Я не ощущала к нему того же, что чувствовала в девятнадцать, впервые встретив Антона. Да, наверное, все дело в возрасте, опыте, смене приоритетов, да и вообще в жизненной позиции, но почти четырнадцать лет назад я все ощущала по-другому. Я тогда дышать не могла без Куркова, а сейчас не могла дышать рядом с Самойловым.
Нет, я не задыхалась, я просто становилась другим человеком, существующим только на уровне низменных, животных инстинктов. Самойлов мастерски мог сводить с ума, выстраивая вокруг нас какое-то необъяснимое вязкое пространство, затягивающее в себя, как в трясину. И я боялась утонуть. Так же, как в Антоне, а потом остаться ни с чем.
Может быть, и хорошо, что я чувствовала к Виталию лишь физику… не так больно будет в случае чего…
На том я и успокоилась, потянулась к ноутбуку и вернула на место чертову грушу.
Пусть будет. Мне самой она нравилась. А затем я и вовсе перекроила весь дизайн под себя — так, как хотелось именно мне. Самойлов ведь дал мне карт-бланш на все, вот я и воспользовалась, воплотив в жизнь свою идеальную квартиру, о которой мечтала долгие годы. Некоторые элементы дизайна были продуманы мной еще с института, но в нашей с Евой квартире для них не нашлось места.
Нетронутой осталась лишь одна-единственная зона. Вторая детская, которую я просто не могла представить, потому что даже не хотела брать в голову факт возможной беременности. Это было слишком рано, слишком рискованно и слишком волнительно. Я была не готова и даже не задумывалась о том, что Вет мог считать иначе.
Глава 29
Нашел маму и младшую белочку в утепленной беседке. На улице хоть и была ранняя осень и припекало солнышко, но все же долго сидеть на холодном было уже нельзя.
— Где папу потеряли? — спросил, присев рядом с Евой.
— Ой, ему позвонил Станислав, там Мирослава опять что-то учудила. Так что отца мы, считай, потеряли на пару часов.
— Не замерзла? — шепнул дочери на ухо и кайфанул в тысячный раз, что это все мое. Что эта потрясающая девочка — моя родная, что ее мать теперь-то уж точно никуда от меня не денется. Кайф. Самый настоящий кайф.
— Нет, все норм, папа.
— Виталий, прекрати, — возмутилась мать, — ты за кого меня принимаешь? Я что, буду девочку морозить, что ли? Длительные прогулки на свежем воздухе полезны для организма, но все это, естественно, хорошо в меру.
— Мам, когда бабушка из санатория приезжает? — я перевел тему и краем взгляда заметил, как навострила ушки Ева. Она была не знакома с моей ба, ей это еще только предстояло.
— Когда и положено, через месяц, — сухо сказала мать, — Я не говорила ей о Еве, иначе бы она уже была здесь. А ей необходимо пройти полный курс лечения.
— Да, мам, я понимаю, это правильно. Не расстраивайся, Бельчонок, — щелкнул Еву по носу, — еще успеешь познакомиться с ба. Уверен, она поселится у нас дома, лишь бы все время не спускать с тебя глаз, — рассмеялся, в моих словах была доля правды. О-о-очень большая доля.
Моя ба — удивительная женщина.
— А мы что, будем жить вместе? — насторожилась Ева, и я смутился.
— А ты не хочешь?
— Нет, что ты, просто я не знаю… это… — дочь старательно подбирала слова. Я поражался ее непосредственности и уму. Казалось бы, еще совсем ребенок, только вот во многих случаях у этого ребенка были вполне взрослые суждения.
— Твоя мама наконец-то сделает проект, все отремонтируем и переедем в новую квартиру.
Моя же мама все это время молча прожигала меня взглядом.
— Так, значит, надо маму поторопить. Ой, а еще я хочу себе салатовые шторы и апельсиновые обои. Можно я сбегаю скажу ей? — спросила Ева у Олимпиады, и я закатил глаза. Мать кивнула, и девочка подорвалась с места.
— А ты дорогу-то найдешь, бельчонок?
— Папа, я вообще-то уже не маленькая.
— Да, Виталий, не говори глупостей, не заблудится же она в трех соснах.
Ева скрылась из виду, и мама лишь тогда заговорила.
— Зачем тебе бабушка?
— Хотел попросить у нее кольцо, — спокойно ответил, хоть и предполагал, что может последовать целая буря.
— Для этой? — махнула мать подбородком в сторону дома.
— Мама, будь терпимей, она не эта, она моя жена. Уже. И, кстати, мать твоей внучки.
— Которая восемь лет скрывала ее от нас. — Мама взмахнула тонким указательным пальцем перед моим носом, я прикрыл глаза, призывая весь свой самоконтроль. На матери срываться было нельзя, но… сколько уже можно-то?
— Мама, она не специально.
— Ну да, нечаянно, — возмутилась Олимпиада Львовна и, обиженно насупившись, отвернулась от меня.
— Мама, я тебе уже говорил, она была замужем, она… черт! Мама, да сколько можно? Ты третий день только и делаешь, что пилишь меня, а на Вику так и вовсе волком смотришь. Так нельзя.
— И поэтому ты решил утешить бедненькую девочку и подарить ей бабушкино кольцо? Ничего не скажешь, мозги тебе отшибло напрочь.
