— А почему? Мне кажется, Джо одобрил бы Джейка, раз он всех одобрял. Джейк очень уважает Джо — вы знаете об этом, вы слышали, как он о нем отзывался?
— Да. Но Джейк богат, а Джо беден. Может быть, Джо и принял бы Джейка, теперь мне кажется, что так бы оно и было. Но я не была уверена и не хотела задевать его чувства. Но Антон и Фред — всего лишь телохранители. Джо относится к ним на равных, как к друзьям; и втайне — как мне кажется — чувствовал себя намного выше, поскольку он художник, а они — всего лишь обслуга. Я знала, что Джо не станет к ним ревновать… и оказалась права: он был рад за меня, он был счастлив, потому что я была счастлива. Не могу объяснить этого, Джоанна; это надо почувствовать. Но мужская гордость — хрупкая вещь, а это — единственная броня, которая у них есть: мужчины намного ранимее, чем женщины. С ними надо обращаться очень аккуратно. Иначе они ломаются.
— Я знаю, Юнис. Иногда ломаются в буквальном смысле этого слова. Я не говорил вам, что моя вторая жена сделала меня физическим импотентом почти на год?
— О, бедный мой босс!
— Ничего, оправился. Обошлось без знахарей. Мне помогла одна любящая и благородная дама, которая не считала это моей виной. С тех пор у меня не возникало таких проблем, до тех пор пока я совершенно не одряхлел.
— Я рада, что вы нашли такую женщину. Жаль, что я не могу ее поблагодарить, Джоанна… Я не родилась с этими знаниями о мужчинах; я приобрела их через свой горький опыт. Близняшка, когда я училась в школе, я совершила несколько серьезных ошибок. Мужчины — они такие большие, такие мускулистые, не то что мы. Я не могла себе представить, что они такие хрупкие. Но однажды я ранила гордость одного парня так сильно, что он бросил школу… и с тех пор я старалась никогда не доставлять душевных страданий парням или мужчинам. Я была гадкой, босс. Но я поняла свою ошибку.
— Юнис, когда я в последний раз говорил вам, что люблю вас?
— Минут тридцать назад.
— Так давно! Я люблю вас.)
Голос Финчли прервал ее забытье:
— Мы собираемся парковаться, мисс Юнис.
— Что это еще за «мисс Юнис»? Здесь нет посторонних.
— Я подумал, что это будет хорошим компромиссом.
— Зачем же осторожничать? Будьте последовательны. Почему же тогда не назвать меня «мисс Смит»? А я вас после этого не поцелую на прощанье.
— Хорошо… Мисс… о-о…
— Том не дразните меня. Сегодня был такой чудесный день; не напоминайте мне, что я снова должна стать «мисс Смит». Вы знаете, что я поцелую вас на прощанье, если вы позволите… иначе настоящая Юнис не станет со мной разговаривать. Хьюго, сделайте так, чтобы он себя хорошо вел.
— Я вправлю ему мозги, Юнис. Том, называй ее «Юнис».
— Извините, Юнис.
— Ну, так-то лучше, Том. Вы припаркуете машину поближе, чтобы вы могли проводить меня?
— Конечно, Юнис. А теперь немножко помолчите, пожалуйста; мне надо соединиться с местным компьютером, чтобы нас впустили.
Глава 20
— Добрый вечер, шеф. — Джоанна, опершись на руку О'Нейла, вышла из машины.
— Добрый вечер, мисс. Звонил мистер Саломон. Передает вам привет и сожалеет, что не сможет прийти к ужину. Надеется вернуться в девять вечера.
— Жаль. Тогда я не буду ужинать внизу. Пожалуйста, скажите Каннингэму или Делле, чтобы принесли два подноса в мою комнату, для меня и для Вини. Прислуживать не надо.
— Два подноса и без прислуги, понял.
— И скажите Дабровски, что завтра я хочу видеть за рулем его.
— Он ушел домой, мисс. Но он знает, что завтра его дежурство. Он будет готов.
— Наверное, вы не поняли, что я сказала, шеф. Я хочу, чтобы ему сейчас передали, что я хочу, чтобы завтра меня возил он. Пусть приедет в десять, не раньше. Поэтому, после того как вы позвоните в буфетную, свяжитесь с Дабровски и передайте ему это сообщение от меня. Звоните, пока не дозвонитесь. И позвоните мне, когда приедет машина мистера Саломона, во сколько бы он ни приехал. Позвоните, не спрашивая его. Прежде чем Рокфор откроет машину.
— Да, мисс. Позвонить в буфетную. Сразу после этого позвонить Дабровски. И немедленно позвонить вам, как только вернется машина мистера Саломона, до того как он из нее выйдет. Если вы позволите мне сказать, мисс, приятно снова почувствовать вашу твердую руку в управлении домом.
— Вы можете так сказать мне, но не мистеру Саломону, поскольку его твердая рука оказала нам неоценимую помощь, как нам обоим известно.
— Это уж точно. Он замечательный джентльмен, мисс; я его глубоко уважаю. Сказать Каннингэму, чтобы он прислал кого-нибудь за вашими покупками?
— Нет. Финчли с охранниками сами справятся, хотя я неплохо натранжирилась.
Джоанна одарила шефа охраны счастливой детской улыбкой.
— Я была пьяна от возбуждения, как ребенок на Рождество, и пыталась скупить весь город. Финчли, разделите эти коробки на троих, и все трое идите со мной. Да, я знаю, что это не ваша работа, но сделайте милость, не жалуйтесь на меня в свой профсоюз.
