Далила протянула руку, словно намереваясь прикоснуться:
— Ты сон мой, Мирас?
— Да, — заново отравленный невыразимой печалью ответил юноша.
— Еще при моем рождении гадалка предсказала мне, что единственный возлюбленный мой придет ко мне, — колокольчиком прозвенели слова девушки. — Я не знала, что встреча наша случиться во сне.
Мирас оттер бегущие по щекам слезы.
— Мне тоже была напророчена встреча с моей суженной, с которой мне суждено пройти оба мира — земной и вечный, — с дрожью в голосе проговорил он.
— Так отчего же ты плачешь? — шагнула к нему ближе Далила.
Ему хотелось приникнуть к её устам, вдохнуть запах кожи, насладиться живым теплом, позволить себе неизведанное доселе наслаждение. Девушка манила его, как огонь мотылька. Неслышно обещала, что выбери Мирас сейчас остаться с ней — и ему дозволят это. Он останется рядом со своей возлюбленной, станет тенью ее, хранителем, невидимым людьми, и познает великое счастье.
12
Амаль дошла до быстрой реки. Та перекатывала течением своим камни, играла ветвями плакучих ив и дарила свежую прохладу. Девушка вспомнила речушку, к которой выводил ручей, протекавший близ охотничьего домика. Отец научил там Амаль плавать. Он позволял раздеваться дочери донага и плескаться шаловливой рыбкой. Она знала, отец не смотрит, но была уверена, что начни тонуть, и он кинется на помощь, поэтому абсолютно не испытывала страха. Еще родитель учил запускать дочь блинчики камнями. Его — прыгали далеко, как лягушки, а ее плюхались тут же, у берега. Но это времяпрепровождение казалось настолько полным, беспечный и счастливым, что не оставалось повода огорчаться.
Погрузив пальцы в воды этой реки, Амаль не ожидала, что ощутит что-то схожее, ведь рядом не было любимого отца. Однако пальцы приятно защекотало, вызвав улыбку на губах. Под руку попался гладкий плоский камень. Достав его, девушка запустила блинчик. Камень запрыгал по поверхности: раз, второй, пятый, восьмой, десятый. От берега до берега было неблизко. Но камень легко преодолел это расстояние. Амаль завороженно следила за ним глазами. Ей просто не верилось, что такое вообще возможно.
Когда камень, наконец, утонул, девушка подняла глаза и заметила стоящую под сенью ивы фигуру. Амаль еще не осознала, кого именно видит, но по щекам уже потекли слезы, размывая мир.
Этого просто не могло быть! Хотя, о чем она! Они же оба здесь, в Вечном Мире! А все служители красноречиво рассказывают о предстоящих встречах. Пожалуй, это единственное, чего боялась Амаль, делая тот глоток, что встречи не состоится, потому что ее душа вынуждена будет скитаться по миру живых.
— Отец! — крикнула девушка изо всех сил, словно боясь, что тот прямо сейчас развернется и уйдет, не дождавшись, а потом кинулась в реку.
Если у берега та казалась теплой и спокойной, то уже в паре метров вода обжигала холодом, сковывала члены, и вдобавок так и норовила отнести в сторону от заданного маршрута. Амаль гребла изо всех сил, но очень мешала мокрая одежда, юбки опутывали ноги, тянули на дно. Приходилось сопротивляться всему: течению, холоду, панике, мельтешащей в сознании. Девушка зря посмотрела вглубь, надеясь увидеть камушки на дне, водоросли и рыбешек. Там разлилась тьма, зовущая, терпеливо ожидающая, пока Амаль окончательно выбьется из сил.
Она твердила себе: нельзя, не сдавайся, тебя ждут, видят, если станет совсем плохо, то отец нырнет в воду и спасёт. И эти мысли поддерживали, помогали преодолевать расстояние. Уже почти у берега Амаль взглянула на то место, где увидела отца… И тьма разверзлась под ней: там никого не было. Может изначально померещилось? Игра света и тени? И Амаль зря вообще вошла в эту реку?
Руки и ноги одеревенели. Мокрое платье стало тяжелее железа. Тело пронзила боль. Некому помочь. Амаль опять одна. Никто не протянет руку, не обнимет, не поддержит. Никто не внушит надежду, что будущее есть. Некому. Сказки служителей оказались только сказками.
Интересно, Мирас почувствует, что узы больше их не связывают, что обет расторгнут? Пожалеет ли он свою нежеланную? Или тут же отправится на поиски своей предсказанной возлюбленной, станет хранителем и тенью ее, дождется в этом мире?
Амаль почти сдалась. Почти. Один раз она уже сдавалась! Думала, что станет лучше, а, в итоге, стало только хуже, дала Рамине возможность решать по ее разумению. Мало ли, может и в этом мире есть своя Рамина.
Девушка из последних сил замолотила ногами и руками по воде. Решила, что все равно доплывет! Пусть на том берегу ее никто не ждёт! У нее ведь впереди вечность! Иди, куда хочешь, все направления открыты, так почему не идти туда!
А с Мирасом они и так расторгнут обет. Он ведь мог отказаться, но ему не позволили. Значит, брак не действителен! Поэтому Амаль никому не сделает доброе дело, уйдя во тьму. Вдруг, напротив, это еще больше свяжет ее с юношей? И появится еще одна душа, ненавидящая Амаль.