— Мама! Прекрати. Бабушка сняла кольцо сразу после смерти деда и взяла с меня обещание, что я надену его на свою невесту. Поэтому, знаешь, мама… — Провел рукой по голове, взъерошив волосы. — Вся ситуация до абсурдного неприятна, и мне тоже больно. Мне еще более неприятно, чем тебе. Но это моя жизнь и мой выбор, и скажи спасибо, что я вообще решил все же жениться. Честно говоря, не собирался делать этого до самой старости.
— Ха! Я не удивилась бы, — натужно рассмеялась мама. — Тебе почти сорок, Виталик, а живешь бобылем, совсем тебя армия испортила.
— Или все же бизнес отца? — лукаво поинтересовался, пытаясь отвлечь мать, пытаясь рассеять ее недовольство.
— Бизнес твоего отца не мешал твоему отцу строить личную жизнь, — четко отрапортовала мать, подведя черту, не желая дальнейших разглагольствований.
— Папе повезло больше, — хмыкнул и, взяв мамину руку в ладонь, притянул ее к губам, — он встретил тебя раньше, а я вот Вику только сейчас.
— Ну да, а девять лет назад вы, наверное, во сне встретились.
— Практически, мама, — усмехнулся, думая о том, что то, что было девять лет назад, и правда больше походило на сон, нежели на реальность. Вспомнил носки с белками, и на душе потеплело.
Тут же достал телефон и набрал в поисковике запрос про новогодних белок, достаточно быстро нашел нужную картинку, скачал и скинул ее белочке с припиской, что хочу такую роспись на стене в детской нашего будущего ребенка.
Внутренности сжались, по позвоночнику пробежала словно раскаленная волна какой-то адской жидкости. Стоило только представить Вику с животом, как крышу сносило напрочь. Ненормальное, безумное, просто маниакальное желание сделать Викторию своей во всем. Чтобы она дышать без меня не могла.
Почувствовал, как член напрягся, и смутился, что мать может заметить, прокашлялся и протянул ей телефон.
— Смотри.
— И что? Белочки с новогодней советской открытки.
— Хочу, чтобы такие были на стене в детской, — задорно произнес я, поднимаясь с лавочки, пока мама смотрела на экран телефона и не могла заметить мой стояк.
— Боже, какой же ты у меня еще ребенок, — мама подняла руку, ожидая моей помощи, — иногда мне кажется, что ты слишком быстро вырос и начал принимать самостоятельные решения, из-за этого иногда до сих пор ведешь себя как подросток. Как будто законсервировал свой юношеский максимализм в каком-то потаенном местечке своей головы и иногда к нему прибегаешь.
— Мам, — обнял свою Олимпиаду Львовну после того, как помог ей подняться, — я не знаю, что тебе сказать. Я просто слишком импульсивный, но, думаю, это у меня наследственное.
— Да ты что…
— Мамочка, пообещай, что присмотришься к Вике. Ей непросто сейчас, я слишком многого от нее требую, но пока по-другому просто нельзя. Поэтому для меня очень важно, чтобы ты перестала злиться на нее и наконец-то приняла.
— Виталий, ты понимаешь, что вьешь из меня веревки?
— Стараюсь, — засмеялся, понимая, что мать начала сдавать позиции.
— Хорошо, сколько они здесь еще пробудут?
— Два дня, в воскресенье уже поедем в город, мне еще нужно кое-какие вещи перетащить к Вике.
— Милый, а почему бы вам не пожить здесь, а? — Мама похлопала рукой по моей ладони. — Пока в твоей квартире ремонт не закончился.
— Он еще не начался, — засмеялся и услышал уведомление о новом сообщении, достал телефон и перестал дышать, когда прочитал короткий текст. Воздух из легких словно принудительно выкачали, а сердце забилось где-то в ушах.
«Ну теперь в детской нашего малыша будет хотя бы красивая стена =)) Сама я так и не смогла ничего придумать».
Вроде бы ничего особенного, но это ее нашего малыша сделало из меня сумасшедшего. Должно быть, на лице у меня сейчас блуждала поистине идиотская улыбка, потому что мама усмехнулась и потащила меня домой.
Я опять завидовал сам себе, потому что все было чересчур хорошо. И в последний раз, когда я испытывал что-то подобное, наутро белочки не оказалась рядом, а моя жизнь подверглась принудительной заморозке, атрофировались почти все чувства и эмоции. После такого наслаждаться свалившимся на меня буквально с неба счастьем было страшно.
Часть 2. Глава 1. 5,5 месяцев спустя
— Нет, если честно, я до сих пор в шоке, — округлила свои небесно-голубые глаза Настя Ворон, затем сделала глоток зеленого чая, сморщилась. — Нет, не понимаю, как ты пьешь эту гадость по утрам. Свежесваренный кофе ничто не заменит.
Молодая женщина поставила кружку на обеденный стол и отошла к панорамным окнам.
— Да уж, вид потрясающий, — вздохнула она, отодвинув шторку.
— До сих пор скучаешь по столице? — усмехнулась я, отломила квадратик шоколадки и засунула тающее на языке лакомство в рот.
— Нет, конечно же, — уверенно так, на выдохе, ответила она. — Я скучаю по родителям и брату.