Они немного помолчали, потом Сима встала, подхватила поднос, уверенным шагом пошла с ним на кухню. Иван поплелся следом.
— Так, мне нужно отправляться домой, — подытожила девушка. — Я не люблю просить о помощи, но тут мне без нее не обойтись. — И потрясла в воздухе полами халата.
Иван вынужден был хорошенько почесать в затылке, прежде чем сказал:
— Ну, одежда моей мамы тебе не подойдет, она была полненькая. А в моей ты утонешь. Я сейчас сбегаю в торговый центр и все улажу, а ты пока досушивай волосы.
28 мая, день
— Мам, моя репетиторша сегодня не пришла, — объявила Даша едва вошедшей в дом Марине, голос ее звучал сердито, но и с торжеством. — На звонки она не отвечает. Ну и все, сама нарвалась. Если все же позвонит, я скажу, что ты ее уволила, ладно?
— Погоди, — озадачилась Марина, не успев даже скинуть прилипшие к коже босоножки. — Откуда такой настрой? Тебе же нравилась Серафима Павловна, ты с ней такой прорыв совершила.
— Да, ну и хватит, теперь и без нее справлюсь. У меня уже по этому чертову английскому сплошные пятерки. Серафима, конечно, ничего так, но, мам, она тоже со своими тараканами. Вечно лезет в мои дела, своей-то личной жизни нет и не предвидится. Достала уже.
Марина все же скинула босоножки, легонько отстранила дочь со своего пути. По длинному коридору, закинув по пути обувь в гардеробную, она добралась до гостиной, со вздохом облегчения растеклась по дивану. Окунева теперь работала бухгалтером на фирме своего мужа, приезжала туда всего на пару часов в неделю. И искренне не понимала, как когда-то до рождения дочки находила в себе силы ежедневно таскаться на работу, особенно в жару или, наоборот, в морозы.
Дочь плюхнулась рядом, она все еще ждала разрешения отшить репетиторшу по английскому. Марина вспомнила ее последнюю откровенно грубую реплику, нахмурилась.
— А почему ты решила, что у Серафимы Павловны нет личной жизни? Она красивая, умная, с прекрасным образованием.
— Ой, мам, но она же слепая!
— И что с того? Слепых людей в мире миллионы, современные технологии дают им возможность общаться, создавать свои сайты, находить свои половинки. Причем в малых группах это всегда сделать проще, так что одиночество ей точно не грозит. А я вот как-то видела ее в компании одного очень видного молодого человека, явно зрячего. Они прогуливались по парку, такая красивая пара!
— Вот она наверняка с ним время и проводит, вместо того чтобы на уроки ходить, — подытожила желчным голосом Даша. — Ладно, пойду еще неправильные глаголы подзубрю чуток.
Марина села прямо, попросила:
— Погоди, Данечка…
— Ой, не зови меня так!
— Ладно-ладно, просто Даша! Но все равно подожди, я давно хочу с тобой кое-что обсудить, только ты вечно занята.
— Ой, мам, я и сейчас…
— Сидеть! — рявкнула Марина, вроде шутливо, но все же определенная власть над дочкой у нее еще сохранялась.
Даша шумно вздохнула, но осталась на диване. Окунева в темпе вспоминала все те фразы и аргументы, которые давно хотела сказать дочери, часто перебирала в уме. Начала издалека и с хорошего:
— Даша, мы с отцом не нарадуемся на тебя в последнее время. Ты стала дисциплинированной, проделала огромную работу над собой, выбилась почти в отличницы…
— Ма-ам, это ты к чему? — перебила Даша, в ее голосе звучала тревога — догадывалась, к чему катится их беседа. Стиснула ладони между коленками, как всегда, когда волновалась. — Я это и сама все знаю.
— Отлично, что знаешь. А вот я не знаю, как же тебе объяснить… Доченька, я никогда не думала, что заведу с тобой подобный разговор! — почти с отчаянием выговорила Марина. — Но мне не дает покоя мысль, что ты проживаешь какую-то не свою жизнь! Ведь ты все преодолеваешь только ради того, чтобы поступить на один факультет с Германом!
— Но, мам, Герман и есть моя жизнь, — парировала Даша с таким недоумевающим видом, словно поймала мать на незнании прописных истин. — Даже больше, ведь я бы жизнь не раздумывая отдала за него. А Герка свою жизнь — за меня, я точно знаю!
И она выдвинула упрямо круглый подбородок, выпрямила до предела спину, словно эту жизнь требовали у нее прямо сейчас. Марина сокрушенно покачала головой.
— Я знаю, милая. И я рада, что ты рано встретила свою любовь, что тебе не пришлось размениваться, как это обычно случается в юности, к сожалению. Просто я очень за тебя волнуюсь. Твоя история красива, но в ней слишком много подводных камней.
— Что еще за подводные камни? Если тебе не нравится Герка, то извини! — начала закипать девушка. — Я же знаю, что ты терпеть его не можешь!
— Даша, не говори чушь! Мне нравится Герман, я мало кого в этой жизни уважаю так, как его. Только у меня на первом месте не эмоции, а твоя безопасность. И мне сложно забыть, что мать Геры уже пыталась тебя убить! Каждый раз, когда ты встречаешься с ним, я места себе не нахожу. И задаюсь вопросом, не выследила ли вас Виктория!
— Ой, мам, да тетя Вика тогда просто в очередной раз сошла с ума, вот и все! — Даша даже захихикала от таких глупых материнских опасений. — Она долго лежала в больнице, и ее вылечили.
