Старшая Окунева едва удержалась, чтобы не одернуть дочь: говори нормально! Но старикан ее отлично понял.
— Вот как, аж две пары! А обычно Яся как учится?
Он употребил настоящее время — и Марину передернуло.
— Вообще-то хорошо, на четыре и пять.
— А откуда в таком случае двойки взялись?
— Так мы ж поссорились! — Даша аж руками всплеснула, ну как он не понимает. — А Яська такая, как это… зацикленная, вот! Если огорчится, то ни о чем думать не может, только книжки читает. Вот и не выучила уроки. Обычно ничего, училка ее жалеет, а сегодня не повезло…
Умолкла и вздрогнула всем телом, припомнив, видимо, насколько сегодня не повезло Ярославе.
— И дома бы за двойки попало, — не спросил, а грустно констатировал полицейский.
— Ну да, тетя Виктория на весь подъезд бы орала, это точно!
— И не захотелось тебе помириться с подругой, раз уж ей и так досталось?
— Захотелось, — горячо произнесла Даша, подалась вперед. — Я домой пришла, подумала-подумала… ну и набрала ей, чтобы шла сразу ко мне, уроки делать. Ну, как бы ничего не было, понимаете?
Полицейский закивал с превеликой готовностью:
— Понимаю, еще как. Так оно и надо из конфликтов выходить. А то начнете разбираться, кто прав, а кто виноват, в результате еще больше перессоритесь, верно?
— Ага…
— И что, ответила тебе Яся твоя? Или сразу прибежала, у вас же тут все близко.
У Марины перехватило дыхание, тяжело и гулко забилось сердце.
— Не ответила и не прибежала, — разом скисла, насупилась Даша. — Ее в сети не было, когда я писала. Может, уже домой пришла и с матерью ругалась, или Надежда Аркадьевна еще не отпустила. Я и пошла в ванну. Телефон с собой взяла, — добавила торопливо. — На случай, если Яська ответит. Только она не ответила.
— И в ванной ты была…
— До прихода мамы, можете ее спросить!
Даша вдруг сломалась, затряслась, захлюпала носом. Марина поняла, что допрос пора сворачивать, вскинула подбородок, смерила обоих жестким и выразительным — как ей хотелось верить — взглядом. Молодой ее понял, затоптался на месте, а вот старший с места своего не двинулся. Окинул трясущуюся девочку сочувственным взглядом и тихо произнес:
— Можно я тебе взрослый важный вопрос задам? Ответишь ты мне?
— Да, задавайте, — моментально согласилась Даша, перестала хлюпать, выпрямилась на стуле.
А полицейский не спешил, словно прикидывал что-то, покачивал головой и смотрел на Дашу в упор. Марине мучительно хотелось положить этому конец, но никак не находилось нужных слов.
— Скажи, пожалуйста, милая, вот как ты считаешь: твоя подруга могла что-то нарочно с собой сделать?
— Послушайте, но нельзя же… — отмерла, возмутилась Марина.
— Вы про самоубийство? — на удивление спокойно уточнила ее дочь. — Нет, ну Яська нормальная вообще-то, только с фантазиями. Она любила воображать себе всякое, я иногда прямо орала на нее.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи мне, что такое она себе воображала! — проявил необыкновенный интерес полицейский, и даже молодой подобрался поближе, склонил голову набок.
— Ну, ей вроде как мерещились по ночам всякие вещи. Будто кто-то заглядывает в окно, зовет ее и ногтями шкрябает по стеклу. А недавно она проснулась и видит: в окне черный силуэт, человеческий, по пояс. Хотя в окна на первом только заглянуть можно, мы с Германом проверяли. Яська бросилась зажигать свет, а человек вроде как спрыгнул с чего-то вниз — и убежал. Я говорила, что все это ей приснилось, потому что никто не стал бы специально лестницу или табуретку под окна дома таскать. Увидеть же могут, — совсем уже расслабленным тоном подытожила Даша.
Полицейский покивал сочувственно:
— Да, сны — это такое дело, легко с явью перепутать. Мне вот однажды приснилось, что я одного преступного элемента задержал, которого давно вычислял. И взял так замечательно, тепленьким, то есть с поличным. Утром прихожу на службу, спрашиваю у следователя: ты когда такого-то допрашивать будешь, хочу поприсутствовать. А он на меня глаза выкатил и спрашивает: «А ты мне его поймал, что ли, чтобы допрашивать?» Помнишь, Паш, я тебе эту историю вроде рассказывал.
Молодой кивнул и украдкой закатил глаза, Даша прыснула.
— Рассказывала тебе Ярослава про другие какие сны? — спросил полицейский как бы между прочим.
— Ага, ей чего только не снилось! Недавно — это как раз перед тем, как мы поссорились, — ей приснилась красивая такая радуга, высоченная. И типа Яська шла под ней и все хотела найти место, где эта радуга растет из земли. А кто-то шел за ней и говорил: «Глупая, сперва тебе нужно умереть. Но совсем ненадолго, никто даже этого не заметит, а ты уже снова оживешь. Пронесешься по радуге и впитаешь все ее краски». Понимаете, Яська комплексовала, что она такая, ну, типа бесцветная, — пояснила Даша и машинально поправила свои густые кудри.
