Я кивнула и тут же получила ответ Вета: «Еще чуть-чуть, и будут финальные титры. Калинин вообще уже извелся. Так крутился весь сеанс, что я думал, он протрёт своим задом дырку в сидушке».
«Надо было купить ему шоколадку, а вы, наверное, там чипсами запаслись».
«Ведьма».
«Скучаю».
«По Еве?»
«По обоим».
«По Еве и Калинину? Мне начинать ревновать?»
«По тебе, Вет!»
«Я тоже, белочка. Сегодня ночью компенсирую!»
На душе потеплело. Вет был отличным отцом и именно в этот момент смотрел мультик в кинотеатре вместе с Евой, Романом, Мариной и Стасом.
Приезд Калининых был незапланированным, по крайней мере для нас. Когда счастливая супружеская чета появилась на нашем пороге, Виталий и Ева собирались на просмотр фильма, вдвоём. Бывали у них времена, когда они оставляли меня за бортом, наслаждаясь общением друг с другом наедине.
Но сегодня стоило только Марине услышать, на просмотр какого мультика собралось идти мое семейство, как она топнула ножкой и, как истинная принцесса, распорядилась папой и братом, мол, вы идёте со мной и не колышет.
А ей было пять! Пять лет. Ой, то ли ещё будет. «Как бы не пришлось отправлять генералу на перевоспитание», — постоянно шутила я и видела, как с каждым годом Калинины балуют свою дочь все больше и больше.
— Ты же даже толком не пообщались с Калининым, — мурлыкнул мне в шею муж этим же вечером, сразу после того, как уложил спать Еву.
Я повела головой, откинула волосы на другое плечо, подставляя Виталию свою оголенную кожу. Он рассмеялся и, будто подразнивая, провел кончиком языка за ушком, а потом отстранился.
— Ты так и не ответила.
— Прости, но я не услышала вопроса, — повернулась.
Самойлов лег на кровать, подложив руки под голову, и смотрел на меня с прищуром, словно ожидая чего-то.
Так не пойдет, милый.
— Конкретнее скажи, что ты хочешь услышать.
— Белочка, а ты осмелела, — улыбнувшись, прошептал Виталий.
— Ну знаешь, — я села по-турецки, лицом к мужчине, — я пообвыкла, осмотрелась, — пожала плечами.
— То есть ты поняла, что не так страшен зверь, как его малюют.
— Типа того, — не сдержалась и поменяла позу, легла на живот рядом с мужчиной и, подперев голову ладонью, заглянула Самойлову в глаза, — ты совсем не страшный, Вет. Ты почти ручной.
Он потянул меня к своему телу и, плотно уложив на себя, поработил своим шоколадным взглядом. Посмотрел так, что я пропала.
— Ты меня совсем не боишься, — констатировал он хрипло.
— Нет. Зачем?
Виталий потерся носом о мою шею и еще более хрипло продолжил:
— Правильно, Вика, незачем. Если меня гладить по направлению шерсти, я и правда становлюсь ручным, так что все в твоей власти. Хочу тебя.
— Это у тебя такая длинная прелюдия была, — хлопнула ладонью по его крепкой и широкой груди. Мужчина засмеялся и начал массировать мою голову.
— Ну не зря же говорят, что женщины любят головой, а мужчины тем, что у них между ног. Вот я тебя и совращаю. Умственно.
Я опустила руку на то место, которым любят мужчины.
— Ммм…
— Вика-а-а, — сладкий стон в мои губы…
А потом уже не было ничего: ни слов, ни звуков — ни-че-го. Только Вет и я. И тот самый маленький мир, существующий лишь для нас двоих.
Этой ночью Виталий был особенно ненасытным, я догадывалась, что все дело было в ревности к Калинину. Самойлов знал, что мы близко дружили с самого детства, и, видимо, таким образом пытался доказать себе, мне, вселенной, что я только его. И я не была против, я наслаждалась сладкими поцелуями, крепкими объятиями и страстными, воистину огненными движениями мужчины во мне.
После третьего раза подряд я вырубилась, погрузилась в мертвецкую тишину и сон без сновидений.
Проснулась аж в обед, открыла глаза и поймала на себе тяжелый взгляд Вета. Мужчина был напряжен, зол и слегка растерян. Но несмотря на последнее он давил меня своей энергетикой. Я присела на кровати, протерла глаза и, откашлявшись, улыбнулась сквозь страх.
Потому что все мои органы чувств усиленно кричали: “Случилось что-то неприятное!”
— Доброе утро.
Мужчина не ответил, лишь поднял ладонь с зажатым в ней телефоном. Моим телефоном.
— Не очень-то оно и доброе, Виктория.
Черт. Я стала судорожно перебирать в голове всевозможные варианты. Но не находила ничего. Я просто не понимала, что Самойлова могло так обидеть. Сейчас, зная мужчину, я понимала, что злился он как раз таки из-за обиды, а возможно даже разочарования.
Но не было у меня в телефоне ничего такого. Обняла саму себя, растирая внезапно замерзшие плечи. Никаких переписок с другими мужчинами, кроме рабочих. Да даже переписок с подругами и тех не было. Я ни с кем, кроме Виталия и Евы, не общалась на протяжении пяти месяцев, и меня это устраивало. Тихая, уютная семейная жизнь, от которой я, чего греха таить, кайфовала.
