Значит, Дэниэл остался на ночь. Интересно!
— Я сейчас все тебе объясню, — начала я.
— Это он, Люси, клянусь всеми святыми, — твердил Гас, не слушая меня. — Разве что у меня опять галлюцинации…
— Никаких галлюцинаций у тебя нет, — отрезала я.
— Тогда нам надо поскорее выставить его отсюда! Иначе он тут у тебя камня на камне не оставит, всю мебель из квартиры вынесет, ей-богу! Видал я таких. Настоящие профессионалы…
— Нет, Гас, пожалуйста, помолчи и выслушай, — возразила я, стараясь говорить серьезно. — Ничего он у меня не украдет: он и есть мой друг. Его зовут Дэниэл.
Гас долго осмысливал мои слова.
— О боже, — простонал он наконец.
Затем согнулся пополам, рухнул на кровать и закрыл лицо руками.
— Боже мой! Я обвинил его в краже его собственного пива, а потом все пиво выпил сам. И еще взял бутылку вина, что принесла его девушка…
— Она не его девушка, — неуверенно возразила я, — хотя теперь, может, уже и его…
— Та страшноватая блондинка?
— Гм, да.
Довольно точное описание для Карен.
— Поверь мне, — внушительно произнес Гас, — она его девушка, точно говорю, если только она вообще женского рода.
— Пожалуй, ты прав, — согласилась я.
А про себя подумала: надо же, как интересно, значит, он внимателен к мелочам и умеет быть проницательным? Как это сочетается с мотыльковой легкостью и веселыми безумствами? Или можно быть одновременно проницательным и безалаберным? Неужели такие крайности уживаются в одном человеке?
— Обычно я не такой гадкий, Люси, честное слово, — клятвенно заверил он. — Это все наркотик. Наверное.
— Да ничего, — с чувством легкого разочарования ответила я.
— Я должен извиниться перед ним, — вскочив с постели, заявил он.
— Не надо, — остановила его я. — Ложись обратно. Для извинений час слишком ранний. Успеется.
Гас еще немного потоптался у двери с огорченным и подавленным видом, приоткрыл ее, выглянул.
— Ушел, — с облегчением сказал он. — Путь в ванную свободен.
И выскользнул в коридор.
Пока его не было, я лежала в постели, весьма довольная собой. Надо признаться, я обрадовалась, когда ему стало стыдно за то, как он поступил с купленным Дэниэлом «Гиннессом». Значит, приличный человек.
И неглупый — быстро раскусил Карен.
Он оказался даже симпатичнее, чем мне помнилось со вчерашнего вечера: улыбчивый, привлекательный, и глаза уже не такие красные.
Интересно, что будет, когда он вернется из ванной? Оденется и убежит, неловко уклонившись от обещания позвонить вечером? Почему-то мне казалось, что нет. Я надеялась, что нет.
Не было этого ужасного, грязного ощущения, часто сопутствующего пробуждению в воскресное утро в собственной постели рядом с абсолютно незнакомым человеком либо в постели абсолютно незнакомого человека.
Гас, по крайней мере, дождался, пока я проснусь. Не выбрался осторожно из-под одеяла, не оделся бесшумно в темноте, не зажигая света, не выскочил из квартиры, сунув трусы в карман пальто и забыв часы на моем ночном столике.
Да, разбудил меня не стук захлопнувшейся за ним входной двери. Учитывая мою печальную статистику отношений с мужчинами, такое начало можно считать обнадеживающим.
С Гасом я чувствовала себя спокойно и естественно. Даже не нервничала. Ну, почти.
Он вернулся из ванной без халата, с розовым полотенцем на бедрах, блестя мокрыми волосами, чистый и благоухающий.
Подозрительно благоухающий.
Насчет его ног я не ошиблась.
Роста он был невысокого, но прекрасно сложен и мужчина на все сто.
Меня вдруг зазнобило и охватило нетерпение… ну… узнать его поближе.
— Люси, перед тобой человек, который в данный момент своей жизни лишен почти всех покровов. — Он ухмыльнулся, явно очень довольный собой. — Лишенный покровов, вымытый гелем для душа, намазанный увлажняющим кремом, умащенный благовониями! Да! Выбирай любое, все это я проделал над собой в последние десять минут. Помнишь те дни, когда просто мыться было единственным, что от нас требовалось в ванной комнате, Люси? Они ушли и не вернутся. Мы обязаны шагать в ногу со временем, не так ли, Люси Салливан?
— Так, — хихикнула я. Он был такой смешной.
— Мы должны идти вперед, ибо вода не течет под лежачий камень, верно, Люси Салливан?
— Верно.
— Обойди хоть весь Лондон, ты не найдешь человека чище меня.
— Да уж.
— У тебя изумительная ванная комната, Люси. Ты по праву можешь ею гордиться.
— Гм… да, наверное…
Потому что мысли мои были заняты отнюдь не состоянием моей ванной комнаты.
— Люси, надеюсь, это ничего, что я воспользовался туалетными принадлежностями Элизабет?
— Какой такой Элизабет?
— Ну, не тебе меня об этом спрашивать, сама должна знать, ты ведь здесь живешь. Разве она не твоя соседка по квартире?
— Нет, здесь таких нет. Только я, Карен и Шарлотта.
— Тогда она странная особа, потому что в вашей ванной полно ее вещей.
— Да о ком ты наконец?
