— Знаешь, Коль, пока ты искал Дашу, к нам сюда приезжала слепая учительница. Я ей звонила, задавала вопросы, она сразу после этого примчалась на такси. Хотела меня поддержать, спасибо ей. Рассказывала какие-то странные истории, говорила, что вдруг это связано с исчезновением Даши. Некоторые я даже не поняла, какой-то мужчина называл себя другим именем и втирался ей в доверие. И вроде она его познакомила с Дашей… Но вот другая история меня поразила, я даже не знаю, верить или нет. Помнишь, я рассказывала, что она пропустила занятие и не отвечает на звонки? Так вот, она утверждает, что ее заманили в какую-то квартиру вроде как к новому ученику, а потом почти двое суток удерживали там, запугивали, кормили какой-то дрянью, которая на мозги влияет. А еще вывозили в город и заставляли ходить туда-сюда по пешеходке, пока кто-то не передал ей что-то. И в конце концов она очнулась в лесу, привязанная за поводок к дереву, какой-то парень помог ей, а его собаку похитили…
Марина выдохнула, поймала изумленный взгляд мужа, развела руками. Мол, за что купила, за то и продаю.
— Бред какой-то, — сказал Николай и залпом допил чай.
— Да, но сама-то Серафима нормальная, отличный специалист. Конечно, она не такая, как мы, поди знай, что там у нее в голове. Но чтобы придумать такое… а ведь и это еще не все!
— А что еще? — заинтересовался Николай, даже голову почти уложил на правое плечо, как всегда, когда ему было любопытно. Видно, вообразить не мог, что может быть еще необычнее.
— У нее вчера в квартире погас свет, и она не смогла вскипятить чайник. Тогда Сима вышла на площадку, проверила пробки и включила рубильник — квартирная хозяйка ей показывала, как это делается. На всякий случай. А в это время в ее квартиру кто-то проник и пробыл там всю ночь. Она почувствовала это, запаниковала, тогда он ушел, даже не слишком таясь. А в своем смартфоне она обнаружила — ну, у них такие есть специальные программы, которые читают все подряд, — что этот тип набрал и отправил сообщение на неизвестный ей номер.
— Ого! — отреагировал муж. — И что там было?
— Ну, она прочитала по памяти, но я-то была не в том состоянии, чтобы запоминать. Но похоже на признание в убийстве: типа вы меня лишили свободы, а я отняла вашу жизнь. Она обращалась к какой-то женщине по имени Клара Борисовна…
Бум — грохнула о ножку стола табуретка, когда Николай стремительно вскочил на ноги. Рот его приоткрылся, глаза округлились, он пораженно смотрел на жену. Марина отпрянула от испуга, спросила:
— Ты что, Коленька?
— Клара Борисовна, ты точно помнишь? И ты… ах да, ты же не знала, откуда?
— Что я не знала, что?
— Клара Борисовна — это имя убитой Варавиной, бабушки Германа.
— Боже мой…
Закружилась голова, она упала бы на пол, если бы Коля не подхватил на руки, не отнес к кожаному кухонному диванчику. Спросил нежно, испуганно:
— Ты в порядке, Мариш?
— Вроде бы…
— У тебя есть номер учительницы… хотя чего я спрашиваю, конечно, есть. Позвони ей прямо сейчас, скажи, что мне нужно немедленно встретиться с ней. Если она дома, то пусть там и остается, только спроси адрес. Где твой телефон?
— Здесь, в халате.
Марина вытащила телефон, который не выпускала из рук все то время, пока шли поиски Даши. Набрала Симу, долго слушала гудки. Набрала еще и еще раз.
— Не отвечает, — отчиталась растерянно. Удивилась, как это Коля уже успел сменить тапки на уличную обувь и накинуть куртку.
— Звони, пока не ответит, — распорядился муж. — Потом перезвони мне.
— А ты-то куда сейчас?
— Подъеду в отделение, поболтаю кое с кем. Узнаю, получили ли они это признание и почему, черт возьми, не отреагировали.
И исчез так стремительно, что Марина несколько минут переводила дыхание, пыталась понять, не мутится ли у нее в голове от пережитого стресса. Или это происходит на самом деле? Она вновь и вновь набирала номер Дашиной учительницы, слушала гудки. Не смогла даже вымыть чашки, потому что руки ходили ходуном. И просто ходила кругами по просторной кухне, иногда только делала крюк к комнате дочери, прислушивалась — там было тихо. Заглянула в щелку: Даша свернулась под пледом, накрылась с головой.
Окунева на цыпочках прошла коридором, выскользнула на лестничную площадку, респектабельную, с мраморными нишами и мягким паласом в розовую и бежевую клетку. В нишах можно было сидеть, и кто-то из соседей даже положил в них по подушке-думке. Марина села, поджала ноги, направила всю свою волю на то, чтобы снова не начать метаться. Отдышалась и набрала номер — но на этот раз другой.
— Слушаю, Марина Евгеньевна! — Голос Германа звучал взволнованно, как видно, Даше не удалось его до конца успокоить. Он уже потерял однажды родного человека без всякого, казалось, повода, и теперь был обречен жить в постоянной тревоге. — Что-то с Дашей?
— С Дашей, — повторила она медленно. — Да с ней, в общем, много всего. Сейчас она в порядке, дремлет. Но нам нужно поговорить.
