— А что с останками делать собрался? — Лютый зло усмехнулся, и наклонивши корпусом ко мне, чуть слышно произнес:
— Растворятся в небытие.
Понятно, воспользуется методом Шотландского ученого Сэнда Салливэна, у него и аппаратик имеется, ну а что останется, в пустыню. Ну и кто из нас Сатана? Хотя… прозвище Лютый ему тоже подходит. Жесткий, действуем молниеносно, никогда не щадит врагов. Глупые девушки при виде его голову теряют. Ну а как тут им остаться равнодушными? Жгучий брюнет с изумрудными глазами, он завоевывает их сердца одним только взглядом, им же убивает. Глупые, даже не осознают, что перед ними беспощадный зверь, у которого вместо души ледяная стужа, а сердца, осколок льда. Одно слово — Лютый.
— Глеб, могу и твоего прихватить. — Выдернул он меня из анализа его личности. — Тимур еще та падаль, да и жену твою покушался, чем не еще один кандидат на корм крысам? А ты езжай к своей, нечего тебе сейчас руки об этих нелюдей марать, я все сделаю сам. Будем считать, что теперь мы в расчете, терпеть не могу в должниках ходить. Как все свершится, дам знать. — И ведь прав, не хочется к жене ехать, с обагренными кровью врагов руками.
— А что с поджигателем делать будем? — влез Ян.
Ах да, об этом-то я и забыл.
— А он у нас, сыграет роль свидетеля, — вновь принялся выдвигать свои идеи Лютый, — мол видел, как Пустовалов Тимура вызволял из каталажки, а потом что-то не поделили. Короче, я все сделаю красиво.
— Договорились. — Пожал ему руку. — Только перед уходом, сделай ему больно.
— Жить в постоянном страхе, что один из его дружков может явиться с претензиями, мало? Ведь по моей по легенде, один другого пришил. Вот кто из них придет, пусть голову ломает.
— Устраивает.
— Вот и отлично. — Ответил он мне на рукопожатие, и обратился к моему почти родственнику. — Ян, махнем сегодня в мой клуб, телочек снимем, и как оторвемся…
— Он без пяти минут женат. Все, он тебе больше не партнер по сексуальным загулам.
— Серьезно? — не поверив мне, переспросил Лютый.
— Все, любовь сразила наповал, и стрелка моего компаса, направлена только в одну сторону.
— Ну теперь понятно, с чего он так резко пропал. Ну вы блин даете!
— Кто знает, может, и ты вскоре покинешь число холостяков? — Пошутил я, зная, что это из области фантастики.
— Да я себе быстрее пуль в лоб пущу, чем одну и ту же бабу трахать буду. В бой я свами пойти всегда готов, а вот добровольно сесть на строгий пост, не за что! Пойду-ка я от вас, от греха подальше, а то вдруг это заразно. — Отмахнулся от нас, как от прокаженных, и направился свои давать распоряжения. Под наш с Яном хохот.
— Когда ругаться начнешь? — отсмеявшись, спросил мой зам.
— Я? Ругаться? Не дождешься. Обидишь сестру, орать не буду, с ходу врежу.
— Всего ничего как брат, и уже в защитники записался. — покачал Ян головой. — У тебя есть своя женщина, вот и иди к ней. А я о своей сам позабочусь.
Уважаю. Не был бы со стержнем, хрен стал моим замом. И он прав, пора мне к своим девочкам.
Опять я осталась одна, и на меня словно лавина нахлынули воспоминания пережитого. Я поражалась себе, как я могла приказать кому-то сломать ноги? Да как я могла вообще, равнодушно наблюдать за убийством человека? И как теперь с этим жить? Столько вопросов роилось в голове, и не одного ответа. В таком состоянии и застал меня муж.
— Как себя чувствует прекрасная мама? — врывается Глеб в палату с огромным букетом белых роз, и сразу дает мне его в руки.
— Я сейчас похожа, на монстра с красными глазами. — Вдыхая аромат цветом, пожаловалась.
— Меня таким не впечатлить, а другие пусть боятся.
Забирая у меня букет, направился ее ставить в большую вазу, которая до этого пустовала.
— Глеб, как ты себя чувствовал, когда первого человека убил? — Он на секунду замер, и медленно повернувшись ко мне, выдал:
— Понятно, откат начался.
Тяжко вздохнув, он отошел к окну и смотря в него начал:
— У меня тоже такое было, когда в бою первого убил, вначале ничего не почувствовал, потому что, либо он меня, либо я. Но, наследующий день, меня начали одолевать мысли: а как его мать переживет потерю? Или отец, жена, дети… И если бы, я не прекратил думать в этом русле, то свихнулся. Более того, мои враги немягкие и пушистые, это люди, по горло в крови невинных жертв. А твой Стас, из-за которого ты сейчас мучишься, загубил немало жизней, сажая на наркоту, не говоря уже о других его грехах. Так что, хватит себя корить. — Он резко поворачивается и направляется ко мне. Присаживаясь рядом, уже более мягче: — Давай перелистнем и эту страницу, нам дерьма, что мы пережили вчера, на несколько жизней вперед хватит.
— Вот сейчас скажу, и перевернем.
— Не нужно… — прикладывает палец к моим губам, пытаясь, заставить замолчать. Отстраняю.
— Нет, для меня это важно.
Тяжко вздыхает.
— Говори.
