— Я здесь, — отозвалась она и вышла в коридор.
Алекс стоял в нескольких метрах от нее. Его взгляд сосредоточен, на лице — ни эмоции. Видеть его шрамы было так же страшно. Еще страшнее то, что вторая половина его лица была эталоном мужской красоты. Милли изо всех сил старалась не реагировать, но по ухмылке, скривившей губы Алекса, она поняла: он догадался. Милли знала, что вскоре привыкнет к его шрамам. Нет, они ее не беспокоили. Просто слишком силен был контраст между двумя сторонами его лица.
— Прекрасно выглядишь, — так же холодно сказал Алекс, ставя портфель к коридорному столику.
— Спасибо, — хмыкнула Милли. — Я чувствую себя как Золушка перед балом.
— Что же будет, когда часы пробьют полночь?
Милли смотрела, как он расстегнул на рубашке две верхние пуговицы.
Своими длинными красивыми пальцами. Под белой тканью открылся треугольник его загорело-бронзовой кожи. Алекс Сантос — невероятно красивый мужчина. И, как ни странно, шрамы лишь подчеркивают его красоту.
Милли задержала сбившееся дыхание и — не без труда — сглотнула.
— Что ты имеешь в виду? — Милли сама удивилась, насколько легко перешла с ним на «ты». — Думаешь, я могу передумать?
— Меня это не удивит.
— Я не передумаю, — сказала Милли со всей серьезностью. — Передумать можешь только ты.
Ей хотелось верить, что этого не случится. Она уже перевела все сэкономленные деньги Анне на учебу, и это был только аванс. Остальное нужно заплатить уже через неделю.
— Это вряд ли, — ухмыльнулся Алекс и пошагал в зал.
Прошло несколько секунд, прежде чем Милли последовала за ним. Стоя в дверях, она смотрела, как Алекс открыл бутылку виски и налил себе в бокал.
— Ужин скоро принесут, — констатировал он.
Милли пожала плечами.
— Хорошо.
— Итак, — начал Алекс, садясь в глубокое кожаное кресло. — Какие твои условия?
— Если честно, я не готова обсуждать их сейчас, — призналась Милли. В свою очередь, она подошла к дивану напротив и села, скрестив ноги. — Сейчас я просто хочу поговорить.
Алекс поднес бокал к губам и сделал большой глоток.
— О чем?
— О нас. Я хочу узнать тебя получше, Алекс. Прости, но… я не хочу выходить замуж за незнакомца. Брак по расчету тоже может быть приятным. — Она сложила руки на коленях. Хорошо, что Алекс не слышит, как колотится ее сердце. Или он слышит и это? — Расскажи мне о себе.
Алекс смаковал дорогой виски и обдумывал просьбу Милли. Она хотела узнать о нем больше. Но сможет ли она его понять? И сможет ли он понять ее? С виду все это так безобидно, а на деле…
Внутри его жила пустота, которую Милли не должна увидеть. Иначе она передумает. Алекс слишком многое вынужден скрывать. То, рядом с чем его шрамы просто меркнут.
— Ладно, — сказал он с улыбкой и почувствовал привычную натянутость кожи в уголке губ. — Спрашивай, что ты хочешь знать.
В номере воцарилась гнетущая тишина, будто втянувшая в себя весь воздух. Не меньше минуты Алекс ждал, пока Милли задаст свой первый вопрос. Обоим эта минута показалась бесконечностью.
Наконец Милли пожала плечами, не зная, с чего начать и куда смотреть.
— Где ты вырос?
— Здесь в Афинах. Следующий вопрос.
Милли скривила губы от краткости и нетерпимости Алекса. Но правда была в другом: он просто не знал, что еще сказать. Он давно разучился вести беседы, если вообще когда‑то обладал этим умением.
— У тебя есть братья или сестры? — спросила Милли.
Вопрос был задан в настоящем времени, а значит, так он и ответит.
— Только сводный брат Эцио. От него‑то я и пытаюсь спасти бизнес.
— Вы были близки с вашим отчимом? — спросила Милли, и Алекс напрягся всем телом.
Пальцы сами собой сжались в кулаки. Это уже чересчур.
— Да, — коротко ответил Алекс. — Теперь позволь мне задать тебе пару вопросов.
— Конечно.
Милли поудобнее села на диване, откинулась на его мягкую спинку. Ее тонкие руки по‑прежнему лежали на коленях. Ей очень шло это облегающее кремовое платье, идеально сочетающееся с цветом ее волос и золотом, сияющим в ее глазах. Взгляд Алекса остановился на большом узле, завязанном на талии Милли. На мгновение он представил, как медленно садится с ней рядом и развязывает этот узел.
Жар разошелся по телу Алекса, тревожный и опасный. Как он мог хотеть ее столь сильно? Он сделал Милли Джеймс предложение, потому что она удобная жена, а не красивая. К тому же она действительно не красива в привычном смысле слова. Но при этом почему‑то сейчас он хотел ее больше, чем какую‑либо женщину в своей жизни. И этот факт работал против него. Ведь вряд ли Милли с той же силой хотела его.
— Где ты выросла? — спросил Алекс, едва справляясь с расходящимся по телу огнем.
— Везде, — пожала плечами Милли. — В Лондоне, в Париже, в Буэнос‑Айресе и еще много где.
— Звучит экзотично.
— Так оно и было.
