Геля уже была в полном отчаянии, когда ей наконец-то повезло. Жизнь, которая за тридцать с лишним лет не сделала Золушке из «лакокрасочной династии» ни одного подарка, вдруг расщедрилась. Ангелина Костенко сразу поняла, что Константин Иванович Дурнев – это ее шанс, причем последний, единственный.
В то время она все никак не могла оправиться после роковой поездки за рубеж, в результате которой лишилась всех своих сбережений и чуть не лишилась жизни. Геле даже за квартиру нечем было платить. Пришлось умолять младшую сестру, чтобы та поговорила с мужем и хоть на время приютила.
Живя в их квартире, Геля видела, как трепетно Вадим относится к ее сестренке. И понимала, как же той повезло. Вертит мужиком, как хочет, и имеет все, что только пожелает. Это еще больше усугубляло Гелины страдания. Сама она от мужчин за эти годы натерпелась.
Элька же работать и не собиралась. В юности она прочитала слишком уж много книг о красивой жизни, часами лежа на диване и фантазируя. Геля знала эти ее тайные грезы. Сестра мечтала о богатых поклонниках, поездках на заграничные курорты, дорогих подарках. Но мечтала осторожно, четко отделяя свои фантазии от реальности. И очень ловко обращалась с Вадимом, держа его про запас. Его, а главное, его квартиру с уютным диваном и телевизором. Эля делала мужу всяческие намеки, создавая иллюзию, будто пользуется бешеным успехом у мужчин. Что она ценность, да еще какая!
Геля же прекрасно понимала, что главная ценность в этом доме – это Элькин муж. Да, раньше ее старшая сестра считала, что Вадим непривлекателен, но прошли годы, и, переехав в квартиру Богатырева, Геля вдруг с удивлением обнаружила рядом с собой очень интересного, обаятельного мужчину. Он возбуждал ее фантазии, он волновал. Опытная женщина, Геля понимала, что ее младшая заполучила самое настоящее сокровище, не прилагая к этому особых усилий.
И свояченица начала делать Вадиму намеки, на этот раз он все прекрасно понял. Застав ее голой в своей постели в отсутствие жены, спокойно сказал:
– Оденься. А я схожу в магазин. Надо приготовить ужин.
И все. Никакого скандала, и даже из дома убраться не попросил. Просто сделал вид, что ничего не было.
Геля совсем остервенела. Надо же, какое благородство! Она стала водить в дом мужчин. Разумеется, в отсутствие хозяев, но следов пребывания в квартире посторонних нельзя было не заметить. И тут Вадим четко сказал:
– В моем доме ты проституцией заниматься не будешь. Уходи.
– Но я же пытаюсь заработать хотя бы на съемную квартиру!
– Я дам тебе взаймы, чтобы заплатить за два месяца вперед. Дальше сама. Отдашь, когда сможешь.
И он достал из кармана деньги.
Геля взяла их и откровенно спросила:
– Ничего за это не хочешь?
– Да меня от тебя тошнит, – брезгливо ответил он.
– Импотент! – мстительно сказала Геля.
Вадим рассмеялся:
– С такими, как ты, да. И нисколько этого не стесняюсь.
Геля ушла со скандалом. Обвинила сестренку в том, что она выгоняет самого близкого ей человека из дома, что ее муж – чудовище, что это жестоко, бессердечно, бесчеловечно. Но про деньги, которые взяла у Вадима, ничего не сказала.
Она была в отчаянии, и тут, когда у Гели совсем опустились руки, ее и увидел Дурнев. Счастливый лотерейный билет наконец-то ей достался! Кружась, упал к ногам, оставалось только нагнуться и подобрать его.
Произошло это во время очередного Гелиного выступления. К счастью, на этот раз она не демонстрировала стриптиз, после той роковой поездки за границу Геля стала осторожничать. Это было благотворительное мероприятие, куда ее пригласил знакомый режиссер, который это шоу и поставил. У Гели была совсем уж маленькая роль, проходная, она исполнила свой номер и исчезла со сцены, оставив ее настоящим звездам. Деньги тоже были маленькие, но что тут поделаешь? Зато верные. И чистые.
И вдруг один из спонсоров предложил:
– Вы, должно быть, кушать хотите? Бутерброды принести? Или что там?
Как он очутился рядом, Геля и не заметила. Поистине, судьба – это большая шутница! Сколько уж раз Геля высматривала в зале точно такого мужчину: немолодого, солидного, внешне неброского, а он подошел сам! Причем уставшая Геля даже не нашлась что ответить, молча кивнула. И Дурнев ушел к столу, накрытому для фуршета. Как обычно, после такого мероприятия полагалось обильное застолье и обмен мнениями.
Он принес бутерброды с икрой, жульен и шампанское! Два бокала.
Она приняла из рук спонсора тарелочку и жадно стала есть. Не так часто удается полакомиться. А покушать и выпить Геля любила. Пока еще проблем с лишним весом у нее не возникало, сказались гены. Обе сестры были очень уж субтильными, типичные астеники.
Дурнев посмотрел на нее с жалостью и спросил, сразу же переходя на «ты»:
– Что ж ты такая тощая? Работаешь много?
Она мечтала очаровать, покорить, сразить наповал, а получилось, что вызвала жалость. Дурнев, который мог выбрать любую, даже не обратил внимания на хорошеньких молоденьких танцовщиц и подошел к ней. Почему? Как потом сказал Константин Иванович, с двадцатилетними он чувствовал себя неловко. А уставшая Геля выглядела в тот вечер даже старше своих лет.
