— Позор на твою голову.
— У тебя договор был? — уточняет Рома, игнорируя Татьяну Павловну.
— Нет…
— Налоги платим, уважаемая? — Рома сердито смотрит в спину Татьяны Павловны, которая застывает изваянием. — Кажется, я задал неудобный вопрос, да? Любопытно.
Татьяна Павловна оглядывается, и Рома скалится в улыбке:
— Ой как нехорошо, — недовольно цыкает. — Это ваш гражданский долг. И уклонение от налогов — наказуемо.
— Анечка, — Татьяна Павловна криво улыбается, — а это кто?
— А это один из моих клиентов, — прячу телефон в карман и смотрю на Рому, — а где второй.
— А второй на важной встрече с партнерами, — Рома ослабляет галстук. — Он у нас за переговоры.
— А ты? — задаю я резонный вопрос.
— Ты не поверишь, но я в основном за цифры и юридические проволочки.
— Анечка, — сипит Татьяна Павловна, — поссорились… ну с кем не бывает… возвращайся.
— Даже так? — наигранно охаю я.
— Нет, мы уже решили, что мы к клопам и к жутким и подозрительным людям подселимся, — Рома щурится на Татьяну Павловну. — Все лучше, чем с крысами жить.
— Анечка…
— Гуляй, — понижает голос Рома. — Считаю до трех…
Татьяна Павловна срывается с места и бежит прочь. Лицо Ромы меня и саму пугает, будто он сейчас с ножом кинется на пожилую женщину и на лоскуты ее порежет. Медленно выдыхает и черты смягчаются улыбкой.
— Точно налоги не платит. Ну, сучка, цапнет тебя на днях налоговая за твою жирную жопу.
— А оно стоит того? — тихо спрашиваю я.
— Стоит, — Рома оправляет лацканы пиджака и встает. — Она нарушает закон, а я, как ответственный гражданин, должен об этом заявить. Это мой долг.
Подхватывает клетчатую сумку за ручки, рывком поднимает ее и крякает, вернув ее на землю.
— У тебя там, что, кирпичи?
— Немного книг, — пожимаю плечами.
— Ясно.
Разминает плечи, делает вдох и поднимает сумку. Медленно шагает к припаркованной машине. В стильном костюме и с огромным баулом он выглядит нелепо. Делает передышку, приглаживает волосы, взирая на спящего мужика под сидушкой качели:
— Вот у кого жизнь прекрасна и невероятно проста. Выпил и поспал, а потом опять выпил…
Подкатываю к нему чемодан и тоже созерцаю умиротворенного алкаша. Спит себе на песочке, что-то бурчит о какой-то Гале и о ее прекрасных глазах.
— Влюблен, — подытоживает Рома. — Даже на дне можно встретить свою любовь.
Мужик сонно бурчит воображаемой Галочке, что скажет она еще одно слово, то может рассчитывать под своими прекрасными очами на выразительный фингал.
— Высокие чувства, — хмыкает Рома и тащит баул дальше, а я за ним. — Мир удивителен.
— Я еще тот клоповник не забронировала, Ром.
— А мы не туда.
— А куда.
— Ко мне. К сожалению, у меня клопов нет, но есть муравьиная ферма.
Глава 45. Вдохи и выдохи
Рома не шутил. У него дома реально муравьи. Огромный муравейник разрезали и засунули в большой плоский аквариум. Метр на метр. Стоит у стены, а перед “фермой” со множеством ходов стоит кресло, в котором я сижу и недоумеваю, наблюдая за жизнью муравьев. Бегут куда-то. И их так много, и все чем-то заняты.
— А если разобьется? — я медленно моргаю и представляю, как вся эта толпа разбегается по гостиной, а после захватывает весь дом Ромы.
Да, рома живет в частном доме. Очень модном. Экстерьер его логова напоминает коробки с окнами от пола до потолка. Тоже своего рода аквариум за высоким забором.
— Стекло ударопрочное, — отвечает Рома. — Его молотком даже не разбить. Я пытался.
— Ясно, — муравьи завораживают. У них там свой мир. — И зачем тебе муравьиная ферма?
— Ну, — Рома садится на подлокотник кресла, созерцая муравьев, — я, можно сказать, их божество. Они живут, а я за ними наблюдаю, и от моего решения зависят их цивилизация. А теперь вот привел богиню.
Поднимаю взгляд на Рому, который мне улыбается. И я краснею. Его наглая лесть сработала. Затронула мое женское эго, которое желает быть богиней.
— У тебя комплекс бога, — тихо спрашиваю я.
— Есть немного и щепотка нарциссизма, — Рома смеется и смахивает локон с моего лба.
От его мимолетного касания пробегает искра по позвоночнику, и ноги тяжелеют. Глаза в глаза. Секунды растягиваются в минуту. Наклоняется, и я шепчу в его губы, не разрывая зрительного контакта:
— Я не могу у тебя остаться.
— Тебя напугали муравьи? — медленно выдыхает. — Хорошо, я от них избавлюсь.
— Что?! — охаю я и кидаю испуганный взгляд на муравьиный город. — Не надо! Они же живые.
Поворачивает к себе мое лицо за подбородок:
— Тогда я бессовестно тобой манипулирую. Не останешься у меня, то я точно избавлюсь от муравьев.
— Тебе их не жалко?
— Я безжалостный бог, сердце которого может растопить только богиня красоты.
Тихие слова Ромы пронизывают барабанные перепонки тонкими нитями шелка и оплетают мозг. Сердце ускоряет бег, дыхание учащается, а муравьям и дела нет, что их коварное божество бессовестно соблазняет гостью.