Коробки, трое мужчин и одна женщина почти полностью заняли кабину лифта. Джоанна подождала, пока Финчли нажал кнопку нужного этажа, пока лифт тронулся. Затем быстро нажала на «Стоп» — лифт остановился между этажами.
— Поставьте пакеты на пол.
Сперва она подошла к Шорти, приложила ладони к его щекам.
— Спасибо вам, Хьюго. Самое большое вам спасибо: ваша мягкая мудрость не дала нам свернуть с пути истинного.
Она поцеловала его мягко и не спеша, не раскрывая губ.
— Спокойной ночи.
Затем она повернулась к Фреду.
— Спасибо, Фред, спасибо от меня и от Юнис. Когда он ее обнял, ее губы раскрылись.
(— Понимаете, что я имела в виду, близняшка? Это только проба.
— Понимаю.
— Я буду очень осторожна, чтобы не остаться с ним наедине, пока я сама не захочу от него чего-нибудь большего.)
— Спокойной ночи, Фред. Том, это был лучший день в моей жизни. Надеюсь, вы получили от него хотя бы половину того удовольствия, что получила я. Спасибо вам.
Джоанна сразу перешла к поцелую, не дожидаясь его ответа, она закрыла глаза и повернулась спиной к Шорти на случай, если ее водителю вздумается воспользоваться тем, что Шорти не видит.
И он воспользовался.
(— Боже мой! Юнис, вы уверены, что вы его не соблазняли?
— Уверена, черт возьми! А вы собираетесь исправить и это?
— Я не знаю, не знаю.)
Едва дыша, она оторвалась от него, повернулась к остальным и нажала на кнопку своего этажа, пытаясь вернуть себе прежнее спокойствие.
Лифт остановился.
— Отнесите все в мою комнату, ребята. Вини! Что я вам сейчас покажу!
Винифред ждала ее у лифта.
— Мисс Джоанна! Вас не было дома целый день!
— Ну и что? Поставьте их где угодно, на полу, на кровати. Вини, вы поужинали? Все, спасибо. Спокойной ночи. Спасибо вам всем.
— Спокойной ночи, мисс Смит.
Как только дверь за ними закрылась, Джоанна обняла свою служанку и приподняла ее.
— Ты не ответила. Ты уже поела? Или ждала меня?
— Я не могла есть. О Джоанна, я так волновалась! Ты сбежала, не сказав никому ни слова. Непослушная девчонка! Так меня напугала!
— Со мной были телохранители. Ты же знала, что я в безопасности.
— Но телохранители не медики. А я должна наблюдать за тобой вместо доктора Гарсиа.
— Что за ерунда, Вини? Я больше не пациентка, я больше не подопечная; я — свободная женщина и здоровая как лошадь, и тебе незачем ежеминутно возиться со мной словно наседке с яйцами. Хорошо, сейчас нам принесут ужин и оставят в прихожей, а мы поедим, когда нам захочется.
— Я знаю. Я слышала, как слуги получили указание… Я побежала к лифту и уже подумала, что упустила тебя: индикатор показывал, что лифт не движется. Потом он снова пошел.
— Что-то случилось с лифтом. Он остановился. Но мы не прекращали нажимать на кнопки, и Иегуди, наконец, проснулся. В этом доме слишком уж много технических приспособлений.
(— Юнис, я думала, что целоваться в застрявшем лифте так же безопасно, как в могиле. Неужели нигде нельзя уединиться?
— Боюсь, что нет, босс, дорогой. Но меня это никогда сильно не беспокоило, я лишь боялась задеть чьи-либо чувства.
— И вас никогда не заставали с задранными ногами, шлюшка?
— Только один раз… так, чтобы это действительно смутило меня. Об этом не стоит и вспоминать.)
— Может, сказать ремонтникам, что с лифтом нелады?
— Нет, им Финчли сообщит. Вини, ремонт не входит в твои обязанности; ты здесь для того, чтобы сплетничать со мной, подставлять мне плечо, чтобы я могла в него поплакать, и самой плакаться в манишку… и делать так, чтобы наш дорогой доктор не волновался.
Джоанна начала раздеваться.
— Раздевайся, Вини. Мы будем примерять тряпки, я сегодня ездила по магазинам. Боже! Я столько всего накупила! Я поразила экономику этой страны если не в сердце, то в правую руку. Снимай твои тряпки… Ты принимала ванну, грязнуля? Или будешь купаться со мной? Подойди ко мне и дай тебя понюхать.
— Я принимала ванну, когда встала…
— Ты пахнешь нормально, но боюсь, что я вся промаринована: у меня был такой напряженный день! Хорошо, мы окунемся позже, перед тем, как дать Джейку еще один урок расслабления. А теперь будем примерять обновки. Но сперва поцелуй меня.
(— Юнис, эта резиновая штучка не соскочит в воде?
— Она останется на своем месте, где бы мы ни находились… иначе в мире было бы на десяток сирот больше по моей вине. Вы можете даже подмыться… и я думаю, что вам следует это сделать.)
— Джоанна, ты ездила за покупками, а почему меня не взяла с собой? Вот подлая!
— Сплошные жалобы. Я думала, что тебе надо выспаться. Или Боб не пришел?
Винифред покраснела до самых грудей, но, казалось, была счастлива.
— Конечно, пришел! Но я бы сразу встала, если бы ты меня позвала. Обожаю ходить по магазинам.