С этой песней был еще один курьез, тоже на шефском концерте. Я пою:
Я думала, ты, ты моя половинка,
А ты оказался холодным, как льдинка.
Была аккомпаниатор, но почему-то в каждую паузу кто-то щелкал, как кастаньетами – щелк, щелк. Думаю, допою, пойду за кулисы, убью того, кто это делает! Это оказался Олег Табаков. Он мне сказал: «Мила, ты так хорошо пела, что я не мог удержаться и щелкал пальцами!» Ну что тут скажешь?
Когда «Современник» был на гастролях в Тбилиси, я получила телеграмму, что должна срочно лететь сниматься в Вильнюс. Билетов на самолет не было, я стала упрашивать кассира, и она вдруг сказала: «Я слышала вашу песню “Может быть” в исполнении Гелены Великановой, не могли бы вы мне ее спеть?». Мне очень был нужен билет, и я была готова на все. Я просунула голову в окошко кассы и начала петь. Провожавший меня ученый-физик Дмитрий Дараселия был потрясен: он не думал, что такое вообще возможно! А кассирша дала мне билет.
В центре управления полетами в Королеве существует специальная служба психологической поддержки космонавтов, туда приглашают известных артистов, музыкантов, спортсменов. Их задача – эмоционально поддержать тех, кто на орбите. В длительном полете в замкнутом пространстве нелегко и, конечно, очень одиноко. Быть приглашенным в ЦУП – большая честь и ответственность. И вот мои родители проводили там такой сеанс. Они серьезно готовились, обсуждали темы, взяли гитару. Конечно, пришлось и шутить, и рассказывать, и петь «Приходит время» и что-то еще по заказу. Папа с ними поговорил про физику. Вернулись полные гордости: «Мы и космос можем поддержать, и вообще нас даже там знают и поют!» И папа многозначительно поднял указательный палец.
Я уже рассказывала, как приняла участие в бардовском концерте, причем интерес к этим концертам у людей был огромным. Я вспоминаю вечер в Политехническом музее: лестница чуть не рухнула, забитая людьми! В зале сидели, стояли, висели. Выступали Владимир Высоцкий, Юрий Визбор, Юлий Ким и другие знаменитости. Мне запомнилась группа ленинградских авторов – Кукин, Клячкин, Глазанов. Особенно врезалось в память выступление Городницкого. Как и я, он не аккомпанировал себе на гитаре – не умел играть, поэтому пел без аккомпанемента, страстно и яростно отбивая ритм рукой. Он пел «Атланты держат небо» и поражал гражданским темпераментом. А после концерта ко мне подошел Глазанов и сказал, что у него есть песня, музыка в которой точь-в-точь как в моей «Половинке». Но песни были написаны в разное время и в разных городах, так что ссориться мы не стали. Я пригласила его на спектакль «Современника» в Ленинграде (мы должны были ехать туда на гастроли), и дальше мы дружили семьями всю жизнь.
В это время появились у нас с Миляевым новые стихи и песни:
Помнишь, мы ехали на велосипеде?
Я крутил педали, а ты управляла рулем.
Или нет, я управлял рулем, а ты крутила педали.
Или нет…
Мы мчались на мотоцикле
Со скоростью 120 км/час.
Никто не крутил педали,
А управлять рулем на такой скорости
Совершенно бессмысленно…
Помнишь, мы ехали на велосипеде?
Половинка
(сл. и муз. Л. Ивановой)
Я думала, ты –
Ты моя половинка,
А ты оказался
Холодным, как льдинка.
А ты оказался
Такой головастый –
Все время боюсь я,
Что буду несчастной.
Потом ты любил,
Ты был нежен и пылок,
И песенку эту
Совсем я забыла.
Но вдруг поглядишь ты,
Такой безучастный, –
И снова боюсь я,
Что буду несчастной.
А вот я возьму
И не буду бояться,
А буду любить,
И любить, и смеяться!
А если разлюбишь –
Кто ж тут в ответе?
Клянусь никогда
Ни о чем не жалеть я!
Может быть
(сл. и муз. Л. Ивановой)
Может быть, может быть,
Я несовременная,
Может быть, может быть,
Я и суеверная,
Только мне все кажется,
Почему-то кажется,
Что между мною и тобой
Ниточка завяжется.
Глупости говорю
Иль слова разумные –
На тебя все смотрю,
Что, мол, ты подумаешь?
И что бы я ни делала,
Что бы ни надела я –
При тебе и без тебя
Это только для тебя.
А может, ты моя судьба,
Ты моя кровиночка?
Я тянусь к тебе, как к солнцу
Тянется былиночка.
Да что ж это за ниточки?
Про то никем не сказано,
Только мне все кажется,
Что я к тебе привязана.