— Элизабет, а как же ее фамилия? Начинается на «д»… Нет, Ардент, да, кажется, так. Элизабет Ардент, теперь я точно вспомнил, потому что подумал, вот хорошее имя для сочинительницы женских романов; во всяком случае, в ванной куча бутылочек и тюбиков с ее именем.
— О господи! — расхохоталась я.
Гас употребил на себя дорогущий гель для душа и лосьон для тела от Элизабет Арден, принадлежавшие Карен. Элизабет Бордель, как говорили мы с Шарлоттой, но это потому, что ужасно завидовали Карен и облизывались на ее шикарную косметику, хотя боялись ее даже пальцем тронуть.
На самом деле Карен тоже ею не пользовалась: баночки и флаконы стояли на полке исключительно для декорации, чтобы производить впечатление на таких, как Дэниэл, пусть даже он, будучи всего лишь мужчиной, в упор их не заметил бы. До сегодняшнего дня я вообще подозревала, что в них ничего нет, кроме подкрашенной воды.
Ой, что теперь будет…
— Боже мой, — заволновался Гас, — я что, опять натворил что-нибудь не то? Совершил еше один неверный шаг — не многовато ли на сегодня? Я не должен был трогать эти штуки, да?
— Не переживай, — ответила я. Переживать действительно было бесполезно — что сделано, то сделано. И если Карен поднимет крик… нет, когда Карен поднимет крик, я предложу купить ей новый набор от Элизабет Арден.
— Но, Гас, я думаю, лучше тебе больше не брать вещи Карен.
— Кто такая Карен? Ах да, понятно, Карен — владелица вещей Элизабет. Бедная Карен: пользоваться всеми этими бутылочками и тюбиками, на которых стоит чужое имя. Совсем как я: все мои школьные учебники, даже тетрадки, всегда были подписаны чужим именем, потому что у меня полно старших братьев… Ладно, в следующий раз возьму твои.
— Вот и хорошо, — улыбнулась я, придя в восторг оттого, что следующий раз возможен.
— Но что там твое? — спросил он. — На всех остальных флаконах было написано «Бутс», и, надеюсь, ты не станешь убеждать меня в том, что они принадлежат тебе, потому что я пока из ума не выжил и помню, как тебя зовут. Твоя фамилия Салливан, а не Бутс.
— Извини, Гас, — возразила я, завороженная, околдованная захватывающими дух виражами нашего разговора, — но вообще-то, все флаконы с надписью «Бутс» мои.
— Ладно, пусть, только помни, что ты нарушаешь закон о достоверности рекламы, — ухмыльнулся он, добавив вскользь: — А такая красивая женщина заслуживает лучшей участи.
У меня кровь прилила к щекам. Комплименты в исполнении Гаса с его неподражаемым выговором звучали очень сексуально.
— Спасибо, — запинаясь, пробормотала я.
— Люси, — произнес он, подошел, сел подле меня на кровать и взял меня за руку. Рука у него была гладкая и теплая. Моя рядом с ней казалась крохотной.
Люблю чувствовать себя маленькой рядом с мужчиной. Пару раз я встречалась с очень плюгавыми парнями и должна сказать, ничто не приводит меня в уныние сильнее, чем необходимость ложиться в постель с мужиком, у которого задница меньше и ляжки тоньше, чем у меня самой.
— Мне правда неловко, — искренне сказал Гас, большим пальцем круговыми движениями гладя мою ладонь, отчего я затрепетала от восторга. Я едва слышала, что он говорит.
— Ты ужасно милая и очень мне нравишься, — робко продолжал он, — а я уже наломал кучу дров, хоть мы только что познакомились. Иногда я шучу не вовремя, а если что-то для меня действительно важно, совсем дурею. Прости.
Сердце мое растаяло. Я и так на него ничуть не сердилась, а после этой маленькой речи почувствовала к нему просто небывалую, мучительную нежность.
— А что до тех баночек в ванной, может, лучше мне самому поговорить с Карен и объяснить ей…
— Хорошо, — кивнула я.
— Если ты говоришь… А теперь, Люси, пойдем гулять.
Он много раз смешил меня, но это предложение рассмешило просто до колик.
— Почему ты смеешься, Люси?
— Я? Гулять? В воскресенье?
— Ну да.
— Нет.
— Почему?
— Потому что на улице мороз.
— Оденемся потеплее, и все. И пойдем быстрым шагом.
— Но, Гас, я вообще не выхожу из дома по воскресеньям с октября по апрель, разве только в «Карри» по вечерам.
— Значит, пора начать. А что за «Карри»?
— Индийский ресторанчик за углом.
— Название что надо.
— Ну, на самом деле он называется не «Карри», а «Звезда Лахора» или «Алмаз Бомбея», не помню точно.
— И вы ходите туда каждое воскресенье?
— Да, каждое воскресенье вечером и заказываем всегда одно и то же.
— Хорошо, может, потом и мы туда заглянем, но сейчас, Люси, мы идем в Холланд-парк, это в нескольких шагах отсюда.
— Правда?
— Ну да. Ты давно живешь здесь, Люси Салливан?
— Года два, — небрежно бросила я, стараясь, чтобы «два года» прозвучало как «две недели».
— И за все это время ни разу не выбралась в парк? Стыдно, Люси, стыдно.
— Гас, я не особенно люблю дышать свежим воздухом.
— А я очень.
— А телевизор там есть?
— Есть.
— В самом деле?