Выбрал себе пару бейсболок. Нейтральных, неброского цвета и безо всяких надписей типа NY или HARVARD. Пригодятся…
Набрал разной одежды себе и Лоле. Стиль — унисекс. Мальчуковое, короче… Лишь бы в глаза не бросалось.
Покупка обошлась недорого. Мне пробили чек. Машинально сунул его в карман. Вроде бы и набрал немного, но свёрток с одеждой получился приличный. Закинул на плечо. Иду себе не спеша, гружёный как верблюд… Иду, никого не трогаю…
США. Нью-Джерси. Ньюарк.
Пешее путешествие с грузом всегда подталкивает к философическим размышлениям. Ну, а что ещё делать? Недаром и поговорка такая есть: «Пусть конь думает! У него голова больше…» А кто я есть прямо сейчас? Грузовая лошадь. Конь… то есть… Тьфу!
Шестое августа… Память почему-то стала подбрасывать факты из истории, так или иначе связанные с этой датой. Ну, конечно же, сразу на ум пришла ядерная бомбардировка печально известного с тех пор японского города Хиросима. Ведь именно шестого августа сорок пятого года янки сбросили на вполне себе мирный город атомную бомбочку с таким невинным название «Литтл бой», «Малыш» то есть.
А через три дня сбросили бомбу побольше уже на город Нагасаки. Тот ядрён батон американцы назвали «Толстяк». Вот такие они «шутники» эти пиндосы. Около ста тысяч японцев погибли сразу при взрыве, а ещё больше умирало потом в муках от ожогов и лучевой болезни. Такой вот день неудачный выпал для японцев шестого августа сорок пятого года…
И всё это сделали простые и улыбчивые американские парни. И даже свой бомбардировщик пилот Пол Тиббетс назвал «Enola Gay», в честь своей мамы — Энолы Гей Тиббетс. Я аж прослезился, когда узнал об этом. Какой сентиментальный мальчик. Это сарказм, если кто не понял. Просто каждый раз, когда эти фальшивые пиндосы фальшиво скалят зубы, демонстрируя успехи своего дантиста, изображая фальшивую улыбку, я вспоминаю о том, кто они есть на самом деле.
А перед глазами вдруг возникла ещё одна картинка… Из зеленоватого дыма поднимаются окровавленные люди с оружием в руках… Как же я мог про них забыть? Про американцев вспомнил, а про наших забыл…
«Атака мертвецов». Именно так назвали это немцы, которые в ужасе бежали от горстки выживших русских солдат. Ведь перед этим немцы применили против наших химическое оружие. Ядовитый газ. Хлор, бром, хрен его знает что. Но больше половины гарнизона крепости Осовец было убито, а остальные были отравлены. Хлор выжигал глаза и лёгкие… И те, кто не умер сразу, умерли от отравления газом позже, завидуя мёртвым… Не было у наших противогазов и других средств химзащиты. Мокрые тряпки прикрывающие рот, мало помогали.
Но когда немецкий ландвер в своих противогазных масках пошёл в неспешную атаку, думая, что русские все мертвы…
Из клубов зеленовато-серого дыма поднимались окровавленные русские солдаты и молча шли на них сжимая в руках винтовки с примкнутыми штыками. Не было даже привычного русского «Урра!». Потому что невозможно крикнуть с выжженными лёгкими. Лица русских были в крови.
Сколько их было? Не так уж и много. Количество немецких войск наступающих на крепость было в десятки раз больше. Но так страшны были эти испачканные в земле и крови русские воины, что немцы дрогнули… Дрогнули и побежали. В ужасе бросая своё оружие на землю. Те, немногие из них, кто выжил и не сошёл с ума, рассказывали после, что русские даже после смерти, вставали и шли на них в атаку.
Через некоторое время эту крепость оставили без боя. А потом и всю Польшу тоже покинули… Теперь это другая страна, которая не так уж и дружественная к России.
Хотя, о чём это я? Сейчас поляки — наши братья по соцлагерю. Варшавский договор и всё такое…
Ага… Ненадолго… Всё развалится в одночасье лет через пятнадцать-двадцать… Да и другие братушки… Румыны и болгары… Все нас предадут. Ну, разве только сербы всегда будут верны России. Жаль только, что Россия не всегда сможет помочь сербам…
А день-то уже близится к вечеру. Ещё один насыщенный день был сегодня. А когда они в последнее время были пустыми? Что ни день, то приключения. И трупы, трупы… Неплохо бы паузу сделать. Но всё никак не получается.
Думал, что дозвонившись до своих, удастся получить хоть какую-то передышку. Но звонок лишь принёс новые вопросы, не имеющие пока адекватных ответов. Я уже сомневаться стал, стоит ли вообще идти на встречу, или продолжить общаться с ними по телефону…
Идея, конечно, появилась одна. Съездить на этот адрес, да понаблюдать издали: «Кто заходит? Кто выходит? И что там вообще происходит?»
Так себе идейка. Может и пользу принести и навредить. Вдруг я спалюсь и привлеку внимание? Кого? Своих, конечно… А могу и местные спецслужбы заинтересовать. Вдруг какой-нибудь ФБР или ЦРУ уже пасёт явочную квартиру советских дипломатов. Ведь разведка дело такое. Это как слоёный пирог. Одни наблюдают за другими, а те в свою очередь следят за ними. И те и другие знают, что за ними тоже могут следить, но делают вид, что…
Я свернул в переулок, и нос к носу столкнулся с двумя полицейскими, которые приставили к стене какого-то чернокожего паренька, и шмонают его карманы.