И тут вдруг нам позвонил продюсер эстрадной певицы Гелены Великановой. Я не любила эстрадных исполнителей, считала, что они поют манерно, «выпячивая» голос. Но эта певица мне нравилась своей естественной манерой исполнения – я ее слышала на своем выпускном вечере, нам в подарок сделали концерт в ЦДСА. Она была не похожа на остальных певиц: тоненькая, очаровательная.
Тогда готовился Первый московский фестиваль эстрадной песни. Мы с Валерием показали Великановой мою «Половинку», она сразу же спела ее и имела большой успех на фестивале. Это положило начало нашей дружбе на всю оставшуюся жизнь.
Потом она пела «Может быть», начинала этой песней каждый концерт, спела песенку про начальника и «Ты живешь в другом городе». Мы дружили семьями, я знала ее дочь, которая тогда была школьницей. Я была на репетициях, которые она проводила дома. Интересно, что Гелена брала песни, которые я писала как бы нечаянно и для себя. Те же, которые она специально заказывала, в конце концов ей не подходили.
Мы с Валерием пытались делать для Великановой переводы с болгарского, по подстрочникам. Получалось множество вариантов, она была довольна, но так ничего и не спела.
Я бывала на ее концертах и даже помогала готовить программу, потому что она первая из профессиональных певцов вынесла на большую сцену песни бардов и спела песню Валерия Миляева «За стеной пиликает гармошка» («Письмо солдату»), которая имела колоссальный успех. По жанру это, наверное, городская песня, которая привлекала своей простотой.
За стеной пиликает гармошка,
За окном кружится белый снег.
Мне осталось ждать совсем немножко,
Ты вернешься, милый, по весне.
Припев:
Мне зима наворожила:
Будет радость, будет грусть,
Будет радость, будет грусть,
А я так себе решила –
Все, что будет, будет пусть,
Все, что будет, будет пусть.
Ты, наверно, очень изменился,
Настоящий, с выправкой, солдат.
А Сережка, друг твой, не женился,
Прямо в ЗАГСе повернул назад.
Припев.
Как теперь споем мы ночью лунной?
Мне сказал твой дядя Агафон,
Что взамен гитары семиструнной
Он купил тебе магнитофон.
Припев.
За стеной пиликает гармошка,
За окном кружится белый снег.
Мне осталось ждать совсем немножко,
Ты вернешься, милый, по весне.
С нашей подачи Великанова спела и песню Никитина «Поезд», в ее репертуаре появились песни на стихи Вознесенского и Евтушенко – «Поэма о Ленине», «Белые снеги», «Цыганка» Новеллы Матвеевой. Она была единственной на тот момент исполнительницей песен «непрофессионалов».
Публика принимала ее на ура. На сцене она была очень современной, прекрасно держалась. Это было новое слово на эстраде.
Благодаря Гелене Великановой моя песня «Может быть» и песня «За стеной пиликает гармошка» Валерия Миляева стали известны всей стране. Она записала пластинку, а песню про начальника спела даже на концерте в Кремле, не предъявляя репертуарной комиссии, потому что понимала, что ее не пропустят. Она нам сказала: «Я хочу вам сделать сюрприз!» – и мы услышали эту песню!
Она интересно готовила эту песню. Пришла ко мне домой и попросила моего сына Ваню спеть ее. Он волновался и спел почти плача. У Валерия Александровича были тогда натянутые отношения с его начальником, и поэтому я написала такую песню. Гелене очень понравилось, как пел Ваня, и она стала петь так же – плачущий ребенок, страдающий от несправедливости по отношению к папе.
Папа мой – начальник
(сл. и муз. Л. Ивановой)
Папа мой был таким веселым,
Мы с ним увлекались футболом,
Ходили мы в походы с ним вместе
И пели солдатские песни.
А теперь мой папа печальный:
У папы плохой начальник,
Папу он совсем не уважает,
Только все ругает и ругает.
Взгляд у папы стал таким грустным,
Суп ему кажется невкусным,
И по этой самой причине
Игрушек мне теперь никто не чинит.
А сегодня – конечно, нечаянно –
Раздавил мою любимую матрешку.
Папа, когда ты будешь начальником,
Прошу тебя: будь хорошим!
Вообще это было для нас праздничное время. Дома у нас была тяжелая обстановка, очень болела мама – но зато мы всерьез и с большим успехом занимались эстрадой.
Еще мы познакомились с замечательной певицей Анной Герман. Редактор студии грамзаписи, где я записывала песни Гелены Великановой, Анна Качалина, была поклонницей бардов. Она первой записала Высоцкого, и эта запись 20 лет пролежала в студии мертвым грузом – все запрещалось. Подобный редактор был и на радио «Юность» – Ирина Зинкина, она тоже «нянчила» и записывала бардов.