ьный прессинг. Это приглушает мои собственные эмоции от скорой встречи, а их преступно много. Вика не зря навела столько шуму и многие обличительные слова не были лишены смысла, но ей я в этом признаюсь в последнюю очередь. Варе тоже совсем необязательно знать, что за демоны оживают у меня в голове (чего уж там — в обеих головах) стоит нам оказаться рядом.
Беззвучно открыв дверь в студию, застываю на пороге как громом пораженный. Проект оформления мы составляли дистанционно, и я прекрасно представлял, что в конечном итоге увижу. Но стопорит меня не обилие живых цветов, наполняющих пространство одурманивающе сладким ароматом, а забравшаяся на стремянку Варя в обтянувших ее сочную задницу джинсах и завязанной на поясе свободной рубашке.
Поправляя болтающееся на специальной стойке кашпо с красиво свисающим растением, она что-то тихо мурмулит себе под нос, не выказывая ни малейших признаков нервозности. Рукава рубашки закатаны до локтей, темные волосы собраны в небрежный пучок, жесты уверенные и отточенные до автоматизма.
— Вот так. Теперь идеально, — удается расслышать ее удовлетворенное воркованье. — Веди себя прилично, ты все-таки в гостях. Завтра вечером вернешься домой, и мы снова почистим перышки.
Перышки? У цветка? Да-а-а, Варька та еще выдумщица с самым нетривиальным подходом к делу. Она и раньше была со странностями. Стоит вспомнить ее задушевные монологи на клумбах, высаженные рядом с моим домом. Тогда я считал это милой придурью, а сейчас с трудом держусь, чтобы не заржать в голос. Боюсь напугать. Все-таки самоотверженная цветочница находится довольно высоко от пола. Но если грохнется мне прямо в руки, я совершенно не против. И мне ни хера не стыдно за эти мысли. Однако лучше не рисковать ни ее здоровьем, ни моей выдержкой. Не в том плане, что я не смогу ее удержать. Есть высокая вероятность, что не захочу отпускать.
Поэтому терпеливо дожидаюсь, пока она закончит односторонние цветочные переговоры, благополучно спустится со стремянки и наконец обратит на меня взгляд своих васильковых глаз.
— Ой, — растерянно выдыхает она, хлопая длинными ресницами. — Привет, я тебя не ждала.
— Понял, не дурак, — двусмысленно усмехаюсь я. — Он ответил что-нибудь?
— Кто? — озадаченно хмурится Варя.
— Цветок, — киваю на покачивающееся кашпо.
— Не-е-ет, — неуверенно качает головой.
А я подозревал, что юные розоволосые феи разговаривают на цветочном языке. Но почему-то был уверен, что, повзрослев и сменив цвет волос, они утрачивают свой волшебный дар. Выходит, ошибся.
— Вот смотрю на тебя, Варь, и думаю, что посиделки в кустах сирени в каком-то смысле определили твою судьбу.
— Ты намекаешь, что я не зря несколько часов на жаре торчала на обочине дороги в одних трусах, отбивалась от полчища комаров и с голодухи жевала листочки? Это оказывается был перст судьбы, а не чья-то хреновая память? — беззлобно парирует Варя. — Должна тебя разочаровать, Красавин, мне та ситуация видится иначе.
— Вряд ли у тебя получится.
— Что именно? — она снова непонимающе сводит брови.
— Разочаровать меня.
— Это комплимент?
— Определённо.
— А мне кажется, кто-то неумело подлизывается, потому что забыл поставить сестру в известность об одном немаловажном факте. Для старческого маразма рановато, Максим, но я бы на твоем месте проконсультировалась у специалиста, — вроде бы говорит в шутливом тоне, а в глазах ни одной смешинки.
— Поверь, ты бы не захотела оказаться на моем месте, — мрачно отзываюсь я, прислоняясь к стене. Сунув руки в карманы, бесцеремонно разглядываю ее с головы до ног. — Вика сильно покусала или терпимо?
— Ты сейчас на мне следы укусов ищешь? — скрестив руки на груди, проницательно уточняет Варя.
— Красиво стоишь. Можно я тебя сниму? — достав телефон, навожу на нее фокус камеры.
— Нет, — она протестующе вытягивает руку. — Я флорист, а не топ-модель. Завтра наиграешься в фотографа с более подходящими натурами. Заснимешь профессионалок с самых удачных ракурсов.
— Придешь посмотреть? — убрав мобильник в карман, спрашиваю я.
— Зачем? — искренне удивляется Варя.
Святая простота. Некоторые черты с годами не меняются, и это хорошо. Значит, жизнь ее не била так ожесточенно и свирепо, как некоторых. Мне бы порадоваться и отпустить… Первое — легко, но со вторым явно имеются серьезные проблемы.
— Проконтролировать безопасность своих цветов, — ловко выкручиваюсь, сводя свое приглашение к шутке.
— Я возложу эту миссию на тебя, — не теряется Варя, иронично скривив пухлые от природы губы.
Залипаю на них. В башке оживают красочные слайды из нашего общего прошлого с цензом строго 18+. Мои реакции на нее не поддаются ни голосу разума, ни здравому смыслу. От острого осознания, что мы здесь абсолютно одни, у меня не хило рвет крышу и сгорают предохранители. Варька чувствует, понимает, мгновенно распознав порочный блеск в моих глазах. Снова выкинув руку вперед, она отшатывается назад, а я одновременно делаю шаг вперед.
