогнув, открыла альбом на середине.
Переворачивала листы, не поднимая головы, и смотрела на бесконечное число фотографий маленького Вета, который и правда был копией моей Евы. Абсурд какой-то.
Сейчас же они не похожи, да и вообще…
— Какая у тебя группа крови?
— Что, прости? — усмехнувшись, произнес Вет, и я поняла, что его терпение достигло своего предела.
— Какая у тебя группа крови? — четко, практически по слогам, повторила я свой вопрос. — Первая, вторая, треть…
— Третья! Какая разница, Вика? — мужчина все же повысил голос, не сильно, но это было так ему не свойственно.
Он резко опустился на кровать и уперся ладонями в матрас по сторонам от меня.
— Ты понимаешь, что ты сделала? А? — Он отнял правую руку от матраса, провел пальцами по моей ладони, затем вверх от запястья к плечу, медленно так. И смотрел при этом на свои пальцы, словно они были не его, чьи-то чужеродные и вытворяли черт знает что. — Хоть на чуть-чуть представляешь, каково это? А?
— Вет, — тихо, одними губами произнесла я и тут же почувствовала, как его рука переместилась с моего плеча на шею.
— Вет, это какая-то ошибка, понимаешь. — Мужчина сдавил пальцы крепче.
— Что ошибка? То, что ты меня наебать решила? С самого начала или только когда я сам все решил?
Каким же страшным был его взгляд, сумасшедшим. Я не выдержала и закрыла глаза, по щекам тут же потекли слезинки, просившиеся все это время наружу.
— У нее четвертая, — хрипло сказала я не потому, что задыхалась, нет, Самойлов хоть и держал меня за шею, но не причинял мне никакого дискомфорта, кроме морального. Говорила я хрипло, потому что окончательно потерялась в этом мире и самой себе. — У Евы четвертая группа крови, — повторила я, не открывая глаз, потому что видеть его укор и это безумное желание меня убить я не могла, — Так же как и у Антона — четвертая, Вет. Это какая-то странность, я не знаю.
— Не части. — Он чуть ослабил хватку и погладил большим пальцем мою шею, а затем переместил ладонь мне на затылок и притянул к себе.
Я расплакалась опять, не сдерживаясь. Я не понимала, что за чертовщина происходила в моей жизни, да и воспринимала я сейчас все чересчур. Я была по-настоящему оголена перед Самойловым. То, что было между нами этой ночью, не смыть и не забыть. И после такого хорошо бы выспаться в объятиях надежного мужчины, а не пытаться понять, в какой именно момент собственная жизнь пошла под откос.
Самойлов зарылся пальцами в мои волосы и, больно натянув их, заставил отстранить от него голову.
— Что еще? Кроме крови? — Сейчас в его глазах не было того сумасшествия. Было видно, что он о чем-то размышлял, и как же я надеялась на то, что размышлял он адекватно. — Ну, Вика, ты же не глупая женщина?
— Ничего. Ничего. Глаза голубые, как у Антона, группа крови, как у Антона. Боже, Виталий, да разве нужно что-то еще, — я частила, на ходу глотая окончания слов, потому что боялась, что не успею сказать все, что хотела, что Виталий меня заткнет и отправит вон, на обочину его жизни. — Он был моим мужем! С которым я постоянно спала, я его так достала со своим маниакальным желанием иметь детей, что последнее время он бегал от меня и не хотел меня трахать, но разве меня это могло остановить? Я лезла к нему по три раза в день. А с тобой мы спали один раз, Самойлов! Один! Ты вырубился сразу же!
Я не заметила, как закипал мужчина, пока я произносила речь, мне вдруг стало все равно на него и на его злость
— Так что прекрати меня в чем-то обвинять и включи уже голову! Это какое-то странное совпадение, я не понимаю, почему вы так похожи, но кровь, кровь же…
— Молчи, — перебил он меня. — Знаешь, иногда женщине и правда лучше молчать.
— Да что ты? — Я стукнула ладонью по его груди, затем еще раз, подняла вторую ладонь и проделала то же самое. Мужчина ничего не предпринимал, лишь продолжал держать меня за волосы. — Что ты о себе возомнил? А? Что? Быком-осеменителем решил стать? Так, прости, не всем это удается, словно раз плюнуть.
— Ты права, — сказал он спокойно и потянул меня за волосы, давая этим самым понять, чтобы я наконец-то успокоилась.
