— Нелишним будет, — активно закивал Иван.
— Я так и поступлю. Странно, что до сих пор не последовало реакции на ночное признание, которое ушло с моего телефона. Начинаю думать, что это в самом деле какой-то грандиозный розыгрыш. Вот только не могу вообразить, кто и зачем мог это устроить. Кому я так насолила?
— Иногда наше бездействие люди воспринимают как оскорбление, — сказал Иван и подумал об Ирочке. — Люди просто выплескивают свою боль, о которой мы ни сном ни духом. Вот мне будет очень больно, если ты не позволишь навестить тебя у родителей.
Сима прыснула от такого неожиданного вопроса.
— Почему же не позволю? У нас открытый дом. Только при маме старайся не слишком опекать меня, а то живо попадешь в черный список.
— А вот мне бы очень хотелось опекать тебя, — признался Иван. — И дело совсем не в том, что ты незрячая, уж поверь.
И попытался приобнять за плечо, но Сима чуточку отстранилась, и ему показалось, что этот разговор ей неприятен. Или просто неинтересен. Булькнул в кармане телефон, приняв эсэсмэску, потом еще и еще раз. Но он и ухом не повел, потому что в панике соображал, как исправить положение. Телефон зазвонил, Иван сделал попытку выключить его прямо в кармане.
— Ответь, может, что-то важное, — подтолкнула его локтем девушка.
Для Ивана сейчас ничего не было важнее разговора с ней, но телефон он все же достал. Тот уже заткнулся, номер высвечивался незнакомый, так что первым делом открыл сообщение. И сразу признал эти набранные капсом строки:
«ДРУГ ТУТ ВЕСЬ ИНЕТ ОРЕТ КАКОЙ-ТО МЕРЗОТ ПРИВЯЗАЛ СОБАКУ К ДЕРЕВУ В НАШЕМ ЛЕСУ И БЫЛ ТАКОВ А У МЕНЯ ПРЯМ ЕКНУЛО ГЛЯНЬ НЕ ТВОЯ»
Задыхаясь от волнения, Иван открыл другое сообщение — и увидел свою Саньку. Ее бы он узнал из тысячи, нет, из всех золотистых ретриверов на свете. Незнакомый грубый поводок был обвязан вокруг ствола высоченной сосны, на заднем плане видны озеро и мост. Санька до предела натянула поводок, встала на задние лапы, словно готова была вырвать дерево с корнями и тянуть его за собой в сторону дома. На морде растерянность, но и надежда, ведь эти места были ей знакомы.
— Сима! — крикнул Иван, сгреб девушку в объятия, снова чмокнул в щеку — и на этот раз нисколько не смутился. — Сандра жива, мне прислали ее фотографии!
— Где она? — ахнула девушка.
— Здесь, недалеко. У озера. Я побегу… хотя нет.
Тут он сообразил, что Сандры у дерева может и не оказаться, раз ее судьбу активно обсуждают в соцсетях. И ответил на пропущенный звонок.
— Ну что, твоя? — оглушил его полный надежды рев.
— Моя! — еще громче прокричал Иван. — Точно моя! Где она сейчас? Все еще у дерева?
— Да не, народ набежал, она, походу, с рассвета там куковала. — Парень глотал звуки и целые слова, Иван с трудом его понимал, до боли вжимал трубку в ухо. — Сначала боялись подходить, уж очень бесновалась. Потом прискакал народ из собачьего приюта, отвязали и увели. А я, прикинь, все проспал, ночь, понимаешь, была бурная, только пять минут как на сайт зашел. Ты не думай, я твою все время искал, просматривал.
— Спасибо…
— Не благодари, я за псину душой болел. Зашел и сразу попал на обсуждение, где все кипятком плюются в адрес гада-хозяина. А я сразу тебе начал писать…
— Так она в приюте?! — сгорал от нетерпения Иван. — Адрес знаешь?
— Ага, это у нас тут, в поселке. Подъедешь?
Иван прикинул, сообразил, что до поселка ему проще будет добежать через лес, потому что ожидание такси и путь в объезд города возьмут больше времени. Сказал:
— Я сейчас в лесопарке, минут через десять буду в твоем поселке. Скинь точный адрес, друг.
— Сделаю… хотя нет, давай я тебя у станции подожду. Провожу и всем докажу, что ты в самом деле ее искал уже несколько дней, переписку нашу им суну.
Иван догадался, что парню очень хочется быть причастным к чужому радостному событию.
— Давай, жди. Ты меня легко узнаешь — я буду бежать всю дорогу.
Он завершил разговор и повернулся к Симе. Ощутил вину, что собирается бросить ее среди леса, что почти забыл о ней, пока орал по телефону. Засуетился:
— Слушай, Сим, давай-ка я вызову тебе такси. И отведу к дороге.
Девушка улыбнулась и вздохнула одновременно.
— Ты забываешь, что я отлично могу сделать и то и другое.
— Тень твоей мамы уже реет надо мной, верно?
— Вроде того. Беги, не теряй времени!
— Да, сейчас. — Он от нетерпения гарцевал на месте. — Сима, я выручу Саньку из приюта и отвезу ее домой. Она наверняка нуждается в отдыхе и покое. Но если я по пути наберу тебя, может, ты тоже подъедешь ко мне? К нам. Познакомишься с Сандрой. А потом решим насчет твоего переезда, да?
— Хорошо, позвони мне, — сказала Сима, и у него отлегло от сердца. — Нас с твоей собакой слишком многое связывает, один ошейник делили, пора познакомиться лично. Ну давай уже!
