– Выбора нет.
– Правильно. Заседание суда объявляется закрытым!
Раскрасневшаяся миссис Сьюард поднялась и выпалила в лицо Алеку Трейну:
– Вы уволены!
Маккэмпбелл сухо прокомментировал:
– Мадам, вам крупно повезло, что вы сдержались до окончания заседания. А теперь выметайтесь. Остальные три дамы тоже свободны.
Джун, сестра Иоганны, обратилась к нему:
– Ваша честь, позвольте вопрос?
– Конечно, миссис Фрабиш.
– Вы отпустили эту женщину, и я вас не виню. Но с какой стати ей позволено жить в доме нашего деда? Вы наверняка знаете, что там хранится множество, невероятное множество ценных предметов искусства. Она ведь может все это распродать, покуда мы доказываем, что она не наш дед!
– Ах, мадам. Мистер Саломон – человек ответственный. Впрочем, Джейк, насколько правомочно просить, чтобы ни один предмет, представляющий художественную или сентиментальную ценность, не покидал пределы особняка до окончания процесса?
– Вполне. Я почти все время провожу в особняке, поскольку управляю хозяйством. Но я поговорю с начальником охраны.
– Ваша честь, могу я добавить?
– Конечно, моя… то есть мисс Смит.
– Мне нужна охрана от них. Джун понятия не имеет, какими предметами искусства я владею. Внучки ни разу не были у меня дома. Во время моей продолжительной болезни ни одна из них даже не заглянула, не прислала цветов, ничего такого. После операции – то же самое. Только Иоганна – миссис Сьюард – однажды пыталась ко мне вломиться. Я не доверяю им и прошу у суда защиты.
– Джейк, что скажете?
– Я при этом не присутствовал, но начальник охраны утверждает, что так и было.
– Миссис Сьюард?
Та фыркнула:
– У меня было на это право! Я – ближайшая родственница!
– Все ясно. Хорошо, дамы, послушайте меня. Вам запрещается появляться дома, в офисе или на территории других владений Иоганна Себастьяна Баха Смита. Вы также должны воздерживаться от попыток поговорить или увидеться с дамой, которую я называю «мисс Смит». Если вам нужно будет связаться с ней или мистером Саломоном, вы должны через данный суд или через вашего адвоката, уж кто там это будет, обратиться к мистеру Саломону, а не к мисс Смит непосредственно. За несоблюдение данного распоряжения всем четырем из вас будут грозить серьезные санкции. Ясно? Вопросы?
Подождав, но не услышав вопросов, Маккэмпбелл заключил:
– Хорошо. Теперь вы четыре можете идти.
Судья проводил их взглядом. Когда дверь захлопнулась, он выдохнул:
– Уф! Мисс Смит – или мне звать вас братом Шмидтом? – а теперь как насчет «Глен Гранта» со льдом? Впрочем, «Глен Гранта» нет, только «Гленливет».
Джоан улыбнулась:
– Я правда не пила ничего крепкого с тех пор, как очутилась в новом теле. Нам с Джейком пора. Да и вас с братом Алеком рыбки дожидаются.
– О, присядьте. Алек уже сложил снасти в машину, а до прибытия моего вертолета еще целый час. Может, еще колы?
– А херес у вас есть? Я приятно хмелею всего от одного бокала, – полагаю, мой донор вообще не употребляла алкоголь.
(Почти никогда, босс. А теперь вы меня спаиваете!) (Тише, милая, потом поговорим.) (Хорошо… но не забудьте спросить его имя. Наша честь – такой милашка! Интересно, каков он в постели?) (Опять ты за свое! Я спрошу его имя, только помолчи!)
– Херес так херес. Джейк? Нед? Алек?
– Ваша честь, моя помощь Джейку больше не нужна, поэтому я пойду, – ответил Нед.
– Хорошо, Нед. Алек, обслужи себя и Джейка, а я хочу полюбоваться на брата Шмидта. Мисс Смит, скорее всего, мы с вами больше не увидимся. Ваши внучки наверняка потребуют передать дело в высшие инстанции. С рукопожатием вы здорово придумали. К сожалению, сегодня я мог предоставить вам лишь небольшую временную защиту.
– Благодарю, сэр. В смене пола есть одна занятная штука. Когда я была дряхлым беспомощным стариком, я ничего не боялась. Теперь я молода и здорова, но мне хочется, чтобы меня оберегали. Наверное, это женское.
Из-за барной стойки высунулся Алек Трейн:
– Брат Шмидт, я буду вас оберегать! Не доверяйте брату Маккэмпбеллу – он был первым жеребцом в наших рядах! Посторонись, брат Жеребец, теперь моя очередь взглянуть поближе на нашего нового брата.
– Ребята, я не «новый брат». Меня приняли в братство еще до вашего рождения. Но неудивительно, что вам нравится на меня смотреть. Мой донор… Джейк, им известно?
– Это не секрет. Судья Маккэмпбелл точно знает, да и Алек наверняка.
(Джоан, скажите ему, если не знает. И не забудьте про наше имя!) (А к чему я, по-твоему, веду?)
– Понятно. Мой донор Юнис Бранка, моя бывшая секретарша и милейшая девушка на свете, была не только прекрасным работником, но и победительницей на конкурсе красоты. Мне досталось от нее настоящее сокровище, и пусть я не умею пользоваться им с той же грацией, я учусь это делать.
(Босс, у вас неплохо получается.)
– Суд согласен с этим заявлением.
– Мак, заткнись. Брат Шмидт, я согласен с ним только потому, что он прав.
– Спасибо вам обоим от имени Юнис Бранки. Джейк, раз заседание окончено, можно мне избавиться от этого миссионерского платья? Мне жарко.
