Милли не знала, что стоит за этим ответом — ирония или обида. Тем временем Алекс отпустил ее руку и вошел в спальню. Он стал тушить свечи пальцами, и те, издав короткое шипение, угасали.
— Может, оставим хотя бы одну? — попросила Милли.
— Я предпочитаю полную темноту.
— Ну, пожалуйста. Я не хочу споткнуться и рухнуть на пол.
Рука Алекса зависла над последней свечой. В воздухе стоял терпкий запах дыма.
— Хорошо, — коротко сказал Алекс и отошел в сторону.
Милли смотрела на него почти в полной темноте. Ее сердце выпрыгивало из груди, ноги подкашивались.
— Что теперь? — спросил Алекс и как будто ухмыльнулся. — Может, хотя бы выпьем шампанского? — Он потянулся за бутылкой и за пару секунд управился с пробкой. Милли с грустью подумала, как мало в этом было торжественного. А Алекс налил шампанское в два бокала и один протянул ей. — Это поможет.
— Поможет? — переспросила Милли и тут же сделала глоток. — Ты говоришь как врач.
— Причем как анестезиолог, — отшутился Алекс и тоже отпил шампанского.
— То есть вот так тебе это видится? — спросила Милли дрожащим голосом и указала на пустую кровать.
— А тебе нет?
Глаза Алекса как будто сверкнули в темноте.
— Я… Я не знаю, — призналась Милли. Она поняла, что поддалась своим страхам. Что в душе ей просто хотелось от Алекса большего. Что она уже имела к нему чувства. — Но мне казалось, это будет приятно, — продолжила Милли и засмеялась. Это был истерический смех, и она это знала. — Но ты в этом больший эксперт, чем я.
— У меня давно не было такого опыта, — ответил Алекс на выдохе. — Я лишь хочу, чтоб тебе было проще. — Он коснулся бокалом о бокал Милли. Раздался праздничный звон хрусталя. — За нас.
На этот раз Милли выпила шампанское до дна. Ее голова мгновенно закружилась, а живот скрутило — то ли от алкоголя, то ли от нервов. Тем временем Алекс принялся расстегивать на себе рубашку.
Милли в испуге округлила глаза.
— Что ты делаешь?
— Раздеваюсь, — ответил Алекс как ни в чем не бывало. — Тебя это удивляет?
— Скорее, смущает, — поправила Милли.
Она смотрела на его мускулистую грудь, все больше открывающуюся под рубашкой с каждой расстегнутой пуговицей. В свете единственной свечи его загорелая кожа имела золотистый оттенок.
— Сделаем все как можно быстрее, — предложил Алекс. — Чем скорее ты забеременеешь, тем лучше нам обоим.
Милли смотрела на него, не скрывая досады. Все равно в полутьме он ничего не заметит. Ее разум затуманился — то ли от слов Алекса, то ли от шампанского на голодный желудок. Тем временем Алекс уже расстегивал ремень.
Милли не знала, как описать свои чувства. Ее тело реагировало на него, но ее сердце и разум сопротивлялись. Наверное, это самая неромантичная ночь для зачатия ребенка. Но Милли сама на это пошла, разве нет?
Алекс кивнул на ее халат.
— Тебе помочь с ним?
— Нет, — ответила Милли резче, чем хотела.
Она знала, что Алекс — прагматичный, хладнокровный бизнесмен. Но все же в первую брачную ночь она рассчитывала хоть на какую‑то нежность. Алекс действительно напоминал ей врача‑хирурга, которому предстояло в тысячный раз делать одну и ту же операцию.
Милли отвернулась и развязала ремень халата. Возможно, Алекс прав. Им действительно нужно закончить все это как можно скорее. Нельзя винить его в том, что он ее не хочет. Ее никогда никто не хотел, и Милли давно к этому привыкла.
К глазам подступили слезы, и Милли усиленно заморгала. Она приспустила халат ниже плеч и ощутила на себе горячее дыхание.
Алекс подошел к ней незаметно. По телу Милли побежал холодок, когда он сам медленно стянул с нее халат вниз. Теплой ладонью он провел по ее спине, положил руки ей на талию.
Милли была напряжена, но уже сгорала от нетерпения. Казалось, внутри ее распускается редкий красивый цветок, давно тянувшийся к свету. Ее сердце пропустило удар, когда губы Алекса коснулись ее шеи. Она не смогла удержаться и промурчала, как ищущий ласки котенок. Несколько секунд ничего не происходило, и Милли хотелось упасть спиной в его объятия. Она ждала, что он уберет руки с ее талии и направит их…
Куда?
Куда угодно. Ей просто хотелось, чтобы он ее трогал.
— Милли.
Его голос показался ей ласковым. Но от этого на глаза вновь выступили слезы. Алекс снова коснулся губами ее шеи, но на этот раз это был настоящий поцелуй. Милли вздрогнула и наклонила голову, открывая ему больший доступ. На секунду ей показалось, что сейчас возможно все. Что эту ночь она запомнит навсегда как полную любви и нежности.
Алекс крепче обхватил ее талию и провел губами от шеи к плечу. Дрожь желания пробежала по телу Милли.
И вдруг Алекс поднял голову, опустил руки и отошел в сторону. Милли повернулась к нему впол оборота, помня, что она уже без халата.
— Алекс?
— Давай скорее сделаем это, и все.
Он направился к кровати, где снял с себя брюки и сел на угол. Милли неуверенно смотрела на него. С чего такая смена настроения? Почему он так резко перешел от нежности к холодности?