Иван, окончательно обнаглев, снова поцеловал ее — и на этот раз почти что в губы, ну ладно, в эту ее замечательную ямочку. И бросился бежать, задыхаясь от предвкушения, от счастья, от недостатка воздуха, о котором очень скоро сигнализировали ему легкие. Если бы, поворачивая в сторону поселка, Иван обернулся назад, то увидел бы нечто странное: за идущей к дороге Симой на расстоянии следовала необычно одетая женщина. Два платка, один на шее, другой обвязан вокруг головы, волочащийся по земле подол юбки наводили на мысль о цыганке. И Сима, похоже, чувствовала преследовательницу, несколько раз замирала на месте, прислушивалась, потом ускоряла шаги. Но Иван, тратя все силы на бег, ни разу не обернулся.
Он как раз исчез за поворотом, когда девушка подошла к бетонным тумбам, осторожно тростью нащупала проход между ними. Она знала, что ее преследуют. Само по себе это не обязательно означало опасность, за ней иногда вот так наблюдали со стороны, просто из любопытства, иногда какое-то время шли следом. В этот момент чужие пальцы стиснули предплечье правой руки, в которой была трость, низкий повелительный голос отрывисто произнес:
— Турбина Серафима Павловна?
От растерянности она кивнула.
— Вы задержаны. Прошу вас пройти к машине, это вот сюда, налево. Вы подозреваетесь в убийстве гражданки Варавиной Клары Борисовны.
Сима сумела в рекордные сроки овладеть собой.
— Ваше удостоверение, пожалуйста.
Недобрый отрывистый смешок.
— Прекратите, Турбина! Что вы, слепая, сможете увидеть в моем удостоверении?
— Просто вложите его мне в руку, — стояла на своем Сима. — Если уж гражданку сумела убить, то с вашим удостоверением как-нибудь разберусь!
А сама прислушивалась: не пройдет ли кто мимо, чтобы можно было позвать на помощь. Но все заглушал дорожный шум. Она попробовала вырваться, левой рукой перехватила трость, врезала ей по ногам того, что стоял рядом. Трость запуталась в каких-то тряпках, кажется, это была юбка. Сима не удивилась: она и раньше узнала грубость этих пальцев, хотя голос был совсем другой. В этот момент картинка наконец четко сложилась в ее голове, Сима остро пожалела, что слишком поздно. А теперь она попалась. Человек заломил ей руку за спину и отволок к машине по другую сторону тумбы, крики ее о помощи никто не услышал. Девушка старалась сориентироваться и ударить его по горлу костяшками пальцев, или затылком по носу, но мужчина был слишком высок, силен, изворотлив. Со злобным рыком зашвырнул ее в машину, в нос ударил ненавистный запах духов, заметно ослабший, но все равно ощутимый.
Даша ушла в свою комнату, на удивление тихо прикрыла за собой дверь — и больше оттуда не донеслось ни звука. Марина запаниковала уже через пять минут, сходила, заглянула в щелку: дочь лежала поверх покрывала, говорила по телефону с Германом, но тоже непривычно тихо, заторможенно. И очень нежно. Рассказывала, что у нее резко подскочила температура, она перестала соображать, куда идет, просто шла и шла. А потом сидела на скамейке и не могла даже ответить на звонки. Но сейчас ей гораздо легче, нет, приезжать не надо. Это нервное, и очень скоро пройдет. Разговор убедил Марину, что дочка более-менее в порядке, можно расслабиться. Но расслабиться никак не получалось.
Она была благодарна мужу, что он не вернулся на работу, остался с ней, сделал чай на двоих и разрезал тортик. От этого вроде как пустяка слезы закипели в уголках глаз. Марина сзади обняла Николая за шею, чмокнула в теплый затылок. И придвинула табуретку, чтобы сидеть с ним рядом, словно на одной лавочке.
— Как думаешь, мы полностью контролируем ситуацию? Может, стоило пригласить домашнего доктора, пусть осмотрел бы Дашу. Ее не было несколько часов, за это время с ней что угодно могли сделать.
Коля помотал головой: не нужно.
— Но все же, почему она вдруг решилась нам все это рассказать? Столько лет молчала. Я бы предположила, что кто-то ее напугал разоблачением, но кто и как? Дашка твердый орешек, ее на испуг не возьмешь. Или это только у нас с тобой не получается?
Муж сидел хмурый, насупившийся. Похоже, всплывшая история здорово его задела. Марина же думала только о состоянии дочери, и потом, разве она не предполагала чего-то подобного? Она продолжала вслух гадать, что могло произойти, думала, Коля не слушает, но он в какой-то момент все-таки ответил:
— Если мы и узнаем правду, то еще лет через семь. Но, возможно, всему виной то, что случилось вчера. Преступление, смерть бабушки Геры. Дарья так испугалась за Германа, что, могу предположить, впервые в жизни задумалась о чем-то вроде воздаяния. И решила исповедать свой грех хотя бы нам, чтобы таким способом отвести беду от любимого.
— Но ему-то она правду говорить не стала, заливает, что внезапно заболела на нервной почве и впала в беспамятство.
Николай пожал плечами, покачал удрученно головой. Слово «преступление» о чем-то ей напомнило, женщина сосредоточилась — и радостно ахнула. Она же обещала рассказать Коле о странном происшествии с учительницей английского! Сейчас она и обещание выполнит, и мужа отвлечет от горьких мыслей.