– Как хочешь. Зависит от того, что у тебя под ним.
– Гм… тогда не сто́ит. По сегодняшним нормам я одета минимально прилично, но в моей молодости такой наряд смутил бы и танцовщицу варьете.
(Эксгибиционистка. Вы же их только раззадорите.) (Конечно. А кто меня научил? По крайней мере, на мне настоящий лифчик, а не краска, как в том костюме русалки, которым ты меня поразила.)
– Брат Шмидт, для определения личности порой требуется раздеться догола. Чтобы сравнить родимые пятна, шрамы и прочее, – заметил Алек Трейн. – Скажите ей, ваша честь.
– Не слушайте его, брат Шмидт. Я бы не стал называть вашу прекрасную тунику миссионерским платьем, но она, безусловно, предназначена для улицы. Снимайте, я найду куда ее повесить.
– О… знаете, я никак не могу избавиться от своих пуританских взглядов начала двадцатого века. Джейк видел меня в откровенных нарядах, в каких ходит сейчас большинство девушек, а Юнис – даже и без того немногого, что у меня под платьем; она не стеснялась делиться своей красотой.
(Продаете себя повыгоднее? Кто вам больше нравится?) (Тише!)
Джоан провела пальцем по магнитной застежке, и платье упало на пол. Алек Трейн с судьей бросились его поднимать, и адвокат оказался быстрее.
Она приняла соблазнительную позу:
– Видите? Примерно так выглядела Юнис Бранка, только куда ярче и изящнее. А я просто старик, неумело распоряжающийся ее телом.
Помимо тела Юнис, на Джоан была одежда Винни – черная юбка с оборками, просвечивающий накладной бюстгальтер и сандалии на шестидюймовых шпильках, подчеркивающих красоту ног. Никакой краски, только тени и немного румян, чтобы подчеркнуть формы.
Все вытаращились на нее. Джейк откашлялся громче обычного:
– Джоан, если бы я знал, что на тебе надето – а точнее, не надето, – то рекомендовал бы остаться в платье.
– Фи, Джейк. Если бы так оделась Юнис, ты не стал бы ее журить. К слову, ваша честь, я не могу и дальше зваться Иоганном Смитом. Можно мне сменить имя?
– Брат Шмидт, вопрос некорректен. Вы вправе называться как угодно, а суд зарегистрирует это имя. Вы, вероятно, хотите женское. Может быть, Елена? Или Клеопатра?
– Спасибо… от лица Юнис. – (Босс, узнайте, женат ли судья!) (Да угомонись ты уже!) – Эти имена не подойдут. Я хочу, чтобы меня звали Джоан – от «Иоганна»… Джоан… Юнис… Смит.
Сперва судья Маккэмпбелл удивился, но тут же одобрительно улыбнулся:
– Хороший выбор. Напоминает о вашем мужском имени и воздает дань вашему донору. Позвольте совет? Можете уже с сегодняшнего дня пользоваться этим именем…
– Я уже пользуюсь.
– Да, я заметил, что Джейк назвал вас Джоан. Так вот, пусть это имя будет для друзей. А пока ваша личность официально не подтверждена Верховным судом, подписывайте все документы, письма, чеки и прочее прежним именем. Не усложняйте ситуацию.
– Я дал ей тот же совет, – вставил Саломон.
– Логично. Мисс… брат Шмидт, как мне обращаться к вам в неофициальной обстановке?
– Джоан или Юнис. Лучше вместе, потому что я не хочу, чтобы Юнис Бранку забыли. Пусть мне постоянно напоминают о моей благодетельнице. А вот «мисс» отбросьте. Братья, «брат Шмидт» на полвека старше вас, а Джоан Юнис от роду несколько недель. Однако тело Юнис молодо, и я учусь… должна научиться!.. быть молодой. У вас могли бы быть дочери моих лет. Поэтому зовите меня Джоан Юнис, а «мисс Смит» оставьте для судебных заседаний. – Она улыбнулась. – «Брат Шмидт» тоже годится, хотя в университете братья звали меня просто «Йонни».
– Джоан Юнис брат Йонни Шмидт, – сказал Алек, – у меня нет дочерей вашего возраста, и от одного взгляда на вас я сам молодею, но я рад звать вас так, как вам угодно. А вот за своего соседа по комнате поручиться не могу; страшно даже сказать, сколько лет некоторым его отпрыскам. Он был настоящим бедствием двести тридцать восьмой школы, поэтому доверьтесь мне и держитесь от него подальше. Знаете, как я счастлив, что миссис Сьюард меня прогнала? Брат Джоан Юнис, я взялся за это дело только для того, чтобы оказать услугу теще Паркинсона. Но тогда казалось, будто мы защищаем интересы старого беспомощного инвалида. Поверьте.
– Не слушайте его, – перебил судья. – Обычно он занимается тем, что навязывает свои услуги пострадавшим от несчастных случаев в обмен на процент от страховых выплат. Мне постоянно приходится подыскивать для него честные дела, чтобы не запятнать честь братства. Вернемся к вопросу личности. Джоан Юнис, я не знаю, насколько вы подкованы юридически…
– Долгая и суровая жизнь кое-чему меня научила, но мне привычнее полагаться на профессионалов вроде Джейка.
– Понимаю. Ваши внучки, должно быть, считают, что я совершил ошибку, помогая установить вашу личность. Это не так. В гражданском или уголовном процессе судья должен оставаться беспристрастным, но данное дело не подпадает под вышеуказанные категории, и никакой закон не запрещает суду помочь в таком случае. Если человек теряет паспорт, то обращается к консулу. Консул не сидит сложа руки, а решает вопрос. Итак… Джейк, вы занимаетесь юридической практикой дольше меня; хотите знать мое мнение?