– Гм… – Доктор Гарсия отложил стетоскоп. – Теперь я припоминаю, что его сердце еще билось, когда я прибежал. За неимением возможности с точностью определить время смерти мозга я вынужден констатировать смерть по факту остановки сердца.
(Девочки, да из него выйдет идеальный свидетель! Хотя, если вспомнить, он ведь уже блеснул показаниями на слушаниях по установке личности.)
– Доктор, в таком случае обстоятельства смерти бесспорны. Будьте уверены, я потрачу столько, сколько нужно, чтобы не превратить смерть Джейка в балаган. Выпишите заключение о смерти и, как только мы пристанем к берегу, отправьте в те федеральные инстанции, в какие необходимо. Больше никуда; у нас нет постоянного места жительства, кроме этой яхты. Да, копию – письмом Алеку Трейну; он душеприказчик Джейка. И один экземпляр капитану Финчли для прикрепления к судовому журналу.
– Хорошо, Джоан. Как пожелаете. Я согласен; смерть наступила от естественных причин, ни к чему бюрократам в ней копаться. А сейчас я уложу вас спать. Ничего особенного, просто большая доза транквилизатора.
– Роберто, какой у меня пульс?
– Джоан, пациенту об этом знать незачем.
– Семьдесят два удара в минуту. Почти норма. Я считала сердцебиения от того момента, как вы глянули на часы, до того, как вы отпустили мою руку. Не надо мне снотворного.
– Джоан, учитывая ваше положение, пульс должен быть выше нормы.
– Тогда мне нужно не успокоительное, а возбуждающее. Роберто, вы через многое со мной прошли, но все равно забываете, что я – необычный пациент. Не молодая истеричная женщина. Внутри я старый-престарый мужчина, почти втрое старше вас… мне доводилось переживать и не такое. Меня ничто уже не пугает. Мы со смертью – старые друзья. Жили с ней под одной крышей, ели за одним столом, спали в одной постели. Новая встреча с ней мне не страшна; смерть столь же естественна, как рождение. В своем роде она – тоже счастливый момент. – Джоан улыбнулась. – Мой пульс в норме, потому что я счастлива. Счастлива, что смерть моего любимого Джейка была такой легкой. Я прилягу в своей каюте и вздремну, как обычно после полудня. А вот что делать с Евой?
– А?
– Вы о ней позаботились? Она еще совсем юная и вряд ли видела прежде смерть. Ей наверняка понадобится успокоительное.
– Ох… Джоан, я за всеми не успеваю. Ольга, найдите Винни и скажите, чтобы дала Еве минимальную дозу транквила.
– Хорошо, доктор.
Миссис Дабровски вышла:
– А теперь, юная леди, я провожу вас в каюту.
– Минутку, доктор. Капитан, поднимите все паруса и возьмите курс на ближайшую точку выхода из территориальных вод. Хочу, чтобы мы были в нейтральных водах до заката.
– Есть, мэм. Это вест-тень-зюйд, курс примерно два-шесть-ноль. Я проложу его.
– Отлично. Передайте всем тихонько, что похоронная служба начнется на закате.
– Джоан!
– Роберто, вы что, думаете, что я отдам Джейка гробовщикам? Этим таксидермистам? Он мечтал умереть, как его предки; по обычаю его предков я и похороню его. Его тело вернется домой до захода солнца.
– «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать…»
Джоан прервала чтение. Рыжий солнечный диск почти касался горизонта. На решетчатом люке у борта, придерживаемое Фредом и доктором Гарсией, лежало зашитое в брезент тело Джейка. В ногах был привязан балласт.
(Примитивный ритуал, Иоганн.) (Джейк, не нравится – я прекращу.) (Джок, проявляй уважение, мы ведь на похоронах.) (Моих. А мне положено скорбеть на собственных похоронах? Иоганн, мне нравится. Уважаю символы, особенно примитивные. Спасибо. И спасибо, что не отдал мое тело в руки лицензированных упырей.) (Просто хотелось знать наверняка, Джейк. Я продолжу; у меня тут отмечены еще несколько отрывков.)
(Читай, Иоганн, но не стремись отправить меня в рай.) (Не буду, Джейк, любимый. Теперь мы втроем повязаны.) (Верно, босс. Джок это понимает.)
– «Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах. Кто знает дух сынов человеческих…» «Двоим лучше, нежели одному… ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?»
(Босс, кстати. Нам сегодня спать в одиночестве?) (Юнис, черт побери, ты только об одном думаешь?) (Босс, отстаньте. О чем мне еще думать? Об акциях и биржевых курсах? Я тут рассказывала Джоку о вашем открытии… что для женщины секс куда интенсивнее, чем для мужчины. Он не верит, но очень хочет проверить.)
(Джейк, тебе совсем не терпится? В моих планах было выказать уважение к твоей памяти.) (Спасибо, Иоганн, ценю твое намерение, но не надо ударяться в крайности. И вообще, зачем оплакивать меня, раз я здесь? Лучше скажи… это правда настолько приятнее?) (Босс, пускай сам попробует, что лучше – иметь Юнис… или самому быть Юнис. У него получится более научное сравнение, чем у вас.) (Юнис, не строй из себя заучку. Ладно, компаньоны; я подумаю. Но черт меня побери, если сегодня я позволю нам устроить безобразное непотребство. Только не в эту ночь. Все будет тихо и тайно – или никак.)
