Иоганн недоумевающе моргнул:
– Верно. Но я и подумать не мог, что меня могут запихать в женское тело.
– Почему нет? Женское сердце ведь пересаживают мужчинам, и наоборот.
– Правда. И как я не подумал? Впрочем, если бы и подумал, то вряд ли бы стал сокращать свои шансы вполовину. Я не из тех, кто плачет над пролитым молоком. Что ж, раз мне теперь все известно, то дурацкий запрет насчет зеркал можно снять? Скажи этому упертому доктору, что я хочу увидеть себя немедленно и не потерплю больше никаких отговорок! Если понадобится, заболтай его.
– Попробую.
Саломон вызвал медсестру, а сам вышел. Спустя пять минут он вернулся в сопровождении докторов Хедрика, Гарсии и Розенталя, а также другой медсестры, которая принесла зеркало.
– Как ваше самочувствие, мисс Смит? – спросил Хедрик.
Иоганн криво улыбнулся:
– Значит, теперь я «мисс» Смит? Спасибо, чувствую себя гораздо лучше, чем когда меня мучили сомнения. Вы могли бы сказать мне и несколько недель назад. Я крепче, чем вы думаете.
– Возможно, мисс Смит, но я исходил из того, что считал полезным для моего пациента.
– Я вас не виню. Но раз тайное стало явным, то попросите сестру показать мне, как я выгляжу. Мне весьма любопытно.
– Как скажете, мисс Смит.
Доктор Гарсия попросил сестру у пульта отойти, а сам сел на ее место. Хедрик примостился на одном краю кровати, Розенталь на другом. Тогда Хедрик взял у второй медсестры зеркало и повернул его к пациенту.
Иоганн Смит напряженно всмотрелся в собственное отражение, и любопытство на его – ее – лице сменилось сначала удивлением, а затем неподдельным ужасом.
– Господи! Боже мой, что они натворили! Джейк! Ты знал!
Лицо адвоката дрожало. Он изо всех сил сдерживал рыдания.
– Да. Иоганн, я знал. Вот почему я не мог ее найти… она все это время была здесь, с тобой. Говоря с тобой, я говорил… с ней! – Саломон не выдержал и зарыдал.
– Джейк, как ты мог это допустить? Юнис, моя милая Юнис, прости! Я не знал! – Она зарыдала вместе с Саломоном, на октаву выше.
– Доктор Гарсия! – рявкнул Хедрик.
– Я готов!
– Доктор Розенталь, поручаю вам мистера Саломона. Сестра, помогите, а то он вот-вот лишится чувств. Где этот чертов слюноотсос?!
Спустя пять минут в комнате стало тихо. Пациентка спала под действием снотворного. Убедившись, что мисс Смит ничто не угрожает, доктор Хедрик передал вахту доктору Гарсии и вышел.
Он обнаружил мистера Саломона на койке в комнате наблюдения. Рядом сидел доктор Розенталь со стетоскопом на шее. Хедрик удивленно посмотрел на психиатра. Тот беззвучно пошевелил губами:
– Порядок, – а затем вслух добавил: – Проверьте, все ли я сделал правильно.
– Хорошо. – Хедрик сменил Розенталя у койки, придвинулся поближе, взял Саломона за руку и проверил пульс. – Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – хрипло ответил Саломон. – Ну и спектакль я вам устроил, даже стыдно. Как она?
– Спит. Вижу, вы к ней очень привязаны.
– Мы оба были к ней очень привязаны. Она была сущим ангелом.
– Можете плакать сколько угодно. Слезы умиротворяют душу. Мужчины чувствовали бы себя куда лучше, если бы позволяли себе плакать, как женщины. Верно, Розенталь?
– Абсолютно. Там, где мужские слезы считаются нормой, нет нужды в представителях моей профессии, – улыбнулся психиатр. – Мистер Саломон, вы в надежных руках, поэтому я позволю себе удалиться. Нужно добавить пару голов в мою коллекцию. Доктор, я вам больше не нужен?
– Идите, Рози. Жду вас завтра утром к десяти. Вместе разбудим пациентку.
– До свидания, доктор Розенталь. Спасибо вам за все, – сказал Саломон.
– Рад был помочь. Не позволяйте этому ветеринару впарить вам порошок от блох.
Розенталь вышел.
– Мистер Саломон, – сказал Хедрик, – в этом дворце куча спален. Не желаете прилечь часов до девяти-десяти вечера? А потом я дам вам таблетку, с которой вы спокойно проспите восемь часов, не мучаясь дурными сновидениями.
– Спасибо, обойдусь.
– Как скажете. Я не настаиваю. Но как человек, довольно близко узнавший и зауважавший вас в последние месяцы, я должен сказать, что ваше состояние беспокоит меня куда больше, чем самочувствие моего пациента. Когда вы назвали ее «ангелом», вы ведь имели в виду донора, а не мисс Смит?
– Что? Да, разумеется. Юнис Бранку. – Лицо Саломона на мгновение исказилось.
– Я не имел чести быть с ней знакомым, а уж ангелов и подавно не встречал; врачи обычно знакомятся с людьми в тяжелые минуты их жизни. Но тело у нее поистине ангельское; мне прежде не доводилось встречать столь здоровых женщин. Ей было двадцать восемь, но физиологически она была минимум на пять лет моложе. С таким телом она – я имею в виду мисс Смит, мисс Иоганн Смит, – легко перенесет любое потрясение. Но вы испытали не меньший шок, а вы, уж простите, давно не молоды. Не отказывайтесь от хорошего сна…
– Я не хочу спать здесь!