Река сопротивлялась усилиям девушки, пыталась ее сломить, тьма заманивала загадочным шепотом. Но Амаль все плыла и плыла, пока не царапнула коленками по каменистому дну. Не веря, что у нее все получилось, в полном бессилии она легла головой на берег. Сейчас, отдохнет немного и встанет. Отожмет юбки и волосы. И продолжит поиски Драконовой пещеры.
Амаль только прикрыла глаза, на миг, а ей уже снился сон: рука отца гладила ее по голове, и любимый голос звал:
— Доченька моя, Амаль, надежда дней моих!
Это было прекрасно!
13
Мирас не мог налюбоваться Далилой. Хотелось петь и кричать от счастья, что предначертанное свершилось. Что вот она — его единственная прекрасная возлюбленная, прямо перед ним, а рядом только табун лошадей, собаки и горы.
Интересно, не слишком огорчится Амаль тому, что юноша больше не вернется в Вечный Мир, пока его Далила ходит по миру живых? Она не узнает? Если Зебадья сказал правду, и в том мире нет времени, то, может быть, Амаль даже не заметила отсутствия Мираса?
Мысли мешали. Они ворошили счастье, как крысы мусорную кучу. Хотелось схватить палку, прогнать их, но как?
Мирас глянул на свою руку, где на мизинце поблескивало материнское кольцо. Возможно ли, что это был шаг к предназначенному? И если сейчас он наденет кольцо Далиле, это будет новый, настоящий, крепкий обет. И тогда не придется возвращаться в Вечный Мир, оставляя тут без пригляда возлюбленную, искать Драконовую пещеру, объясняться с Амаль. Она-то, конечно, точно будет счастлива избавиться от ненавистных пут.
Юноша потянул кольцо. То сидело на пальце крепко, словно вросшее. И чем больше Мирас пытался его крутить, тем тщетнее казались эти попытки.
— Что ты делаешь? — заинтересовалась его действиями Далила.
— Пытаюсь снять матушкино кольцо, — пропыхтел парень.
— Зачем?
— Подарить тебе! — пылко признался Мирас.
Девушка склонилась над его рукой, выпрямилась и махнула рукой:
— Не стоит. У меня несколько шкатулок более дорогих, но я не ношу их. У моего отца одни дочери, мне, как самой старшей, приходится одеваться в мужскую одежду, и выполнять мужскую работу, пока в доме не появились зятья, я не интересуюсь побрякушками.
Ответ ошарашил Мираса. Возможно, Далила не поняла мотивов юноши, и ей надо пояснить?
— Но я лишь хотел принести тебе обет любви и верности, а это кольцо бы было символом вечности этого.
Далила рассмеялась:
— Ты всего лишь сон, мой призрачный возлюбленный! Подаренное кольцо растает, когда я проснусь.
— Возможно, я и призрак, но кольцо вполне реально!
И Мирас поведал девушке всю свою жизнь и что случилось после нее. Далилу его история развлекла, девушка раскраснелась, сделавшись еще очаровательнее. Ее губы приглашали к поцелуям, юноша еле сдерживал себя, не желая делать этого без согласия.
— Значит, ты теперь мой личный хранитель? — захлопала в ладоши Далила. — Раз мы встретились, то уже не расстанемся! Ты принадлежишь мне целиком и полностью? Как, оказывается, здорово, когда кто-то посвящает тебе не только свою жизнь, но и свою смерть!
Что-то смущало Мираса в ее словах. Он повнимательнее вгляделся в девушку. Она оставалась все такой же прекрасной, но произошли какие-то неуловимые изменения. Юноша больше не чувствовал крыльев за спиной. Показалось вдруг, что его стреножили, как коня, и заставляют пастись на поле.
— Я никогда не мечтала, как сестры, выйти замуж, — сыпала откровениями Далила. — Меня устраивает пасти табун, сносно управляться с кинжалом и плеткой. Как же хорошо, что ты умер до того, как нашел меня! — она была искренна и непосредственна. — Даже то, что тебя оженили, не проблема! Где она, эта твоя… Амаль, кажется? Ведь ее ты не любишь! Пусть сидит в Вечном Мире и обижается на судьбу!
Мирас нахмурился. Ему совсем не понравились слова об Амаль. Да, она, возможно, не самая выдержанная девушка, но на ее долю выпало много нелюбви.
— У нас будет отличная жизнь! Здесь, среди гор, на просторе, где ничего не стесняет грудь. А когда я состарюсь, ты встретишь меня в Вечном Мире, суженный мой! — Далила не замечала смятения Мираса.
Девушка уже нарисовала себе полную картину своей судьбы, и оказалась не готова к словам юноши:
— Прости меня, Далила! Думаю, мы ошиблись, — он запнулся, продолжить оказалось нелегко. — Я ошибся! Принял тебя за свою предсказанную суженную! И не заметил изначальной ошибки — я связан обетом с другой девушкой. Ты не можешь быть моей суженной!
— Это глупости! — гневно топнула ножкой Далила, потом выдернули из-за пояса кошку-пятихвостку и взмахнула ею, из пленительной гурии она тут же превратилась в разъяренную гарпию.
Мохнатые псы зарычали, вздыбили холки и стали наступать на Мираса.
— Но, если тебе так будет легче, — смилостивилась девушка, — можешь сходить в свой Вечный Мир и сообщить этой Амаль, что она больше никто для тебя! А потом вернёшься, когда расторгнешь обет, — она снова говорила мягко и нежно.
Но чары слетели с Мираса, как шелуха с луковицы.