— Алекс…
Она не сказала ничего больше, потому что не знала, что сказать.
«Пожалуйста, потрогай меня» или «Будь ласковым хотя бы одну ночь».
Милли никогда не попросит его об этом. Несмотря на жгучее желание, она не могла рисковать.
— Скорее, — сказал Алекс и кивнул на кровать.
Не говоря ни слова, Милли сняла с себя нижнее белье. Не зная, что делать дальше, она молча подошла к кровати и легла. Ей так хотелось, чтобы он продолжил ее трогать. Ведь он должен продолжить, не так ли? Иначе что еще он будет делать?
Милли смотрела в горящие голубые глаза Алекса, на его волосы цвета ночи, на его загорелую грудь. Она дрожала от возбуждения. Облизнув губы, она тихо прошептала:
— Я готова.
Алекс был в глубоком отчаянии. Он смотрел на обнаженную Милли, лежащую на кровати, как девственница, которую приносят в жертву. И это было действительно так. Алекс даже видел, что она дрожит.
Но ничего не поделаешь. Глупо притворяться, что ей приятно быть с ним. Наивно полагать, что ей нравятся его прикосновения. Даже халат она хотела снять сама, отвернувшись от него.
Тогда, на какой‑то момент, он не смог удержаться. Слишком сильно было желание дотронуться до нее. Тогда ему показалось, что все может измениться. Но каким же он был дураком. Ведь даже если в ней загорелась искра желания, к чему это приведет? К тому, что она будет жалеть его. Она, его жена, из всех чувств способна лишь на жалость к нему.
Тяжело вздохнув, Алекс отвернулся к окну и стянул с себя трусы‑боксеры. Затем он лег на кровать рядом с ней и заметил, как Милли вздрогнула. А ведь он ее даже еще не коснулся.
Она была натянута, как тетива на луке. Даже пальцы Милли были сжаты в кулаки. Но в этом было даже что‑то манящее. Ее бледная, золотистая в свете свечи кожа. Ее худое и хрупкое тело. Ее маленькая грудь, тонкая талия, стройные ноги. Для своих пропорций Милли была сложена идеально.
Алекс жаждал коснуться ее. Он сгорал от желания изучить каждый миллиметр ее тела руками, губами, языком. И ему не терпелось, чтобы Милли сделала то же с ним. Но это было невозможно. Ей неприятно даже лежать с ним рядом, не то что исследовать его, как атлас.
И все же Алекс не мог просто забраться на нее, как матрос после долгого плавания. Он аккуратно положил руку на бедро Милли. Ее кожа была как прохладный бархат. Милли задержала дыхание. Тогда он провел пальцами от ее ног к груди, идеально заполнившей его ладонь. Большим пальцем он провел по ее острому розовому соску. Милли вновь задержала дыхание и прикусила нижнюю губу.
Алекс не знал, что думать. Не может же быть, чтобы ей было приятно. Для Милли это не больше чем тест на выдержку. А ее соски напряжены от волнения, а не от возбуждения.
Когда Алекс убрал руку, тело его уже пульсировало от страсти. Прошло слишком много времени с тех пор, как он был с женщиной. И он знал, что не сможет выдержать долго. Но сейчас это играло ему на руку. Ведь он уже предложил Милли закончить все как можно скорее, и она охотно согласилась.
Он встал на локти и оказался над ней. Глаза Милли были закрыты. Значит, он действительно настолько ей противен. Как он мог допустить мысль, что из этого брака может что‑то получиться?
Но вот Милли открыла глаза и снова прикусила нижнюю губу. Она смотрела прямо на него.
— Ты не хочешь начать?
Алекс, испытавший вдруг чувство ненависти к себе, резко кивнул.
— Хочу. — Он раздвинул ей ноги коленом, но только слегка. На большее она не давалась. — Милли, ты могла бы немного расслабиться? — хрипло попросил Алекс.
— Прости, — ответила Милли так нежно, что у него кольнуло внутри. — Я просто… — начала она, но как будто не нашла слов. Алекса пронзило чувство вины. — Я подумала, что…
Она замолчала и просто чуть шире раздвинула ноги.
Когда Алекс начал входить в нее, Милли резко откинула голову.
— Тебе больно? — спросил Алекс низким голосом.
«Я еще даже не начал».
— Нет… Не очень.
Она положила руки ему на плечи, притягивая его к себе. Алекс знал, что для нее это лишь игра, но прикосновение ее рук отдалось по всему его телу. Он уже забыл эти ощущения, когда его трогает женщина. Внутри разгоралось желание, а вместе с ним — чувство вины. Теперь он причинял Милли не только моральную, но и физическую боль.
Стиснув зубы, Алекс стал входить в нее глубже. Миллиметр за миллиметром. Чувствуя ее упругое, влажное тепло и наполняя ее силой своей крепкой эрекции. Ногти Милли впились в его плечи, глаза ее были зажмурены, тело натянуто, как струна.
— Милли, расслабься.
— Я пытаюсь, — выдохнула она и попыталась улыбнуться. Как ни странно, но это вызвало искреннюю улыбку и у Алекса. — Это так… странно.
— Понимаю.
И Алекс действительно понимал Милли. Для него это тоже было странно. В прошлом, когда он спал с женщиной, он полностью концентрировался на том, чтобы сделать приятно ей. Для него это было делом чести и гордости. А сейчас…