Его шоколадный взгляд был таким снисходительным, словно я была каким-то досадным недоразумением.
— Ты права, заделать бабе ребенка не так-то уж и просто. Что такое? — Он заметил, как округлились мои глаза от его грубости. — Непривычно? Так не ты ли только что тут на всю комнату кричала, как часто тебя трахал Курков?
Он серьезно запомнил только это?
— У меня нет детей, Вика, ну я как бы и не сплю со всеми подряд, не предохраняясь.
Спасибо и на этом, значит, я не все подряд. Уже проще.
— Но все это не отменяет того факта, что Ева моя дочь…
— Да отку…
— Молчи! Это же очевидно. Мы, конечно, сделаем тест, но мне не нужны эти долбаные бумаги, я все и так знаю. — Он натянул мои волосы опять. — И ты даже не представляешь, как мне хочется тебя убить. Просто стереть с лица земли, чтобы не искушала больше своим непонимающим взглядом и рыжими волосами. Блять, Вика, я дурею рядом с тобой, неадекватом становлюсь. Мне бы по-хорошему тебя придушить да оставить Еву себе, а я тебя трахать полез, потому что иначе бы сдох. Веришь, нет?
Я кивнула. А что мне было еще ответить? Я верила, видела его сумасшедшие глаза и верила. Взгляд, который из осмысленного превращался в безумный.
Чувствовала его крепкие руки, дико стискивающие в своих объятиях, и ощущала его энергетику, которая так и лучилась одержимостью.
И, видимо, эта самая одержимость была закольцована на мне. Отвратительная новость, я вам скажу. Хотя могло бы быть и хуже, придушил бы и выкинул в окно. Что им, богатым, с того.
Вика, Вика… И куда ты только полезла?
Глава 27
Мы так и просидели с Самойовым тогда до самого рассвета, он прижимал меня к себе, перебирал волосы, гладил мои голые плечи, а я пыталась в очередной раз осмыслить происходящее. И чем больше времени проходило в таком молчаливом спокойствии, тем все лучше у меня получалось приходить в себя, самообладание по крупицам, но возвращалось.
Уже перед самым рассветом я все же уснула. Виталий сидел, прислонившись к стене, а меня усадил поверх себя, вжимая мою спину в свою грудь. Моему организму было плевать на то, что он заснул сидя, главным для него было чувство защищенности и уюта.
— Я сегодня позвоню в клинику, и приедет врач, сделаем все анализы, чтобы уже все прояснить, — произнес Самойлов сразу же, как я проснулась.
Он-то сам спал или нет?
— Еве не пять.
— Я знаю, ей восемь.
— Я не о том, господи. Что ты ей скажешь? Что ты усомнился в том, что она тебе родная? Или решил перепроверить или что?
— Зачем ей что-то говорить, Вика?
— Самойлов, она не маленькая! — не сдержавшись, я выкрикнула, повернула голову и уставилась в его шоколадные глаза. — И не глупая, между прочим, она все поймет и решит, что ты усомнился или новые бабушка с дедушкой. Это же очевидно.
— Тогда будем действовать без врача. Что там нужно — ногти, волосы? Кружки, бывает, еще таскают.
— Кружки, кажется, таскают в фильмах на отпечатки, — сумничала я, а Вет рассмеялся, это не могло меня не порадовать.
— Ну тогда волосы, неси расческу.
— Какую? — усмехнулась я.
— У вас в ванной что, не было щетки или Ева перед сном не расчесывалась?
— Самойлов, у меня к тебе один очень интересный вопрос, можно? — Я вывернулась, села на мужчину верхом и, обняв его за шею, проникновенно спросила: — А как ты будешь отличать на расческе Евины волосы от моих? Я тоже расчесывалась перед сном.
— Ведьма, — прошептал он мне в самые губы и, повалив на кровать, подмял под себя.
— Вет, Вет, подожди, — попыталась я остановить мужчину между его страстными поцелуями, — у меня там все болит после вчерашнего.
— Сильно? — протянул мужчина, строя из себя настоящего страдальца. — А если я аккуратно? М-м-м, легонечко, войду и выйду, пару раз?
— Не сильно, но… — Он заткнул мне рот поцелуем, видимо посчитав, что нужный ответ уже получил и услышал.
Виталий был нежен, и мне и правда не было больно. Совсем-совсем, потому что, оторвавшись от моих губ он сразу же направился к губам, только другим, и я потерялась в его чувственных и сладких поцелуях.