Не ожидав такой внезапной встречи с представителями закона, я резко затормозил, тем самым привлекая к себе внимание полицейских.
Один из них, что стоял в паре метров от производимого обыска худосочного негритёнка с револьвером в руке, повернулся в мою сторону. И теперь ствол того самого револьвера смотрел прямо на меня.
— Руки подними! — процедил сквозь зубы коп.
— Офицер! У меня тяжёлый свёрток с одеждой. Я не хочу бросать его на землю. Здесь грязно. А я только что купил всё это…
— Чего ты врёшь… Сразу видно, что это не новая одежда. Где ты её взял? Украл?
— Нет, сэр. Да, одежда не новая. Но я купил её в магазине. У меня в кармане даже есть чек. Я не так богат, чтобы покупать себе новые вещи.
— Показывай чек! Доставай медленно, не делай резких движений! Держи руки так, чтобы я их видел. И брось уже своё шмотьё!
Мне всё-таки пришлось опустить свёрток с одеждой на заплёванный асфальт. Помню я эту дурацкую привычку американских копов: Сперва стрелять, а после уже думать…
Я медленно опустил руку в карман. Где же этот грёбанный чек? Я точно помню, что взял его и машинально сунул в карман.
— Сэр! Я не помню, куда сунул чек. В этом кармане его нет.
— Ну, так посмотри в другом кармане. Быстро!
Я сунул руку в задний карман джинсов и наконец-то нашёл скомканную бумажку.
— Вот он, сэр! — сказал я протягивая мятый чек полицейскому.
Коп с недовольным видом взял из моих рук бумажку…
Дальнейшие события стали развиваться так стремительно, что всё происходящее мне стало казаться нереальным. Так происходит, когда в музыкальном клипе все действия происходят в темноте, и движения актёров видно лишь только при вспышках стробоскопа.
Вспышка…
Раздаётся громкий выстрел где-то прямо над ухом…
Лицо копа «взрывается» кровавыми брызгами, которые летят в меня. Увернуться я не могу, потому что стою слишком близко от него…
Снова вспышка…
Производящий обыск полицейский заваливается прямо на негритёнка, которого он только что обыскивал. Из шеи копа брызгает кровавый фонтанчик. Чернокожий сбрасывает с себя упавшего служителя закона и пинает его ногой в лицо. Но тому уже похоже не до чего нет дела, кроме как зажимать свою шею руками. Сквозь пальцы обильно сочится кровь…
Мелькают какие-то люди… Лиц я не вижу. Они как тени. Появились как бы ниоткуда. Похоже, что вышли из сумрака…
Вспышка…
И раненый, дёрнувшись, затихает. А лужа крови возле него увеличивается прямо на глазах…
Несмотря на то, что всё для меня происходило внезапно, но в первые же секунды, а может даже и раньше, я уже завалился на землю, укрывшись за своим свёртком с одеждой. Хотя от пистолетных пуль, тюк с тканью та ещё защита, конечно. Но думать было некогда. Я ещё не успел сориентироваться и понять что происходит, как всё уже и закончилось. Тишина звенела в ушах. Было тихо и спокойно. Пока мне в бок не прилетел слабый пинок и незнакомый голос прямо над ухом произнёс:
— Эй, снежок! Ты долго собираешь тут лежать? Вали отсюда, белый! И на нас не смотри.
А я и не собирался… Всё, что мне надо, я уже увидел, ещё падая на грязный асфальт.
Их было трое. Все чернокожие. Один из них — это тот, которого обыскивали копы, а двое других… В общем, они просто воспользовались моментом, когда оба полицейских отвлеклись. Один обыскивал негритёнка, а другой проверял мои покупки…
Чёрт побери! Чек… Он остался в руке мёртвого полицейского. Но возвращаться я уже не буду. Вдруг эти «черные пантеры» или кто они там, подумают чего не того, и шмальнут в меня, просто так, забавы ради… Странно то, что меня ещё так просто отпустили. Могли бы и грохнуть там же…
Чек… Магазин недалеко. Спросят продавца. Моя покупка была довольно таки большая. Наверняка он вспомнит белого парня…
На хрен. Эту одежду лучше бросить. Тем более она в крови испачкана уже. А лицо? Я помню, что после первого выстрела мне в лицо полетели какие-то брызги. Проведя ладонью по лицу, я понял, нет, не показалось… Зайдя в какой-то тупиковый закоулок, я бросил одежду на землю и развязал свёрток. клетчатая рубашка неплохо помогла мне стереть с лица всё лишнее. Но не имея зеркала, я не уверен. Что стёр всё. Натянув одну из бейсболок, и опустив козырёк пониже, я ушёл, оставив одежду валяться на земле.
Мне удалось, путая следы и петляя, как заяц, добраться до отеля, и стараясь оставаться незамеченным, пройти мимо портье. Хорошо ещё, что в эти времена на всех углах нет камер наблюдения, как в моём будущем. Надеюсь, что мне удалось остаться невидимкой. Но отсюда надо валить. Причём срочно…