Последние крохи сознания ушли в следующее его движение. И стало вдруг плевать на все. Стало важным только то, что сейчас он во мне. И как каждый мой нерв превращается в оголенный. И как коротит нас, а потом и вовсе срывает с тормозов.
Пришла в себя, чувствуя, как он спину мою гладит, бедра. Пальцы такие нежные – непривычно. Я вдруг почувствовала себя такой усталой, такой уязвимой и несчастной. Нужно было бежать отсюда как можно скорее пока не накрыло волной боли.
Слишком трудно быть рядом с ним и понимать, что все это только развлечение. Месть с его стороны.
Поднялась с дивана. Стала собирать вещи по полу, боясь даже взглянуть на него. Знала, если в глаза его посмотрю, если еще хотя бы раз вдохну его запах кожи – не смогу уйти. Лужей растекусь под его ногами. Только не нужна я ему. Перед глазами снова сцена на том вечере. Довольная Лика и слова ее о скором замужестве.
– Останься, – за спиной раздался его хриплый голос.
Молчала. Лишь быстрей стала одеваться. Натянув кое-как платье, схватила сумочку и рванула из комнаты. Нужно было на воздух. Как можно скорей. Подальше от него и от понимания собственной никчемности.
Македон был в зале. Сидел за столиком с какими-то парнями. Заметив меня, тут же поднялся.
– Поехали, – сказала ему. Он кивнул. Помог надеть мне шубу и направился к выходу. Я шла за ним. В глазах нещадно щипало, в горле стоял ком. Все мое естество рвалось туда, к нему. «Останься». Если бы эти слова означали «на всю жизнь», а не «до утра». Я бы бежала к нему. Но как бы ни любила, вторым номером никогда не смогу стать.
Мы вышли на улицу. Македон отправился на парковку за машиной, а я осталась его ждать. Подставила лицо ночному небу, поморщилась. Маленькие снежинки падали на глаза и губы.
– Вернись обратно, – его голос за спиной, как током по венам. Застыла в напряжении, в то время как сердце куда –то вниз бухнуло. Он подошел. Я чувствовала его позади себя. Ну, зачем он делает это? Зачем мучает меня?
– Я не хочу обратно. Там нет ничего хорошего для меня. Жалею, что не могу стереть из памяти многое из прошлого, – прошептала, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
Он молчал какое-то время. Но я упорно чувствовала его присутствие за спиной. И с удивлением поймала себя на мысли, что так мне не холодно.
– Хорошо. Мы не будем возвращаться. Мы пойдем вперед, – я почувствовала его ладонь на своем затылке. Зажмурилась, стараясь прогнать прочь новый поток слез.
Повернул мое лицо, заставил в глаза его посмотреть. Долго что-то в моих выискивал. А потом приказ отдал.
– Иди в машину.
Вырвалась из его хватки.
– Нет, я никуда с тобой не пойду.
Он не обращал внимания на мои протесты.
– Не заставляй меня делать это.
Ухмыльнулся. А мне сдохнуть захотелось. Какая же я дура! Как могла надеяться на то, что получится уйти от него безболезненно. Что выйдет закрыться и не чувствовать ничего. Не вышло. Как и никогда с ним не выходило. Каждая встреча – душа на осколки. А потом долго склеиваешь ее по кускам.
Его образ расплывался перед глазами. Сглотнула ком.
– Ненавижу тебя – произнесла вслух именно то, что сейчас ощущала.
– Уже говорила.
Приблизился ко мне и вдруг, подхватив на руки, понес в сторону дороги. А я поняла в этот момент, что больше не могу. И не буду. Сопротивляться ему, все равно, что бороться со смертельной болезнью. Сколько бы сил и воли у тебя не было, исход предрешен.
Глава 14
Я была в раздрае. Внутри словно после бомбежки – полная разруха и дезориентация. Не осталось абсолютно никаких сил. Я просто позволила ему усадить себя в салон машины и увезти.
Мы ехали в полной тишине. Каждый в своих мыслях, наедине со своими демонами.
– Где Паша? – раздалось его тихое.
Я даже глаз открывать не стала.
– У бабушки.
– Она ему не бабушка.
Завелся. Злость так и сочилась в голосе. Но он не имеет права запрещать Паше видеться с Еленой Николаевной.
– Она его бабушка и ей останется, Гера. И это никак не зависит от того, кто его биологический отец, – произнесла, не сводя с него глаз.
Видела, как крепко сжал руль. Но сдержался. Просто промолчал, продолжая напряженно смотреть перед собой на дорогу.
Заехал в гараж, открыл с моей стороны дверь и помог выбраться из салона. Давно я не была здесь. Его дом был таким огромным – чертов замок графа Дракулы. Он вселял в мою душу ужас. Как вспомню те камеры в подвале, где он держал Питона, а потом Риму, не по себе становится.
– Иди в душ, я что-нибудь поесть сделаю, – бросает лениво, доведя меня до дверей уборной.
Я не спорю с ним. Хотя душ – это совсем не то, что я должна делать наедине с ним. Захожу в комнату и прикрываю дверь. На замок не закрываю, а смысл? Если ему потребуется, он возьмет все и никакая дверь ему не помеха.
Сбрасываю с себя всю одежду, смотрю в зеркало. Замечаю пару синяков на плече. Наверняка, в порыве страсти получила, и не заметила.
Настраиваю воду и захожу в кабинку. Подставляю голову под струи. Тело знобит от горячей воды. Упираюсь ладонями о кафель. А перед глазами снова он. Касания рук наших, тел.