Марина тяжело задышала, поежилась — ей даже думать о Виктории было страшно, — пробормотала себе под нос:
— Боюсь, ее там не вылечили, а просто научили хорошенько скрывать свои намерения и не лезть на рожон. Что у нее на душе — никому не ведомо. А что будет, если вы с Германом станете учиться и, полагаю, жить вместе? Виктория наверняка об этом узнает…
Горло перехватило так, что женщина закашлялась, сложилась пополам. Даша воспользовалась шансом вскочить с дивана, но хотя бы не убежала в свою комнату и не заперлась там, как частенько поступала. А просто наведалась на кухню, принесла матери минералки в чашке, сунула в руки. И встала напротив, расставив ноги и сложив руки на груди.
— Мамуль, она ничего не узнает! Мы же тут не останемся, переберемся в Питер. Герман скажет, что живет в общаге и туда к нему нельзя. А сам будет иногда навещать родителей в этом городишке. Что ты вечно придумываешь какие-то ужастики, я не пойму!
Марина пила воду и пыталась взять себя в руки. Хотелось разрыдаться, потому что она снова потерпела поражение. Не сумела убедить, а ведь так готовилась, такие доводы подбирала! Но все разбилось о Дашкин пофигизм.
— Хорошо, допустим. Только имей в виду, что Гера станет навещать родителей не «иногда», а несколько раз в неделю, потому что он на удивление хороший сын. Срываться среди ночи по звонку, когда у его матери в очередной раз помутится разум или отец уйдет в запой. Ладно, это жизнь, это все можно вынести. Но скажи, почему обязательно тебе нужно поступать на тот же факультет, что и Герман? Ты никогда не была фанаткой иностранных языков, мягко говоря.
— А теперь полюбила! И я уже говорю на английском почти так же хорошо, как Серафима! И в фильмах почти все понимаю!
— Но это не твой личный выбор, не твое призвание! Объясни, ты боишься, что Гера может увлечься другой девушкой на своем факультете?
Возмущенный вздох, потом Даша так резко мотнула головой, что тяжелые темные локоны хлестнули ее по лицу.
— Нет, конечно же нет! Герман верный, хотя мы никогда не говорили с ним на эту тему. Для него это как азбука, я никогда бы его не оскорбила таким вопросом. Просто нам плохо поодиночке, неужели непонятно? Нам и так пришлось учиться в разных школах из-за его ненормальной мамаши! Мы уже потеряли много лет, когда виделись урывками. И всякий раз ему приходилось куда-то бежать, о ком-то заботиться. Господи, как же я ненавижу всю его родню, всех этих больных алкоголиков и психов! Сколько ему говорила, что это неправильно, что наши отношения должны быть на первом плане! Герка все понимает, но ничего не может поделать, потому что он их, видите ли, жале-ет! Вот пойдет он на этот свой иняз, и там тоже все начнут на нем ездить, типа помоги, объясни, напиши за меня. Поэтому я хочу быть рядом, чтобы ограждать его от подобного! И я буду рядом!
Даша раскраснелась и стала еще красивее, хотя, казалось бы, куда еще больше. Но Марина не любила такую ее красоту — слишком много в ней было злости на весь мир. Словно не жила она в прекрасной квартире под защитой обожающих ее родителей, словно ей приходилось все свои восемнадцать лет бороться за каждый съеденный кусок. Марина печально припомнила, что уже такой — злой и упертой — ее дочь родилась на свет. Помнила ее красные кулачки, молотящие воздух, крики до посинения и яростные укусы, если Марина пыталась в такие моменты ее покормить. Неужели человек рождается с раз и навсегда заданным характером и ничто впоследствии не может его изменить? Собралась с духом и заговорила ровным, лишенным выражения голосом:
— Даша, возможно, ты меня возненавидишь за эти слова, но я не могу не сказать их, уж прости. Только не надо кричать и показательно уходить из дома, ладно? Если тебе будет нестерпимо видеть меня, то просто скажи, я сама уйду. Но не перебивай и дай договорить до конца.
Дочь притихла, насторожилась.
— К сожалению, взрослый опыт заставляет меня понимать то, что тебе в силу юности недоступно. А я вижу и понимаю, что с Германом у вас не так уж много общего. Разные интересы, разные склонности. Да, ты стараешься во всем ему подражать, даже книги читаешь, которые он советует, стонешь, но читаешь — и молодец. Но надолго ли тебя хватит? Вы поженитесь, станете жить вместе, и со временем тебе покажется, что напрягаться больше не стоит, вы и так одна семья, один организм. Вижу, ты не понимаешь, потому скажу проще: ты не сможешь всю жизнь притворяться той девушкой, какую сейчас видит в тебе Гера. Вас сблизила любовь к погибшей Ясе, вы оба скорбели, тайно встречались после школы, поддерживали друг друга. И постепенно Герман забыл, что в детстве ему с тобой было неинтересно. С сестрой — да, но к нам он приходил только за компанию с Ясей. Потеряв сестру, он стал видеть ее в тебе, потому что Яся была его семьей, единственной, кому он мог доверять. Но однажды он осознает то, что я сейчас говорю тебе, — и это будет большое разочарование. Нет, Гера тебя не бросит, не такой он человек. Может, даже не разлюбит, потому что любовь не определяется степенью образованности, а иногда даже степенью порядочности. Но ваши отношения изменятся, и я не уверена, что ты сможешь пройти через это. Но ладно, это может случиться еще не скоро. А сейчас просто подумай о Германе как о живом человеке, ладно? Он будет постоянно разрываться между тобой и своей семьей. Тебе надоест учиться в универе — он станет тянуть тебя, потому что нельзя же тебе остаться без высшего образования! А поступила ты туда из-за него, значит, он станет учиться за двоих. Ты не боишься, что он не выдержит такой нагрузки?