— Тебе звонили, я ответил, чтобы не будить тебя.
Холод ожидания пробрал меня до костей, и я непроизвольно затрясла ногой. Виталий это заметил, выгнул бровь и ехидно отметил:
— Не нервничай.
— Прости, но ты тут развел панику, тяжело взять себя в руки.
— Ничего такого. Напоминание из медицинского центра. — Он положил смартфон на полочку и направился на выход из спальни. А я почувствовала, как по моим внутренностям потек жидкий огонь. Даже легкие разъедало от удушающего страха. Виталий остановился и, обернувшись у самых дверей, произнес: — Через три дня у тебя очередной укол, Виктория, — ехидно сказал он и вышел вон.
А я прикрыла ладонями лицо и тихо, надсадно застонала.
Глава 3
Давно я не ощущал себя таким дураком. Пожалуй, все эти девять с половиной лет. Распустил слюни и повелся на лицемерные улыбки. Наглаживал плоский живот изо дня в день, надеясь на то, что совсем скоро в нем зародится жизнь. Наша общая, такая же, как и Ева. В груди что-то сжалось и заболело, а в легкие словно перестал поступать воздух.
Я не мог дышать полной грудью. Не получалось. Оперся о стену и тут же скатился по ней, держась за грудину и представляя, что у Вики в животе мог бы быть еще один такой же замечательный человечек, как наша Ева. Только с этим человечком я бы не упустил столько времени, взял бы на руки в самые первые часы рождения.
Затряс головой, прогоняя наваждение. Если так подумать, ничего страшного Вика не сделала, всего лишь побежала к гинекологу сразу после нашей свадьбы и впаяла себе укол для предохранения. А потом каждый, сука, месяц с таким искренним сожалением сообщала мне, что нет, в этот раз у нас ничего не получилось.
И нет бы она взяла время на обдумать, притереться, что-то понять, но так нет же, мы жили вместе почти полгода, и через пару дней Вика была записана уже на третий по счету укол. А я в который раз понял, что все ее поступки — это продуманная четкая линия поведения, выверенная от и до с целью получения максимальной выгоды.
Стукнулся затылком о стену в надежде вставить на место мозги. Вел себя как малолетний придурок, капающий слюной на бабу. Залил ее уже всю, а ей насрать на это. Колющая боль где-то за грудиной усилилась, а сердцебиение начало сбиваться еще сильнее и отдавало где-то в ушах. Вдоха сделать по-прежнему не получалось, и я попробовал подняться. Возможно, если открыл бы окно, все же смог бы вдохнуть полной грудью.
— Папа! Папа, — рядом опустилась Ева, — папочка…
— Все хорошо, — преодолевая одышку, проговорил я.
— Мам! Мама! Папе плохо! — заголосила дочь, и тут же на лестницы послышался топот Викиных ног.
— Вет, что?
— Все норма… — не успел договорить, как услышал четкий Викин голос:
— Сорок лет, держится за грудь и не может встать.
— Я могу! Черти вас подери. — Попытался еще раз встать, но Ева вцепилась в мою руку, не позволяя сдвинуться с места. Ее голубые глаза стали бездонными и блестели от слез.
— Папочка, у тебя сердце болит, да?
Я растерянно кивнул.
— Он говорит, что сердце, да… да…
— Вет, все хорошо, — зачастила Вика, отодвинув телефон от лица, — так, аптечка, аптечка, — повторяла она, словно в припадке. — Ева, сиди с папой… я… я быстро!
— Мама, может, Альберту Юрьевичу позвонить? — тихонечко спросила Ева, а я в очередной раз возликовал от того, какой умной и развитой не по годам была моя дочь.
— Кому? — заторможенно произнесла Вика, — Альберту… ах да, милая, это же их семейный врач. Держи мой телефон, найди сама, я за аптечкой.
Скорая приехала меньше чем через десять минут, во много раз быстрее Заречного Альберта Юрьевича. Перед этим Вика всунула мне под язык какую-то таблетку.
— Все хорошо, все хорошо, — шептала она, не переставая гладить мое лицо и держа Еву за руку. — Какая же твоя мама молодец, слышишь, Вет? У тебя самая лучшая мама, а я еще с ней спорила, говорила, зачем нам столько таблеток, ну бред же…. — Вика тараторила, глотая окончания слов, перескакивала с мысли на мысль, а я не понимал, почему они тут устроили такую драму, настоящий концерт по заявкам. Подумаешь, грудь сжимало адски и не хватало воздуха. Чего только со мной не бывало.
Бригада врачей предположительно поставила предынфарктное состояние и забрала меня в больницу. Укатили на носилках, как какого-то немощного старика, и это все на глазах у дочери и Вики.
Не знаю, что сделал Заречный, но в итоге на середине пути скорая повернула и повезла меня в частную клинику, в которой наблюдались мои родители и я должен был, но все как-то не до того было.
— В общем, так, Виталий, скорая погорячилась, — сухо произнес Альберт, пока я лежал как царь на огромной больничной койке, которая даже для меня широковатой была, — мы переделали ЭКГ и еще кое-какие обследования и исключили предынфарктное состояние. Острый приступ стенокардии, не более.
— То есть мне можно уже сваливать с этого места?