— Мне кажется, он просто довольно эмоционально реагирует на ваш вопрос. Продолжайте, мистер Бранка. Они предложили вам деньги. За что?
— Ага! У Юнис был босс, понимаете? Мистер Смит. Иоганн Смит. Такой богатый, что срал в золотой горшок. Но бедный старый хрыч умирал, понимаете? Только медики не давали ему толком подохнуть. Жалко же мужика! А у него та же группа крови, понятно? Как у меня. Как у Юнис. Я сказал им, конечно, можете, мол, взять тело Юнис, оно ей больше не нужно… но не за деньги. На том и разошлись. Я и его стряпчий. Вот тот. Все деньги пошли в Клуб редкой крови. Спросите мистера Джейка Саломона. Он знает. Я не взял ни… одного… их… паршивого цента!
— Джейк, он даже не смотрит на меня.
— Опустите вашу вуаль, дорогая, и поплачьте.
— У адвоката истцов еще есть вопросы к этому свидетелю?
— Нет, ваша честь. Может быть, у моего коллеги есть вопросы?
— У меня нет вопросов, ваша честь.
— Кто-либо из адвокатов желает расспросить этого свидетеля позже? Суд намеревается позволить сторонам широчайшую свободу для расспросов, даже если в протокол придется занести что-либо не относящееся к делу. Адвокат истцов?
— Истцы больше не нуждаются в этом свидетеле.
— Никаких вопросов ни сейчас, ни позже, ваша честь.
— Очень хорошо. Заседание суда возобновится завтра в десять часов утра. Бейлиф позаботится о доставке этого свидетеля домой или куда он захочет и будет обязан защищать свидетеля от недовольных. Эвелин, проводите свидетеля. Его достаточно помучили.
— Судья, можно мне кое-что сказать?
— Говорите, мистер Бранка.
— Этот вонючий стряпчий… не мистер Саломон, а другой. Я хочу ему сказать, что ночи здесь темные. Как бы ему ночью не заблудиться на тот свет…
— Призываю к порядку. Мистер Бранка, в суде никому нельзя угрожать.
— Я не угрожаю, судья. Я предупреждаю. Я никого и пальцем не трону. Но у Юнис было много друзей.
— Хорошо. Вам это прощается, мистер Бранка. Клерк, позаботьтесь о вещественных доказательствах. Бейлиф, предоставьте мистеру Бранке охрану. Перерыв!
— Встать! Суд идет!
— …с глубочайшим уважением к ученым степеням моего выдающегося оппонента я должен тем не менее констатировать, что высказанные им мнения являются сущим вздором, как доказано этим великим ученым в его работе от тысяча девятьсот семьдесят шестого года, которую я сейчас процитирую: «Само понятие „личность“ является лишь тенью продукта воображения и предметом донаучных размышлений. Все жизненные явления полностью объясняются законами биохимии, примером чему служит…)»
— …даже экзистенциалистская феноменология требует теологического основания, и я это признаю, но углубленное изучение диалектического материализма доказывает любому, за исключением наиболее предвзятых…
— Кто здесь главный?!
— Нерожденный ребенок — не личность; это лишь зачаточная протоплазматическая структура, имеющая потенциал в зависимости от окружения стать…
— Математические законы генетической наследственности объясняют любые явления такого рода…
— Говоря словами, понятными суду и всем присутствующим: «Отче, прости их, поскольку не ведают они, что творят».
— …с большим удивлением узнал, что ученый муж, который председательствует здесь в качестве судьи, является братом по ордену Иоганна С. Б. Смита. То, что они действительно состоят в таких тайных отношениях, может быть проверено по записям, которые открыты для общественности. Я прошу этот суд и последующие суды принять во внимание эти сведения и требую, чтобы адвокат ответчика признал этот факт.
— Признаю.
— Джейк, как они узнали?
— От нас и узнали. Через Алека, вчера вечером. Пора занести это в протокол, это лучше, чем ждать, пока они сами докопаются.
— Ага! Этот уличающий факт признан противной стороной. Теперь истцы вынуждены требовать, чтобы председательствующий судья дисквалифицировал себя и объявил этот суд неправомочным.
— Джейк, кажется, они нас подловили. Хотя мне очень нравятся Мак и Алек, я должна признать, что все это приобретает такой вид, как будто бы нас в чем-то уличили.
— Нет, моя дорогая. В течение своей жизни каждая видная личность приобретает прямые связи с другими видными личностями. Если бы факт, что вы и Мак были в одном ордене, не был обнаружен, нашлись бы другие связи, не менее тесные. Скольких членов Верховного суда вы знаете?
— Хм… думаю, что пятерых.
— Вот вам и ответ. На самом верху социальной пирамиды все друг друга знают.
(— И спят друг с другом.
— Помолчите, Юнис!)
— Адвокат, я нахожу то, что вы сказали, весьма интересным. Но сперва разрешите мне поправить вас по процедурному вопросу. Вы дважды употребили слово «суд», а теперь вы говорите о «неправомочности суда». Вам должно быть известно: это еще не «суд», а всего лишь разбирательство, целью которого является установление личности этой молодой женщины, которая называет себя «мисс Смит». Ее не обвиняют ни в каком преступлении, против нее не возбуждено никакого дела. Просто ее личность подвергается сомнению истцами. И мы помогаем в «непредубежденном разбирательстве», как сосед помогает соседу решить какой-нибудь запутанный бытовой вопрос. Это еще не суд.