Глава 13
Это напоминает игру в кошки-мышки. Я пячусь назад, натыкаясь на расставленные в определённом порядке вазоны с тропическими растениями, он неумолимо надвигается. По коже бегут табуны взбесившихся мурашек. Мысли сбиваются в кучу, нервные окончания сжимаются в один агонизирующий комок где-то в области живота.
Кондиционер исправно охлаждает воздух, но в импровизированных джунглях становится невыносимо душно… и тесно. Боже, стены словно сжимаются, уменьшая скудное пространство, которое еще десять минут назад казалось не просторным и светлым. Идеально подходящим для тропических декораций.
А потом появился он и заполонил собой всё.
— Макс, это не смешно. Остановись сейчас же, — пытаюсь воззвать к его здравому смыслу, но куда там.
Красавин прет как танк, сшибая кадки с пальмами. Пробирающий до костей взгляд ломает что-то хрупкое внутри. Мне кажется, я даже слышу треск стекла. Именно так и ощущается звенящее между нами напряжение. Острое, пронизывающее, невыносимое.
Тело прошибает высоковольтными разрядами. Вздрогнув, издаю беспомощный писк и пытаюсь разорвать взрывоопасную близость. Делаю еще один рывок назад… и упираюсь лопатками в стену.
— Попалась, золушка? — приблизившись вплотную, он врезается ладонями по обе стороны от моего лица, отрезая все пути отхода.
Мамочки, какой бес в него вселился? Нормально же общались…
— Ты сказку перепутал, Красавин. Золушку по углам никто не зажимал, — лепечу я, парализованная обрушившимися на меня эмоциями.
Ноздри забивает запах дыма, специй и возбужденного самца. Сколько раз я по ночам фантазировала, чтобы Влад проявил подобную прыть? Но в самый кульминационный момент перед глазами вставало совсем другое лицо.
Боже, как же потом я грызла себя за эти похабные мысли, а они возвращались снова и снова. Чем сильнее я пыталась их гнать от себя, тем чаще…
— Давай придумаем новую сказку, Варь, — склонившись к моему лицу, ухмыляется Макс, обдавая губы горячим дыханием. — Для взрослых. Только для нас двоих, — искушающе шепчет этот дьявол.
Он даже пальцем меня не коснулся, а я уже судорожно ищу себе оправдания, почему позволю ему… Черт, если бы я знала, что так глупо встряну, ни за что бы сюда не пришла. Или именно этого я подсознательно и хотела? Инга всего лишь упомянула, что вечером у ее дочери школьный спектакль, а я уцепилась за ее слова и вызвалась самостоятельно заняться оформлением. А у меня межу прочим, тоже дома обожаемый сын, с которым сейчас сидит Влад, пока я тут занимаюсь не пойми чем, как последняя…
Варя, не будь дурой. Опомнись! Это же Красавин, он пережует тебя и выплюнет, а что потом?
Как ты сможешь смотреть в глаза мужу и сыну?
А себя сможешь когда-нибудь простить?
Зачем тебе эта грязь?
Что же делать? Бороться? Кричать? Дать пощечину?
Мысленные оплеухи не срабатывают, и я не делаю ровным счётом ни-че-го.
В голове туман. Язык словно прилип к небу. Мне невыносимо жарко, когда порочный взгляд Макса сползает в ворот моей рубашки. Грудь бурно вздымается, соски становятся гиперчувствительными и предательски проступают под одеждой, что не ускользает от его внимания.
Оторвав ладонь от стены, Макс властно обхватывает пальцами мое горло, прожигая насквозь жёстким подавляющим взглядом, в котором столько черной похоти, что я безвольно плавлюсь, превращаясь в жалкий уголек.
— Ты все время была в моей голове, — хрипло признается Максим. — И чем дальше я бежал, тем ярче становился твой образ. Я пытался приучить себя к мысли, что ты не моя, но ни хуя не вышло, Варь.
Не понимаю, что он такое говорит. Его губы преступно близко. Тону в ощущениях. Господи, как же я его хочу. Отчаянно, до боли, дрожи в коленках, спазмов в животе и потопа в трусах, но не могу… не могу себе позволить. Это какое-то неизлечимое помешательство, длинною в годы.
— Если бы я мог прожить еще одну жизнь, я бы провел ее с тобой, а в этой постоянно лажаю. Без тебя пресно и тускло. Ты мое солнце, Варь. Напрасно я искал его в пустынях. Оно все время было здесь… — его полное горечи признание горит на моих губах, а в следующую секунду он жадно целует их, нагло скользнув языком в мой рот.
Нечестно. Он не имеет права на эти слова. Бессмысленно, жестоко и слишком поздно. Беспомощно мычу, упираясь в мускулистую грудь кулаками. Это мой максимум. На большее сопротивление я не способна.
Слабачка.
Никчёмная жалкая слабачка.
Красавин напирает сильнее, немыслимым остервенением вгрызаясь в мои губы, впечатывая меня в стену и подсаживая на вклинившееся между ног колено.
Я задыхаюсь, непроизвольно расслабляя пальцы и хаотично блуждая ладонями по крепким грудным мышцам. Нетерпеливо распахиваю его пиджак, дергаю пуговицы на рубашке. Как же их много… Кто, вообще носит деловой костюм в тридцатиградусное пекло?
Добравшись до горячей кожи, блаженно выдыхаю, прикусывая орудующий у меня во рту язык. Максим гортанно рычит, и этот жутко сексуальный вибрирующий звук доводит меня до ручки. К промежности резко приливает кровь, по телу проходит электрический разряд.