– «И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется».
(Босс, мне нравится. Компенсация похорон, которых у меня не было. Даже поминальной службы.) (Была у тебя поминальная служба, егоза.) (Когда?! Кто на ней был?) (Я один, милая. Снял церквушку, нанял органиста. Прочитал пару твоих любимых стихов, принес цветы.) (Джок, я ужасно тронута! Босс, он и правда меня любит.) (Конечно, дорогая моя. Мы оба тебя любим.) (Джок, жаль, меня там не было.) (Дорогая, я не знал, где ты была. Может, это и к лучшему – ты не слишком хорошо ведешь себя на похоронах.) (Тьфу на тебя, старый похотливый призрак! Меня ведь никто не слышит.) (Не смей звать меня призраком, егоза. Дай Джоан закончить.)
– «Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости…» «Ибо отходит человек в вечный дом свой… доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника». Из морских глубин мы вышли, так пускай тело нашего брата Джейкоба вернется домой.
Джоан закрыла Библию. Фред и доктор Гарсия наклонили решетку; тело упало за борт и мгновенно скрылось под водой.
Джоан развернулась, передала книгу миссис Дабровски:
– Ольга, спасибо.
– Джоан, вы прекрасно справились. Я не ожидала.
– Ольга, утри слезы. Прощание – не повод для печали. Джейк был готов уйти. Я хорошо знала своего мужа, знала, чего он хочет. Мне не было тяжело.
Пожав Ольге руку, она повернулась к остальным:
– Винни! Прекрати! Джейк не хочет, чтобы ты плакала.
(Иоганн, с чего ты взял? Мне приятно, что милашка Винни обо мне плачет.) (Джейк, заткнись. Ты свою звездную роль сыграл, теперь кончай кланяться. Лучше с Юнис поболтай.)
Джоан взяла медсестру за руку:
– Винни, хватит. Правда, хватит. Подумай о своем будущем ребенке.
Винни уткнулась ей в плечо:
– Джоан, вы совсем не жалеете об утрате?
– Дорогая, о какой утрате можно говорить, если Джейк по-прежнему со мной? Драгоценность по-прежнему в лотосе и всегда там будет. Вечное сейчас.
– Понимаю… но все равно не могу смириться!
(А как насчет нашего дорогого доктора? Он наверняка даст Винни снотворное.) (Роберто отпадает. Несмотря на свой воинствующий атеизм, он так до конца и не избавился от христианской морали, которую ему вколачивали в детстве. Как-нибудь в другой раз.)
– Роберто, позаботьтесь о Винни.
– Конечно… но как же вы?
– Я справлюсь. Однако мне от вас кое-что понадобится.
– Конечно. Сегодня вам не помешает принять что-нибудь сильнодействующее, вроде фенобарбитала.
– Даже слова такие не думайте произносить. Помощь нужна не мне, а Винни. Покормите ее, а потом не менее получаса помедитируйте и почитайте с ней «мани хум». Затем уложите ее спать и крепко обнимите. Вам обоим нужно выспаться; у вас был тяжелый день.
– Хорошо. Хотите помедитировать с нами? Можем в вашей каюте, чтобы вы сразу могли лечь. Это подействует лучше барбитуратов.
– Доктор, лучше зайдите ко мне завтра в девять утра и растолкайте меня, если я к тому времени не проснусь. Но ни минутой раньше. Сегодня я почитаю мантры с Джейком. Верите или нет, но он меня услышит.
– Джоан, я уважаю веру любого человека.
– Я знаю, дорогой. Спасибо за заботу. Когда мне понадобится помощь, я ею воспользуюсь. Но сейчас поухаживайте за Винни.
(Босс, а как насчет Фреда? Он-то не откажется. Джок, везунчик, ты будешь прямо посередине, а Фред ни о чем и не догадается.) (Юнис, ты совсем спятила. Мы однажды едва не напугали Фреда до смерти только потому, что вели себя естественно. Только взгляни; ему хуже, чем Винни. Хорошо бы кто-нибудь его утешил. Нам нельзя. По крайней мере, сегодня.)
– Капитан?
– Мэм?
– Пора заканчивать. Хватит стоять и слезы лить. Распорядок приема пищи нарушился; может Эстер состряпать что-нибудь на скорую руку? Кто-нибудь готов ей помочь? Я бы сама помогла, но должна кое-что сделать.
(Ого! Котик Том! Джок, вот это будет весело.) (Егоза, есть на этом корабле хоть кто-нибудь, с кем вы не переспали?) (Конечно. С Хэнком. Он положил глаз на Еву, а нас считает старой каргой. Теперь, когда дяди Джока не стало, Ева может и ответить парнишке взаимностью.)
(Теперь, когда я мертв, я жалею, что подавил в себе педофильские позывы. Мне хватило бы миллиона, чтобы замять уголовное дело, – сущий пустяк, когда у тебя богатая жена.) (Заткнитесь, чертовы извращенцы! Дайте сказать. Котус Томас тоже отпадает. По крайней мере, до полуночной вахты, а при нынешнем встречном ветре, скорее всего, и дольше. Капитан Том Финчли будет вести яхту.)
– Капитан, возьмите курс на остров Сан-Клементе.
– Есть, мэм. – Подойдя к ней, он тихо добавил: – Теперь мне следует вас звать капитаном. Подать пример другим.