— Я не принимаю вашу поправку, ваша честь.
— Пожалуйста, не путайте больше «суд», которым мы называемся, и «суд» как орган, выносящий приговор. Если не было суда, не было приговора, то не может быть и «неправомочности суда». Вы согласны?
— Вероятно, мне следует внимательнее следить за терминами, ваша честь. Истцы считают, что при открывшихся их сведению обстоятельствах, вы не можете возглавлять это… хм… «непредубежденное разбирательство».
— Возможно. Но об этом мне стало известно в ходе процесса, и я буду продолжать председательствовать здесь, пока не будут представлены убедительные доводы, однозначно требующие, чтобы я покинул это кресло. И еще раз к вопросу о языке. Вы использовали слово «тайный», говоря о наших отношениях. Суд сейчас не станет задаваться вопросом, хотел ли адвокат истцов показать этим словом свое неуважение к судье…
— Ваша честь, уверяю вас…
— К порядку! Я говорю! Ни вы, ни мы не будем сейчас обсуждать этот вопрос. В данный момент мы рассмотрим только значение слова. «Тайный» значит «скрытный, секретный, умолченный» с оттенком значения «совершаемый исподтишка», «закулисный», «незаконный». Скажите, отношения, о которых вы говорите, могут быть проверены по справочнику «Кто есть кто?»
— Конечно, ваша честь! Именно оттуда я это и узнал.
— Я знаю, что мое братство занесено в эту книгу. Полагаю, что имя Иоганна Себастьяна Баха Смита тоже там есть, если он являлся членом братства. Поскольку вы говорите, что проверили это по книге, то суд принимает эту информацию к сведению, верна она или нет, и не требует дальнейших доказательств… Хочу заметить, что вряд ли мы могли являться членами одного и того же студенческого братства в одно и то же время, поскольку Иоганн Смит почти на полвека старше меня. Ваше расследование показало, что мы с Иоганном Смитом были членами и других организаций? Например, Иоганн Смит был основателем Гибралтарского клуба, членами которого являемся и я, и мистер Саломон… и вы. В какой еще организации я разделяю членство с Иоганном Смитом сейчас или разделял в прошлом?
— Хм… Истцы не исследовали этот вопрос.
— Ну что ж, я уверен, что можно найти немало таких организаций: Красный Крест, например, или Коммерческая палата. И, кажется, я припоминаю, что, когда я был уполномоченным по делам скаутов, Иоганн Смит тоже этим занимался. Возможно, мы вместе состоим членами еще каких-либо братских союзов. Вполне вероятно, что мы служили попечителями одних и тех же благотворительных организаций, одновременно или в разное время. Вы, например, член «Товарищества Шрайнер» и я тоже. Хотите что-нибудь сказать по этому поводу?
— Нет, ваша честь.
— Но мы с вами почти наверняка разделяем членство в нескольких братских союзах. Суд принимает во внимание то, что, поскольку юристы не имеют права рекламировать себя как класс, они стремятся вступить в гораздо большее количество организаций — братских, социальных, религиозных — чем другие люди. Поскольку вы не желаете что-либо сказать об организациях, членство в которых мы с вами разделяем, суд по своему собственному усмотрению проведет расследование и занесет данные в протокол. А теперь о необходимости дисквалифицировать меня. Не могли бы вы пояснить, какие вы видите для этого основания? Подумайте, что вы ответите на этот вопрос во время перерыва. Суд объявляет десятиминутный перерыв.
— К порядку! Адвокат истцов, у вас было время подумать.
— Истцы предлагают удалить из протокола заявление, касающееся братских ассоциаций, и связанные с ними замечания.
— Предложение отклоняется. Из протокола ничего не будет удалено. А теперь скажите нам, на каком основании я должен дисквалифицировать себя.
— Ваша честь, когда я поднимал этот вопрос, он казался мне важным. Теперь я так не думаю.
— Но у вас должна была быть какая-то теория, иначе бы вы вообще не подняли этого вопроса. Пожалуйста, говорите. Я хочу знать.
— Ну… если ваша честь настаивает, раскрывшийся факт, казалось, допускал возможность пристрастия со стороны суда. Не примите это за неуважение к суду.
— Суд не принимает это за неуважение к себе. Но ваш ответ не полон. Пристрастия в чью пользу? В пользу истцов? Из-за моих братских отношений с их дедом?
— Что? О нет, ваша честь — пристрастие в пользу… хм… мисс… другой стороны.
— То есть вы исходите из предположения, что она действительно Иоганн Себастьян Бах Смит?
— Боже мой! Джейк! Мак заставил его кусать свой собственный хвост!
— Да. Ну, кто кого подловил?
— Нет-нет, ваша честь, мы вовсе не исходим из этого. Именно этот вопрос мы и оспариваем.
— Но адвокат не может оспаривать этот вопрос с обеих сторон. Если эта молодая женщина не Иоганн Себастьян Бах Смит, как утверждают истцы, то она не из моего студенческого братства. По вашей же собственной версии выходит, что она — Иоганн Себастьян Бах-Смит. Так что же вы оспариваете?