– Понятно. Тогда позвольте хотя бы измерить вам давление и снять кардиограмму. Если результаты мне не понравятся, я вызову вашего лечащего врача.
– Он не ездит по вызовам.
Хедрик фыркнул:
– Значит, он не врач; врачи едут туда, где они нужны. Крайне непрофессиональное замечание с моей стороны. Нам полагается делать вид, будто каждый лицензированный медик – святой бессребреник и мудр, как Юпитер, даже если мы знаем, он полный ноль и думает только о деньгах. Прошу вас не ссылаться на меня, если захотите когда-нибудь это повторить; меня могут исключить из профсоюза. Так как насчет осмотра? Согласны?
– Ух. Давайте. И таблетку тоже, но я приму ее дома. Вообще-то, я стараюсь не злоупотреблять лекарствами, но сегодня особый случай.
– Хорошо. Снимите рубашку…
В процессе измерений врач тихо сказал:
– Мистер Саломон, у меня нет квалификации доктора Розенталя, но если вам захочется выговориться – я буду рад вас выслушать. Я знаю, вас это мучило. Самое тяжелое позади: вы сообщили Иоганну Смиту, что он теперь «мисс» Смит, плюс, что еще хуже, видели, как он… она обнаруживает, что находится в теле своей бывшей секретарши. Так что кризис вы миновали. Если вас мучит что-нибудь еще, скажите. В нашей профессии, как и в вашей, такие разговоры конфиденциальны.
– Я бы поговорил о Юнис, но не знаю, что сказать.
– Начните с того, как такая милая девушка могла погибнуть. По условиям договора я ведь даже не знал ее имени, пока вы не сказали. Я и не интересовался, зная, что все наши процедуры легальны.
– Да, в договоре было условие о неразглашении личности. Не знаю зачем, но подозреваю, что девочка – женщина, весьма способная женщина, которая для меня, старика, всегда была девочкой, – романтично полагала, будто может отдать свое тело боссу в случае, если ей самой оно больше не понадобится, и тот не догадается, чье оно. Глупо, но вполне в ее духе. Я решился рассказать вам, кто она, когда стало понятно, что у Иоганна есть шансы на выздоровление. Я знал, что он будет потрясен. Так и вышло.
– Вы поступили правильно. Думаю – и доктор Розенталь со мной согласен, – что у нас бы ни за что не получилось поставить пациентку на ноги, если бы мы не приняли необходимые меры предосторожности и раскрыли ее пол. Особенно учитывая близкие отношения между реципиентом и донором.
– «Близкие» – не то слово. Мы очень ее любили. Доктор, я не преувеличиваю. Будь я раза в два моложе, а она не замужем, я бы в лепешку расшибся, чтобы жениться на ней. Уверен, Иоганн тоже. Даже просто узнать о ее гибели стало бы для него шоком, а такое – и подавно.
– Она попала в аварию?
– Если бы. Ее убил грабитель. Вероятно, психопат, но проверить это невозможно, потому что телохранители Иоганна застрелили его на месте. Они немедленно отвезли Юнис в больницу, надеясь спасти, но сохранить удалось лишь ее тело. – Джейк Саломон вздохнул. – От разговора действительно становится легче.
– Хорошо. Как вышло, что охранники Иоганна Смита оказались на месте преступления, но не успели защитить девушку?
– Бедняжка хотела сэкономить десять минут. Она была донором крови – четвертая отрицательная – и…
– А! Так вот почему «мисс Смит» показалась мне знакомой. Я же встречался с ней однажды. Она сдавала кровь для одного из моих больных. Милая девушка, дружелюбная, вежливая, одетая весьма… хм… экзотично.
– Вы хотели сказать «эротично». Давайте называть вещи своими именами. Да, это Юнис. Она знала цену своей красоте и охотно делилась ею с окружающими. Выставляла себя напоказ.
– Жаль, я не знал ее ближе.
– Если бы вы ее знали, ваша жизнь точно заиграла бы новыми красками. Телохранители Иоганна должны были сопровождать Юнис, когда ее вызывали для сдачи крови. Встретить у дверей квартиры, доставить к машине, отвезти в больницу, дождаться и привезти обратно. Но тот вызов был срочным. Она живет – жила – на девятнадцатом уровне одного из домов-ульев на севере города. Там есть автомобильный лифт, но бронированная махина Иоганна туда не помещается. Поэтому бедняжка решила сэкономить время и поехала на пассажирском лифте, не дождавшись охранников. Там на нее и напали. Убили.
– Печальная история. Она не знала, что даже в экстренном случае десять минут не сыграют никакой роли?
– Может, знала, а может, нет. Юнис Бранка всегда спешила.
– Жаль. Можете одеваться. Сколько, говорите, вам лет?
– Я не говорил. Вот-вот стукнет семьдесят два.
– Ничего себе. Вы выглядите заметно моложе, если не внешне, то внутренне…
– Спасибо, я и без вас знаю, что лицо у меня страшное.
– Скорее незаурядное. Физиологически вы лет на двадцать моложе своего возраста.
– Я принимаю гормоны.
– Вам они ни к чему. Так вы поедете домой или останетесь? Если останетесь, я бы еще понаблюдал за вашим сердцем. Из профессионального интереса.
(И чтобы удостовериться, что вы не отбросите коньки, ведь сердце после таких потрясений запросто может остановиться.)