Дурнев давно уже искал постоянную любовницу, но, неопытный в таких делах, Константин Иванович долго ходил вокруг да около. Бизнесмен с железной хваткой побаивался женщин, возможно, по причине своего длительного вдовства, хотя и производил впечатление человека, который лишнего не переплатит, на шею себе сесть не позволит и умеет держать дистанцию. Встретив понравившуюся ему женщину, Дурнев набычивался, мрачнел, и та думала, что от спеси, мол, кто ты такая, чтобы я до тебя снизошел. Вот так и получалось: Константин Иванович боялся женщин, а те, в свою очередь, боялись его.
Но когда Дурнев ее пожалел и накормил, Геля заподозрила, что под стальным панцирем бизнесмена бьется большое доброе сердце. А главное, щедрое. Просто этим мужчиной еще никто не занимался всерьез. Жаль, что она сейчас устала и не в форме.
Накормив и напоив Гелю, Дурнев предложил подвезти ее до дома. Она, естественно, не отказалась. Общественный транспорт уже достал. Машину вел шофер, Константин Иванович сидел спереди, Геля сзади, все трое молчали. Геля сказала одну только фразу, да и то в самом конце поездки:
– Вот мой дом.
Дурнев вышел из машины, но руку ей не подал, вылезти не помог.
На улице Геля сказала свою вторую фразу:
– Я снимаю здесь квартиру.
– Понятно, – кивнул Константин Иванович. И буркнул: – Давай, всего хорошего.
Сел в машину и уехал.
«Не понравилась, – решила она и тут же мысленно обругала себя: – Вот дура! Такой шанс упустила!»
Тогда Геля подумала то же самое, что и другие женщины, которым доводилось сталкиваться с Дурневым: он никогда до нее не снизойдет. До какой-то там танцовщицы с сомнительным прошлым! Но на самом деле она понравилась Дурневу настолько, что Константин Иванович даже не решился подняться к ней в квартиру. Ему надо было подготовиться.
На следующий день он приказал секретарше узнать Гелин телефон и ее точный адрес. И прислал огромный букет роз. Розы принес шофер, невзрачный прыщавый парнишка. Сунув Геле огромный букет, торжественно произнес:
– От Константина Иваныча.
– А сам он разве не придет? – Ошеломленная, она поднесла к лицу букет и чуть не задохнулась. Розы пахли умопомрачительно! Большими деньгами.
– Он внизу, в машине.
– То есть… Как это в машине?
– Сидит в машине. Мы едем домой, – деловито пояснил шофер.
– А где живет Константин Иваныч?
– В центре. У него отличная квартира.
– Надо думать! – не удержалась она. – А чем занимается?
– Бизнесом, – был краток шофер.
Подробности Геля из осторожности уточнять не стала. Как бы не спугнуть добычу! Ведь засим последует свидание, ибо в букете она нашла записку. И подумала: в машине я молчала, и он прислал розы. Значит, надо поменьше болтать. Быть может, Дурнев не любит разговорчивых?
Так начался ее роман, который, к большой Гелиной неожиданности, закончился свадьбой. Предложение Константин Иванович сделал после двух месяцев ухаживания, то есть почти не раздумывая. Геля, внутренне ликуя, скромно опустила глаза и сказала «да». Муж ее устраивал. Более чем. Он был немного простоват и приятными манерами не отличался, но по природе своей добряк. Взять хотя бы его отношение к единственному сыну.
Сын! Обожаемый Маратик! Геля просто не могла думать о нем спокойно! Избалованный, извращенный тип! Отродье! Ну почему одни всего добиваются потом и кровью, набивают себе не одну шишку, пока доберутся до вершины, а другим все достается без труда? Взять, например, Марата. Все, что он сделал, это соизволил родиться на свет! И где справедливость?
Марат принадлежал к тому типу людей, которых она ненавидела больше всего на свете. К везунчикам, баловням судьбы и откровенным халявщикам. У него имелось все, о чем только можно было мечтать! Деньги, престижное образование, приятная внешность. А эта бездарность еще и собиралась прославиться за папин счет!
«А если бы тебе повезло родиться в такой дыре, где родилась я? Да папу-пьяницу и младшую сестренку, на которую тратятся все деньги? Если б тебе…» И дальше Геля начинала перечислять все несчастья, свалившиеся на ее голову. Выстоял бы Марат или не выстоял? Нет! Он бы расслюнявился и сдался! И покончил бы в итоге с собой, как его сумасшедшая мать! Да, да, да!
Поначалу Геля даже не догадывалась, что у парня серьезные проблемы с психикой. Он был просто баловнем судьбы, и все. Геля держала себя в руках. Она понимала: если вдруг Константину Ивановичу придется выбирать между ней и единственным сыном, этот любящий отец выберет Марата. Пока.
И она стала Марату другом. Стала изображать из себя любительницу и покровительницу искусства, в то время как, оставаясь наедине с мужем, ругала это искусство на все лады. Мол, там крутятся одни бездельники, проходимцы, тунеядцы, извращенцы. Константин Иванович такие речи очень любил. Первую жену, покойницу, он вспоминал с содроганием. Та имела какое-то отношение к искусству. Геля из осторожности пока не уточняла, какое именно.