— Ты был прав, причем всегда. Я не осознавала, насколько все серьезно, и заставляла тебя переживать. Называла незаслуженно тираном. А ты всего лишь, хотел меня защитить. Ты же просил меня, и не раз: не играть в мужские игры — не слушала. Если бы я не пошла на тот вечер, то и ничего этого не случилось. Да много чего плохого не случилось. Например, Настя осталась жива. — Он только хотел возразить, остановила жестом. — Я знаю, что она болела тобой, и все же желала нам счастья. Она думала, что меня через несколько часов отпустят, а ты узнаешь, что такое терять близкого. Не потому, что хотела тебе боли, просто нуждалась сострадании с твоей стороны, а не сухое: он больше тебя не побеспокоит. На ее примере теперь знаю, чем все заканчивается, если лезешь в мужские игры. Теперь я буду слушаться тебя, и никогда не нарушу запреты. Они сказали, что я слабость Беркутова. Но, я обещаю, что стану пусть не силой, но надежным тылом. Стану твоим маленьким раем, где ты будешь забывать о своей работе, пусть на несколько часов, но забывать.
— Спасибо. — Вновь берет мою руку и целует ладонь. — Теперь я скажу, и мы закроем эту тему. — Махнула, соглашаясь. — Я обещаю тебе, что больше никаких командировок в жаркие страны. Тренировать бойцов буду, планировать операции тоже, но выезжать нет. Если и участвовать в операциях, то только в пределах нашей Родины. Извини, но кто-то должен землю отчищать от гнили. Я тоже вчера много пересмотрел, понял, кого это бояться за близкого, и терять его.
— Это очень больно. Мне первое время снилось, что тебя убивают, после того случая на парковке. Просыпалась ночью, и прижималась к тебе, тогда становилось легче.
— Будем теперь прижиматься вместе. — Тихо засмеялся он. — Теперь, считаю, что с плохими воспоминаниями закончили. — Не вопрос, а утверждение. Поражаюсь умению мужа, быстро брать себя в руки. А с другой стороны, он, наверное, к таким потрясениям привык. Это через две недели пойму, что не привык, у мужа выступила седина на висках. Он отшучивался, это проявления мудрости, ведь он стал отцом. Но я понимала, это результат пережитого стресса, хотя седина в висках ему чертовки шла.
— Скрепим наше оглашение поцелуем? — вытащил меня из кровати, и прижав мое тело к своему, медленно наклонился, чтобы поцеловать. И только наши губы соединились, раздалось громогласное:
— Беркутовы! — Мы отпрянули друг от друга и повернулись на голос, там стояла Валентина Семеновна подбоченившись. — Секс, не раньше двух месяцев, а лучше больше. Так что, угомонитесь.
— Так мы и не собирались безобразничать, — сдерживая улыбку, якобы оправдывается муж. А сам незаметно слегка сжал ладонь на моей ягодице.
— Это я на всякий случай. A-то были у меня одни, так тот подлец, через две недели на жену полез. Потом проблемы были.
— Мой муж, серьезный человек. — Попыталась защитить его, чувствуя легкое поглаживание попы.
— Ладно. — Только она собралась уходить вдруг резко остановилась и добавила: —Второго планируйте после двух лет, но не раньше. — Погрозила пальцем напоследок и ушла.
Муж вновь развернул меня, и надавив рукой на талию, приблизил к своему телу. Пристально смотря мне в глаза, со смешком выдал:
— Придется, открывать завод по изготовлению презервативов, это ж охренеть, сколько их нужно на два года! — Присвистнул он, и тут же накрыл мой рот, своими губами. И тут резко отстранился, я удивленно на него посмотрела: — Чуть не забыл! У меня сестра появилась, во избежание телесных повреждений, предупреждаю, любит обниматься.
— Алина такая…
— Стоп, ты тоже знала, что она моя сестра? — удивился он.
— Нет, догадалась, по ее с болью взгляду, когда ты обижал Кристину. И не только, вы с ней любите постоянно, совершенствоваться. — Тут до меня дошло! — Ты сказал «тоже». Кто еще знает?
— Мой коронный выход в роли Шерлока Хамса. Это элементарно, Ватсон! — приподнял он палец кверху. — Вездесущий Ян. Более того, скажу вам коллега, она ждет от него ребенка. Но, это тайна.
Проследим за развитием сюжета в этом романе, будем делиться наблюдениями, и смаковать подробности.
Я рассмеялась, уж больно смешно он преподнес новость про сестру и своего зама. Даже на душе стало легко. Что тут скажешь: умеет мой муж отвлекать от невеселых мыслей.
Два с половиной месяца спустя.
Вечер, Мирослава — это имя мы дали нашей дочки, мирно спит у папы на руках. А он смотрит на нее с такой… нежностью, что глядя на них, сердце замирает. Глеб оказался, хорошим отцом, для него дочь, это сокровище. Он просыпается раньше меня, словно предчувствую, что сейчас его звездочка проснется. Это, наверное, у него профессиональное, слышать каждый шорох даже во сне, возможно, и отцовский инстинкт срабатывает. Муж два месяца работал только дома, сейчас начал выезжать на работу, и то ненадолго. Ну и понятно, нам нужно полгода, внимательно следить за развитием нашего чуда. Глеб поднимает взгляд, и замечает меня.
— У нашей бунтарки батарейка села, спит.
— Сильно буянила, пока я принимала душ?
— Нет, немного. Срыгнула на меня, показывая свое «фи», и уснула.