— А если попробовать без манипуляций, — едва слышно говорю я.
— Давай попробую, — он мягко улыбается, — я хочу, чтобы ты осталась.
Его губы касаются мои. Пропускает волосы через пальцы, другой ладонью поглаживает шею. Время замедляется. Поцелуй неторопливый, изучающий и нежный. Наше вдохи и выдохи сплетаются, но я все же отстраняюсь. Это неправильно. Рядом нет Тимура.
— Что не так? — Рома внимательно вглядывается в глаза.
А я сама не могу сформулировать ответ. Это не измена, а чувство вины есть, будто я обманываю одного из своих мужчин.
— Тебе ответ не понравится, — шепчу я.
— Я плохо целуюсь? — улыбается уголками губ.
— Нет… — к щекам приливает кровь смущения, и я отвожу взгляд.
— Тогда в чем дело?
Перевожу взор на муравьиную ферму. Кусаю губы, сжимаю кулаки и шепчу:
— Здесь нет Тимура.
Несколько минут молчания, и Рома говорит:
— Любопытно.
Я хочу оправдаться, что они ведь одолжили деньги вдвоем, и условия сделки подразумевали забавы с двумя, но прозвучит это стремно. А еще я не хочу обижать Рому, что меня пугает. На короткую минуту мне было с ним хорошо. Так хорошо, будто я влюбилась, но отсутствие Тимура меня тоже расстроило. Что происходит?
Поднимаю глаза на Рому. Пусть он скажет какую-нибудь возмутительную глупость, которая меня встряхнет и вернет к презрению, которое истончилось, а он задумчиво смотрит на муравьиную ферму и молчит. И меня не заботит капризная мать, а волнует тишина.
— Ты обиделся? — спрашиваю я.
Какой тупой вопрос! Какая обида? У нас же отношения построены на продажной близости. Они мне деньги, я им свое тело. Зачем я накручиваю то, чего нет?
— Я бы не сказал, что обиделся, — Рома чешет подбородок. — Ревность проскочила. Я тебе тут муравьев показываю, — он смеется, — а ты о моем лучшем друге думаешь.
Я не знаю, что ответить.
— Допустим, — переводит взгляд на меня, — ты бы сидела сейчас у Тимура, — щурится, — ты бы обо мне вспомнила?
— Вероятно, — честно отвечаю я. — Вас же двое.
— Логично, — Рома хмыкает, — но ты ведь согласна, что ревности у меня не должно быть?
— Согласна, — слабо улыбаюсь, — и она не должна меня тревожить.
— Но тревожит?
Медленно киваю и говорю:
— Поэтому мне лучше в хостел. Я не могу у тебя остаться.
— У Тимура? — приподнимает бровь и в глазах вспыхивает недобрый огонек.
— И у него тоже.
— Высоты боишься?
— Что? — непонимающе хлопаю ресницами, а затем шепчу. — Нет.
— Выдохни, Анюта, — поглаживает по щеке. — Вопрос с хостелом обсудим позже, — встает, одергивает рукав и смотри на часы, — а сейчас нам надо к Андрею в лес успеть. Так просто нас к нему не пустят, только в часы посещения.
Точно. Андрюша. Он у меня вылетел из головы, как и весь остальной мир за непростым и тихим разговором. Рома подходит к муравьиной ферме, стучит пальцем по стеклу:
— Не скучайте.
— Ты с ним разговариваешь? — покидаю кресло и оправляю футболку.
— Им важно чувствовать присутствие высшего разума, — Рома беззаботно смеется и шагает прочь из гостиной. — Хочу верить, что у них создан культ имени меня.
Глава 46. Хорошие прогнозы, но не для Анюты
— Я хочу домой, — шепчет Андрей и трясется.
Клиника, в которую увезли моего брата, реально построена в лесу и огорожена высоким забором, а само здание больше напоминает строгий особняк из трех этажей. Территорию патрулируют мрачные охранники, а перед самой клиникой слоняются пациенты.
Мы сидим в просторной комнате для посещений. В самом углу у окна, из которого я вижу крыльцо. На крыльце Рома стоит и Тимур, который подъехал чуть раньше. Разговаривают.
— Аня, — поскуливает Андрей, — ты меня слышишь?
— Слышу, — перевожу на него взгляд, — Илья предупредил, что ты будешь меня упрашивать забрать из клиники.
— Аня…
— Ты наркоман, Андрей, — я подпираю лицо кулаком.
— Это не так, — слабо улыбается. — Да это пацаны что-то мне подмешали…
— Теперь тебе никто ничего не подмешает.
— Я хочу домой! — вскакивает и бьет кулаком по столу, и к нему шагают два медбрата, на которых он загнанно оглядывается.
Кроме нас тут еще несколько пациентов и посетителей. Особенно меня пугает тощая девица, на вид которой лет пятнадцать. Плачет, а женщина перед ней, наверное, мама хмурится и губы поджимает.
— Вы не имеете права меня здесь держать! — рявкает Андрей, и его тащат прочь. — Мне тут не нравится, Аня! Не нравится!
— Тебе нравится чужие машины разбивать и на людей с ножами кидаться, — устало вздыхаю я. — И если понадобиться, то будут тебя здесь держать годами.
Я блефую. У меня нет таких средств, а Рома и Тимур — не благотворительный фонд, однако моя угроза срабатывает. Андрей затихает в руках медбратов и бледнеет.
— Прости меня, Аня, — он жалобно всхлипывает. — Я больше не буду.