И так же медленно и обстоятельно передала Герману то, что час назад они с мужем услышали от дочери, ее запоздалое признание. Герман выслушал молча, после паузы спросил:
— Зачем вы мне это рассказали?
— Потому что хочу, чтобы вы с Дашей расстались, — не стала темнить Марина. — Гера, ты мне очень нравишься, всегда нравился. Я даю себе отчет, что едва ли моя дочь когда-нибудь встретит мужчину более верного и доброго, чем ты. Но для меня на первом месте жизнь и здоровье Даши. А рядом с тобой — ты извини — она словно в темной зоне находится, где с ней может случиться что угодно, и уже случалось. Ты понимаешь меня?
— Понимаю, — хриплым и словно до невероятности уставшим голосом ответил Герман. — Но ничего не могу вам обещать. А то, что вы мне рассказали сейчас… я не знал детали, но с самого начала примерно догадывался, что случилось с сестрой.
И отключился. Трубка выскользнула из рук Марины, мягко легла на палас.
Никогда в жизни Иван не бегал быстрее, бег вообще не был его коньком. В старших классах он смертельно разочаровал нового физкультурника, который сперва отреагировал на высокий рост и хорошее сложение, а потом столкнулся с неуклюжестью парня и его феноменальной способностью задумываться в самый неподходящий момент, например, в разбеге перед прыжком через козла. Физкультурник принял это как личное оскорбление и методично отыгрывался на парне до выпускного. Сейчас на бегу Иван вспомнил — и улыбнулся с сентиментальной грустью.
«Это он не знал, что просто мне мотивация нужна».
У перехода перед железнодорожной станцией переступал с ноги на ногу длинноволосый нечесаный парень в трениках и кожаной куртке. Он еще издали приметил Ивана, махал ему руками, приветствовал, как бегуна перед финишем. Пристроился рядом, на бегу сунул руку:
— Я Илья, привет! Слушай, мы чего бежим?
Иван перешел на шаг и только сейчас ощутил, что в бок ему словно кол вогнали. Нет, два кола в оба бока. Но это не имело никакого значения.
— Я звонил в тот приют, предупредил их, — докладывал Илья. — А то еще набегут сочувствующие, заберут псинку. Но они сказали, что сейчас она на карантине, никому не отдадут. А я такой: хозяину-то отдадите? А они давай пальцы гнуть: типа сперва разузнаем, как хозяин с ней обходился и почему она оказалась привязана к дереву в чаще леса.
— Не в чаще леса, — буркнул Иван, потирая под ребрами.
— В смысле?
— В том смысле, что дерево это на пересечении двух дорог, а у озера всегда полно народу.
— Ну не суть. Не ты же ее туда привязал?
— Не я.
— Ну и все. Они там начали втирать про жестокое обращение и самовыгул, но я сказал, что это не про тебя. Вон их ворота.
Иван увидел длинный зеленый забор, услышал многоголосый лай за ним — и всерьез разволновался. Что, если в самом деле не отдадут?
Общались с ним сперва не очень ласково, провели в комнатушку, где вместо обоев были фотографии собак всех пород и мастей, а за столом сидела женщина средних лет в сером халате, облепленном шерстью. Директор приюта, как она представилась, имени Иван не запомнил. Она дотошно выспрашивала, при каких обстоятельствах он потерял собаку, но Иван был начеку. На всякий случай сказал, что оставил Саньку привязанной у магазина, а когда вышел, ее там не оказалось. Рассказал, как искал ее целый день, даже на работу не ходил. Илья, просочившийся в кабинет следом за ним, горячо подтвердил, показал их переписку.
— Ладно, поглядим, — вздохнула женщина, встала со стула и оказалась совсем коротышкой.
Они все вместе вышли в просторный двор с клетками по периметру, директор, перебирая короткими ножками, живо подвела их к дальней клетке, завешенной дерюжкой. Сдернула ее — и Иван увидел свою Сандру, она с потерянным видом сидела, расставив лапы, по центру клетки. Глянула испуганно, замерла на миг — а потом бросилась, ударила в решетку лапами, стараясь прорваться к Ивану. Залаяла, почти заголосила, и в этом лае было все: страх, радость, обида, недоумение. Она одновременно спрашивала, как он мог так с ней поступить, и рассказывала о том, что пережила больше чем за сутки. Жаль, он никогда не сможет узнать, что же с ней на самом деле случилось.
Илья, проявив самоуправство, отдернул щеколду. Санька вырвалась наружу, бросилась обниматься с хозяином. Показалось или у маленького директора поблескивали слезы на глазах? Она сказала сипловатым голосом:
— Ладно, чего уж тут, забирайте. В следующий раз приглядывайте лучше за вашей питомицей. Принести поводок?
Но Иван мотнул головой и вытащил из кармана свой — успел переложить в пиджак, когда на рассвете несся к Симе после ее странного звонка. И спросил:
— Она в порядке?
Женщина мелко закивала:
— Да, с собакой все нормально, нет признаков, что она голодала, носилась по лесам. Потому и решили, что к дереву ее привязал хозяин, — девочка выглядела так, словно только что из дома, чистенькая, сытая. Странная история.
— Да, странная, — согласился Иван. Через пару часов он все это обсудит с Симой.