— Это мама. — тихо сказал Макс, и, положив ладонь на мою спину, ободряюще погладил. — Елизавета Владимировна, — напомнил он, шепнув мне на ушко.
Я рефлекторно взяла сына за руку, и сделала шаг вперед. Женщина спустилась по ступенькам и пошла нам на встречу. Не успела я настроиться и устранить нервный тремор в пальцах, как из дома высыпало еще несколько родственников Макса. Ну и, конечно, было много детей. И все с горящим интересом смотрели на нас с Ильей. Сын прибалдел от всеобщего внимания, а я, если честно, впала в ступор. За считаные секунды нас окружала галдящая толпа детишек. Я и глазом не успела моргнуть, как Илюшу куда-то утащили.
На лужайке перед домом остались только взрослые. Ну или почти взрослые. Артура и его жену я сразу узнала, еще двоих нет, позже оказалось, что это Вася и Женя — младшие приемные близнецы Елизаветы Владимировны, еще не успевшие выпорхнуть из семейного гнезда. Господи, откуда Красавины набрали столько близнецов на одну семью? — промелькнула в голове шальная мысль. Макс упоминал, что первыми были девочки. Они уже взрослые, замужние, с детьми, и обе живут в Москве. Вторыми — Максим и Вика, а третьи, получается, Василек и Женечка.
Младшим братьям Макса я бы дала не больше восемнадцати, но кто их разберет этих мальчишек. В один день худощавые птенцы с пушком над губой, а на следующий — возмужавшие парни с небрежной щетиной и огрубевшими голосами. Рядом с близнецами скромно стояла симпатичная длинноногая глазастая девчушка лет пятнадцати или около того. Милена — припомнила я самую младшенькую. Балерина и хакерша по совместительству. Чудо-дети, одним словом. Сплошные таланты.
— Так вот ты какая Варвара-краса, длинная коса, — первой заговорила Елизавета Владимировна и, приблизившись, расцеловала меня в обе щеки.
— Здравствуйте, — смущенно пробормотала я.
— Здравствуй, здравствуй. Я уж думала и не свидимся. А за сынишку не бойся, внуки у меня хоть и бойкие, но не обидят. У нас есть детская площадка, с другой стороны дома, пусть полазают. Им полезно энергию выплескивать на свежем воздухе.
Потом пришел черед остальных домочадцев приветствовать гостей. То есть нас с Максом. По больше части фокус внимание был устремлён на меня. И это было до трясучки волнительно, но только первые полчаса. Когда мы переместились в дом и расселись за щедро накрытым столом, общение пошло, как по маслу. Легко, просто, непринужденно. Артур не читал проповедей, его жена не строила из себя ярую христианку. Елизавета Владимировна не задавала никаких неудобных вопросов. Мальчишки-близнецы, набив животы, незаметно исчезли из-за стола, утянув за собой Милену.
Все мои тревоги оказались пустыми и надуманными. Красавины — абсолютно открытые искренние люди, с которыми было интересно обсуждать самые разные темы, не боясь ляпнуть что-то не то или показаться недостаточно интеллигентной и воспитанной для этой семьи. А самое главное — я не чувствовала себя пустым местом на чужом празднике жизни, сразу с первой минуты стала своей. Это было удивительно, невероятно и очень-очень тепло.
— Как мама, Варюш? Что-то она давно к нам не приезжала, — обескуражила меня своим вопросом Елизавета Владимировна, когда мы дружно начали убирать со стола. — Ты не удивляйся, церковь тут за углом. Артур часто приглашает прихожан к нам на трапезу. Ирина часто у нас бывала и много рассказывала о тебе, — считав мою реакцию, пояснила женщина, тактично умолчав, что приглашает он не только прихожан, но и постояльцев своего благотворительного центра, где помогают избавляться от разного рода зависимостей.
— Мама… очень хорошо, — тихо ответила я, почувствовав предательское жжение в глазах. — Работает, замуж вышла, дачу купила.
— Про это я знаю, — ласково улыбнулась Елизавета Владимировна. — Мы с твоей мамой очень сдружились. Обе потеряли мужей, а пережить такую потерю очень непросто, — тяжело вздохнув, она забрала у меня стопку посуды и поставила в раковину.
Гладя на ее ровную спину, я с трудом сдерживала подступающие слезы. Откуда они взялись и по какой причине — я понятия не имела. Просто столько всего навалилось, а тут… тут меня приняли, как родную.
Включив воду, эта сильная маленькая женщина начала мыть посуду, хотя в кухонном гарнитуре имелась встроенная посудомоечная машина. От моей помощи Елизавета наотрез отказалась. Я хотела было уйти за ненадобностью и найти Илью и Макса, но она снова заговорила:
— Ты не подумай, Варь. Никто здесь вас с Максимом не осуждает. Пути Господни неисповедимы и кто не грешен пусть бросит в меня камень. Я помню, как однажды советовала Максиму бороться за свою любовь, но он выбрал другую дорогу, но раз в конечном итоге она все равно привела его к тебе, значит, так и суждено было случиться. Знаю, тебе тяжело сейчас, но, если это цена твоего счастья, то не бойся ее уплатить. Потом воздастся сторицей. Мой сын любит тебя, Варя, я увидела это в его глазах еще семь лет назад… — поставив тарелку в сушилку, Елизавета Владимировна развернулась и с затаенной грустью посмотрела мне глаза. — Не ждите подходящего времени. Оно может никогда не наступить, а жизнь пролетит — опомниться не успеете.