Милли отвечала, будто защищаясь. И это лишь разжигало любопытство Алекса.
— Есть ли место, которое ты можешь назвать домом? — спросил он.
— Твой особняк, в котором я работаю, — честно призналась Милли. — Это оазис спокойствия по сравнению со всеми местами, где я жила.
Алекс не подал виду, но этот ответ поразил его.
— Приятно слышать, — коротко ответил он.
Милли отвела взгляд и постучала пальцами по коленям. Очевидно, у нее тоже есть секреты. Или сильная обида на кого‑то. Алекс испытал легкую жалость — последнее чувство, которое он планировал в отношении этой девушки.
— Где живет твоя сводная сестра? — продолжил свои расспросы Алекс.
— В Риме.
— Это недалеко. Думаю, вы часто видитесь.
Уже сказав это, Алекс вспомнил, что Милли ни разу у него не отпросилась.
— Ее отчим не дает нам видеться так часто, как нам бы хотелось.
Алекс нахмурил черные брови.
— Почему?
Милли снова пожала плечами.
— Потому что он любит диктовать свои условия. И отказывать там, где он может отказать. Я несколько раз приезжала к ним в дом, но в последний момент он просто захлопывал передо мной дверь.
Алекс напрягся. Он знал, каким бывает подобное самодурство. И ненавидел его всей силой своей ненависти.
— А сестра к тебе выбирается?
— Ей всего четырнадцать лет, и она его боится. — Милли скрестила руки на груди. — Надеюсь, пять миллионов евро помогут мне избавить Анну от него.
— Теперь я понял, — сказал Алекс. — Но кто он, этот человек?
— Его зовут Карлос Бентано. И он третий муж моей мамы. Шесть лет назад они развелись.
— Ясно. — Алекс вспомнил слова Милли о том, как сильно она не хочет развода. — А как дела у твоего биологического отца?
— Он женат в третий раз, — ответила Милли. — Мама замужем в четвертый. — Она положила руки на колени и сжала кулаки. — С ними мы не видимся.
— Видимо, в детстве вам с сестрой было нелегко.
— Своему ребенку я такого не пожелаю.
— Нашему ребенку, — поправил Алекс.
Он как можно пристальней вгляделся в глаза Милли. Ему была важна ее реакция. Взгляд девушки затуманила тревога. Но Алекс был обязан напомнить ей о главной и единственной цели их брака. Забеременеет ли Милли после первой брачной ночи? Если нет, то сколько ночей понадобится после? Как бы то ни было, сразу после подтверждения беременности он навсегда оставит ее в покое.
Кажется, он уже говорил ей об этом.
Но если так, то почему он снова представляет, как развязывает узел на ее платье? Как касается ладонями ее теплой кожи.
— Нашего ребенка, — послушно повторила Милли и опустила взгляд.
— Сейчас мы можем обсудить условия? — спросил Алекс.
Он был уверен, что они достаточно узнали друг о друге.
Милли подняла глаза. Удивление в них мгновенно сменилось на вынужденную покорность.
«Вынужденную».
Алекс не мог бы подобрать более подходящий термин для отношения Милли к нему.
— Можем, — сухо ответила Милли.
Алекс тяжело вздохнул.
— Условия контракта невероятно просты. В обмен на пять миллионов евро вы обязуетесь стать моей женой, быть мне верной и соглашаетесь делить со мной постель до тех пор, пока не забеременеете.
Милли сглотнула так громко, что, казалось, услышали даже сотрудники отеля.
— И как часто мне придется делить с вами постель?
Сомнений не было. Она хотела, чтобы это происходило как можно реже.
— Три раза в неделю за вычетом ваших месячных.
Щеки Милли покрылись румянцем. Она открыла было рот, чтобы что‑то сказать, но ответила просто «хорошо».
— Я буду стараться, чтобы тебе было приятно, — сказал Алекс и томно улыбнулся. — Так что говори мне, как ты любишь.
Когда Милли ничего не ответила, Алекс почувствовал приступ досады. Но что это, в конце концов, такое? В какой момент ему перестало быть все равно?
— А что будет после того, как я забеременею? — спросила Милли после затянувшейся паузы.
— Я уже говорил, что оставлю вас в покое.
Милли послушно кивнула. По всему было видно, что ответ ее не удовлетворил, но она предпочла не развивать эту тему.
— Ребенок будет жить на Наксосе?
— До тех пор, пока не начнется школа, — ответил Алекс, словно был готов к вопросу. — Но это мы обсудим ближе к делу. Сейчас есть более приоритетные вопросы.
— Мне не верится, что все это со мной происходит, — призналась Милли.
Она качала головой, и Алекс понимал: сейчас ему нужно сказать что угодно. У Милли не должно быть ни секунды на раздумья. Иначе все вновь обернется против него.
— Попробуй надеяться на лучшее, — сказал Алекс. — В конце концов, мы оба можем быть счастливы.
Он искренне хотел подбодрить Милли, но добился обратного. Она гордо подняла голову и сфокусировала взгляд на его лице — вместе с его шрамами и как будто вместе с его мыслями.
— Счастливы? — переспросила Милли. — Ты сам веришь, что будешь со мной счастлив, Алекс?
В ее глазах было столько понимания и печали. Алекс не был готов к ответу, но как нельзя кстати раздался стук в дверь. На родном греческом он распорядился, чтобы ужин оставили в зале, и попросил прислугу больше их не беспокоить.