Открывается дверь. Замираю. Он здесь. Слышу, как сбрасывает одежду. Не смотрю на него. Не знаю, как поступить. Правильно бы уйти, послать к чертям – образ Лики снова всплывает перед глазами.
Вздрагиваю от его прикосновения. Он поднимается ко мне. Прямо под воду. Упирается в мою спину. Его руки обвивают мою талию, а у меня двести двадцать по венам.
– Посмотри на меня, – шепчет, покрывая поцелуями мою шею, спускается к плечу. Его язык горячее воды, обжигает. А у меня сердце на части рвется. Поворачиваюсь, прячу взгляд, не хочу на него смотреть.
– Синица, – хрипло, надсадно.
– Зачем? Зачем я тебе? Ты ведь знаешь, что не быть нам вместе, а я по другому не могу.
– Кто сказал? – разозлился, подцепил подбородок пальцем, поднял лицо. Всматривается вглаза мои. А я тону в его омутах черных. Задыхаюсь от любви и боли.
– Ты женишься на ней, а мне любовницей быть?
Усмехнулся.
– Дурочка. Синица, сколько раз жизнь тебя будет учить, не верить всем подряд? Напридумывала себе ересь какую-то и душу рвешь обоим. – водит пальцем по лицу, по линии бровей, смотри на меня внимательно. И столько нежности в глазах. Больно. Не продохнуть. Стою и поверить боюсь.
– Но, как же, она ведь сказала…
– Соврала, Синица. Не собирался я жениться на ней. Да и нет у нас с ней давно ничего. Как только ты заявилась в тот ресторан, не притронулся ни разу.
Я не могла поверить его словам. В груди будто снаряд разорвало. И сил больше нет держаться. Впилась в его губы, обхватила его шею крепкую, прижалась к его груди твердой. Неужели, так и будет? Он и я. Неужели сможем? Преодолеем все? Мурашило от каждого его касания, от каждого поцелуя. Отстранился. Долго смотрел в глаза мои, словно сам не мог до конца поверить, принять.
Он купал меня как ребенка. Тщательно и бережно намыливал мое тело, смывал всю усталость и боль. Завернув в полотенце, отнес в спальню и положил на кровать.
Темно и тихо. Только наши стоны и слова. Шепотом, еле слышно, но о самом главном. Он все время что-то повторял. Пока грудь мою ласкал и живот. Он то и дело в глаза мои посматривал, будто не верил, будто ожидал, что в любой момент сорвусь.
А я насмотреться не могла на него. Сбросили, наконец, все ненужное, все, что отталкивало нас. Словно в прошлое вернулись. Сейчас здесь, на кровати занимались любовью два нуждающихся в друг друге человека.
Впервые за это время мы были не Тайсоном и Есенией. Мы были Синицей и Герой, как когда-то в прошлом.
Ни злости, ни боли, ни оскорблений. Мы впервые дышали друг другом, впервые были открыты. Его язык коснулся моей плоти, а я дугой выгнулась, схватила его за волосы.
Внутри все пульсировало. Словно и не я несколько минут назад чувствовала себя смертельно уставшей. Каждый нерв – в диком напряжении. Я хотела его, я жаждала.
Он вошел в меня, наполняя собой. Двигался неспешно, ни на секунду не отпуская моих глаз. И я тонула в его черных омутах, чувствовала, как по щекам слезы катятся, и дышала им, впитывала его каждой порой, каждой клеточкой тела. Мой. Наконец-то. Раскрылся. Доверился. Больше никакой боли. Никаких обид. Гера. Он здесь. Со мной.
Грех перевернулся на спину, прижал меня к себе. Сколько мы лежали так? Не знаю. Но в какой-то момент холод снова вернулся. А за ним и страхи. Они словно демоны, вылезали из всех щелей и принимались рвать мне душу.
– Эй, ты чего? – раздалось в тишине. Сглотнула ком, попыталась успокоиться. Но было тщетно. Я сама не могла себе объяснить, что ощущаю в данный момент, не могла сформулировать четко свои мысли.
– Прости, – севшим до хрипоты голосом. – Прости, но я не могу. Это неправильно, – я поднялась с постели. С моих губ слетала полная околесица. Мне нужно было скорее домой. Как можно дальше от него. Чтобы подумать. Еще раз все взвесить, все решить.
Я бегала по темной спальне в поисках одежды. Нашелся только халат, я его и накинула на плечи.
– Остановись, – раздалось в тишине. Но я продолжала собираться. Заправив волосы в хвост, направилась к выходу. Словно из ниоткуда, Грех вдруг возник передо мной. Преградил собой путь.
– Нет. Не уходи, – шёпотом, а в глазах мольба. Пораженная тем, что в омутах его вижу, не нашлась с ответом. Тайсон. Просит. И если уйду, знаю, что уж точно никогда не простит этого. Но как он не поймет, что нельзя так?
– Выпусти, – сквозь слезы, презирая себя за это.
Его лицо стало каменным. А взгляд колючим.
– Только через мой труп.
Накрыло истерикой. Просто в один момент, словно плотину прорвало внутри.
– Прошу, не надо, – толкнула его. Снова и снова. Пусть уйдет. Не хочу, чтобы он так поступал со мной! Тайсон бандит. И ничего не изменит.
Он руки мои перехватил, обнял сзади, прижав к себе. Ноги вдруг стали ватными. Опустилась на пол, он со мной. Обнял меня, притянул к себе и укачивает как ребенка. А я остановиться не могу. Кажется, за всю жизнь так горько не плакала.