— Я знаю, — мой голос сел от волнения, и пара слезинок все-таки сбежали по щеке. — Спасибо вам.
Если бы про меня снимали кино, в этот момент мы, наверное, крепко бы обнялись, и я услышала что-то вроде: «Не за что, дочка». Но в реальной жизни мы лишь тепло улыбнулись друг другу, понимая, что сегодня было сказано более, чем достаточно. После чего я попрощалась с Елизаветой Владимировной и в растрёпанных чувствах, но с ощущением лёгкости на душе, тихо вышла из кухни.
Выходные у Красавиных пролетели быстро, насыщено и на чистом позитиве. Я максимально расслабилась и полностью абстрагировалась от кошмара, устроенного мужем и свекрами. У меня создалось стойкое впечатление, что я давно и близко знаю эту семью, в воскресенье утром оно не развеялось с первыми лучами солнца. Наоборот — укрепилось и зародило в глубине души веру, что так будет всегда. Ночью, когда Илюша уже беспробудно спал, нам с Максом удалось сбежать из дома и уединиться в летнем домике. Боже, что вытворял мой изголодавшийся за неделю белобрысый принц… На рассвете, крадясь в дом через черный вход, я краснела, как не целованная девчонка, которую совратили, развратили и грязно использовали в самых немыслимых позах… и ей понравилось и очень хотелось повторить. Ночи не хватило…
А потом наступил понедельник и все радужные эмоции испарились под гнетом нерешенных проблем. Сына я снова оставила дома с мамой и поехала в офис, где царила полная неразбериха. Адвокат заверял, что ситуация под контролем, а я снова влезла в свою кредитку, оплачивая дополнительные расходы, и надеясь, что Грудинины в скором времени прекратят кошмарить меня и мой выстраданный бизнес.
В обед мне позвонила Светлана Олеговна и повторила свою просьбу насчет встречи с Ильей. Ночью нам с Максом удалось не только довести друг друга до полного изнеможения, но и обсудить важные нюансы. Он настаивал на том, чтобы я взяла с собой адвоката, но сначала упорно предлагал свою кандидатуру в качестве сопровождающего. Причем Макс не знал подробностей моего…хм-м затруднительного положения.
Страшно было даже предположить, что мог бы выкинуть Влад, если бы я согласилась и позволила Красавину пойти со мной…. В общем, мне удалось его убедить, что его присутствие нам с Ильей может выйти боком. Ребенок не должен быть свидетелем скандала между родителями и «новым другом» мамы, с которым Илюша тоже успел подружиться и перетискать всю живность у Красавиных.
— Варь, не оставляй сына наедине со свекрами. И с отцом тоже, пока не убедишься, что он в адеквате, — устав со мной спорить напоследок попросил Макс.
В теории советы Красавина звучали вполне логично и разумно, но на практике вышло совершенно иначе. Ладыгин сопровождать меня наотрез отказался, объяснив это тем, что судебные тяжбы еще не начались, мы с Владом официально не разведены, и оба являемся законными представителями в равных правах.
— Я не могу вторгаться в личную жизнь людей без их согласия, — добавил он, и крыть мне было не чем.
Откровенно говоря, я и сама с трудом представляла, как бы это выглядело со стороны, притащи я с собой адвоката. К шести вечера я приехала с Ильей в квартиру, где прожила шесть лет своей жизни, обустраивая быт и уют, куда принесла своего сына после выписки из роддома, где считала себя по-настоящему счастливой. Я и сейчас не отказывалась от своего прошлого. Не считая последних недель, Влад был заботливым мужем и прекрасным отцом. В том, что теперь его кидало из стороны в сторону, виноваты были оба. Конечно, я в больше степени, но…
— Варя, Илюша, заходите, — Светлана радушно распахнула перед нами дверь, пропуская внутрь.
Мрачный как туча Виктор Степанович стоял рядом с женой, но все-таки снизошел до приветственного кивка. Следов присутствия Влада в квартире я не обнаружила и с облегчением выдохнула.
— Владик задержится, — пояснила свекровь и полностью переключилась на внука.
В течение получаса я молча сидела на диване в гостиной, пока бабушка с дедушкой развлекали Илью. Меня Грудинины полностью игнорировали, но это даже к лучшему. Общаться я пришла не с ними, а с мужем и не при Илюше. Несмотря на то, что я находилась в знакомой обстановке, которую обустраивала своими руками, некогда родные стены давили, а воздух казался тяжелым и спертым. От взглядов свекров, изредка бросаемых в мою сторону, становилось тошно на душе. Отчаянно хотелось выйти на свежий воздух и вдохнуть полной грудью городской смог.
Спустя примерно час мне позвонил Влад — впервые с того момента, как я вышла из его палаты, сопровождаемая проклятьями и угрозами в свой адрес. Его голос звучал неожиданно спокойно и уверенно. Почти так же, как раньше, и у меня невольно защемило в груди, накатили воспоминания о лучших днях нашей семейной жизни, а их было немало и многие оставили неизгладимый светлый след на сердце. Влад начал с извинени