Марина знала, давно догадалась: ее дочь завидует уму и сообразительности Яси. Ее и саму это задевало, просто непонятно было, как у вульгарной распустехи-матери и непробудно пьющего отца могли получиться такие чудесные дети. Во всех творческих конкурсах Яська бывала первой, а если уступала кому-то, то лишь собственному брату, круглому отличнику. «Усыновили их обоих, что ли?» — в сердцах говорила Марина мужу, когда Дашка возвращалась с надутым лицом и утешительным призом. Было обидно, что ребенок из интеллигентной семьи этим двоим проигрывает по многим статьям.
Зато ее Дашка была красавица, тут уж не поспоришь! И сама это усвоила раньше, чем научилась говорить. А как иначе, если родственники и знакомые без конца восхищались таким нечастым сочетанием голубых глаз и черных как смоль вьющихся крупными завитками волос. Марина поначалу пыталась бороться, просила не нахваливать дочь в глаза, гоняла Дашу от зеркала. Твердила ей, что красота не главное, рассказывала поучительные истории. Но все получалось как-то неубедительно, и женщина сама это чувствовала. Наверное, все дело было в том, что Марина очень любила своего мужа. И дочкина внешность казалась ей едва ли не зримым благословением их союза. Даша от двух в целом обычных людей взяла самое лучшее: у Марины — цвет глаз и нежную, бело-розовую, чистую кожу лица, которой не грозят никакие юношеские прыщи. От Николая же смоляные кудри и тонкие черты лица, чувственный и чуточку надменный изгиб губ. К тому же к исходу первого класса стало ясно, что никакими другими талантами и способностями, кроме красоты, Даша похвастаться не может. Что вполне устраивало девочку и не слишком — но что уж тут поделаешь — ее родителей.
Вдруг вспомнила Марина, как впервые повела дочь в детский сад, в подготовительную группу. Вообще-то особой нужды в садике не было, Окунева не работала. Хотя первоначальный план был такой: она по-быстрому выходит из декрета, отдает малышку в ясли, возвращается в школу на должность преподавателя ИЗО. Николай тогда служил в полиции, Марина каждый день внутренне умирала и возрождалась, как птица феникс, когда он возвращался домой живым и не раненным. Но стоило Коле впервые взять новорожденную дочь на руки, взглянуть в ее невероятные глазищи, погладить осторожно одним пальцем густые темные волосики, шапочкой покрывавшие голову малышки, — вот тут винтики в его голове мощно и необратимо заработали в другом направлении. Он уволился из органов, создал собственное охранное предприятие, а Марина с радостной благодарностью могла теперь заниматься дочкой, забыв о работе. Что и делала, пока кто-то не надоумил ее отдать дочь в садик хотя бы на последний год, чтобы подготовиться к школе. Потому что попытки развивать Дашу самостоятельно не устояли перед очаровательными капризами дочери, до слез ненавидящей все эти буквы, цифры, картинки.
Марина заранее готовилась пересидеть где-нибудь в кафе или в скверике неподалеку от сада. Ведь наверняка ей скоро позвонит воспитательница, скажет, что Даша рыдает и просится домой. Сама же Даша шла спокойно, разглядывала себя в витринах магазинов и явно готовилась осчастливить новое место своей красотой. Никаких звонков не последовало, а когда Марина, как обещала, пришла за дочкой перед тихим часом, Дарья выглядела недовольной, нехотя согласилась отправиться домой с условием, что завтра уже на весь день.
«Понравилось в садике, родная?» — спросила ее Марина.
«Ага, супер! — жизнерадостно заверила ее дочь. — Все на меня смотрели, даже заведующая приходила. А тетя повариха вот так всплеснула руками и сказала: «Ой, божечки, никогда такой красивой девочки не видела!»
Марина закатила глаза и покачала головой. Она предпочитала услышать, что ее дочь выучила за сегодня пару букв или научилась считать палочки.
«А еще в моей группе есть девочка, такая же, как я, только наоборот!»
«Это как?» — не поняла Марина.
«Ну, у нее белые волосы и черные глаза. Она ничего так, хорошая. Ее зовут Яся, а полное имя я еще не запомнила. У нее есть брат Гера, они это… близняки?»
«Близнецы».
«Ага, точно. Он красивый и я на нем женюсь!»
«Выйду замуж, — машинально поправила Окунева. — И это, надеюсь, случится не слишком скоро».
«Думаю, после школы. Эх, жаль, что у меня нет брата! — Даша даже руками всплеснула от огорчения. — С ним бы женилась Яся. Она не очень красивая, но я бы брата уговорила. Теперь уже поздно, конечно!»
И скосила безнадежный взгляд на материнский плоский живот.
Тут Марина словно бы очнулась, вернулась в реальность, в которой двое полицейских смотрят на нее с недоумением, а Даша дергает за руку:
— Мам, мам, дяди уже уходят!
— Не дяди, а господа полицейские, — привычно поправила Марина, постаралась принять достойный и невозмутимый вид. — Вы уже все выяснили? Я бы хотела увезти дочь отсюда хотя бы на несколько дней, чтобы оградить ее… вы же понимаете.
— Обещать ничего не можем, — скучным голосом уронил молодой. — Могут возникнуть разные обстоятельства, а следом за ним и вопросы. Так что постарайтесь хотя бы в ближайшее время город не покидать.