— Так утром Анна Юрьевна рассказала, — отозвалась Наталья, и я почувствовала себя идиоткой. — Анатолий Иванович ругался очень, — добавила она.
— Ругался… — машинально повторила я, по-прежнему возя ложкой в чашке с бульоном, — ругался… значит, охрана будет?
— Будет. Только вы заранее предупреждайте, хорошо? Охранник сегодня днем в «Снежинку-2» подъедет, там будет жить. Как устроится — сразу к вам зайдет представиться.
— Наташа, пожалуйста, не уходите до его прихода, — попросила я, осознав, что совершенно не хочу оказаться в пустом доме с незнакомым человеком. Тем более что он может оказаться кем угодно и вовсе не от Туза…
Она удивленно посмотрела на меня, но, видимо, поняла, что человеку с сотрясением мозга лучше не перечить:
— Конечно, Варвара Валерьевна, никуда не уйду. Мне еще сегодня окна нужно перемыть на втором этаже.
— Тогда я, пожалуй, пойду и прилягу, — слезая с табурета, пробормотала я.
— И не поели совсем! Давайте я хоть чай вам в спальню принесу.
Я вяло согласилась, хотя даже чаю мне совершенно не хотелось. Забравшись под одеяло, я дождалась, пока Наталья покинет комнату, и позвонила Мельникову. Он снял трубку на втором гудке, как будто караулил:
— Варенька, ну что, как ты?
— Как-как… лангету наложили, ты сам вчера видел, а за ночь еще и глаз заплыл, — мрачно сообщила я. — Видимо, до конца недели обречена на постельный режим.
— Варь… там на доме напротив есть камера видеонаблюдения. Предлагаю запросить записи.
— И что они тебе дадут? Было темно, все случилось слишком быстро…
— Я сделаю это сам, раз ты не хочешь, — разозлился вдруг Кирилл, — не хватало еще, чтобы тебя безнаказанно бил в лицо какой-то урод!
— Кира, ну детсад ведь… мстить будешь? Не смешно даже. — Но я понимала уже, что спорить бесполезно и запись камеры видеонаблюдения Мельников достанет и без моего согласия.
— Тебе что-нибудь нужно? — О, а вот тут стоит быть аккуратнее, чтобы не дать ему возможности напрашиваться в гости.
— Спасибо, нет. Я не хочу, чтобы меня кто-то видел в таком состоянии, — как можно тверже заявила я. — Все, что надо, обеспечит домработница. Ты просто звони, хорошо? Надеюсь, ты поймешь.
Мельников помолчал.
— Чудится мне подвох в словах ваших, уважаемая, — изрек он после паузы, — но я спишу это на собственную подозрительность и ваше сотрясение мозга.
— Да уж, сделай милость…
— Поправляйся. Если будут новости, я сразу сообщу. Целую тебя.
Я отложила телефон в сторону и задумалась. Мне не давало покоя вчерашнее появление Кирилла в ресторане. Откуда он узнал, что именно там я встречаюсь с Митрохиным? И не знакомы ли они случайно? Уж больно ревнивым был тон Кирилла, когда он узнал о том, что Митрохин обратился ко мне, и тут дело не в мужской ревности вовсе, а как раз в профессиональной. Ну, так мне показалось. Решив не мучить себя подозрениями, я снова взялась за телефон и позвонила на мобильный Митрохина. После обмена традиционными любезностями я напрямик спросила:
— Скажите, Эдуард Михайлович, имя Кирилл Мельников вам о чем-то говорит?
— Мельников? — удивился Митрохин. — Нет. А должно?
— Понятия не имею, просто проверяю одну версию. Спасибо за помощь.
Я попрощалась и снова задумалась. Еще интереснее. Выходит, что они не знакомы. Тогда почему Кирилл так странно отреагировал? Или это у меня паранойя? В последнее время я все чаще замечаю за собой излишнюю подозрительность и желание перестраховаться.
Лежать без дела я не могла, а потому решила просмотреть документы по двум предстоящим судам, которые, по всей видимости, придется теперь вести Кукушкину — не могу же я показаться в публичном месте с таким лицом. За этим меня и застал благоприобретенный телохранитель. Его привела Наташа, постучала в дверь и поинтересовалась, могу ли я принять этого Славу. Я уселась в постели, привела в порядок волосы, хотя в этом большого смысла не было — гипсовый «пятак» здорово портил внешний вид, так что прическа мало что решала.
На пороге спальни вслед за Наташей возник мужчина среднего роста в черном костюме и ослепительно-белой рубашке. Вид его ничем не напоминал о профессии. Или я в силу сложившихся стереотипов ждала амбала с бритым черепом и квадратной челюстью?
— Добрый день, — приятным голосом произнес он. — Разрешите представиться. Вячеслав Пелехов. Буду вас сопровождать.
Он говорил короткими рублеными фразами и от этого почему-то казался надежным — не болтает, видимо, и действует так же — по факту, не разводя лишних политесов.
— Очень приятно. Варвара Валерьевна. Только, боюсь, сопровождать меня в ближайшую неделю никуда не придется — сами видите, — я указала пальцем на свой нос.
Телохранитель пожал плечами:
— Ничего, бывает. Через недельку гипс снимут, еще через недельку сойдет синяк.
— Две недели?! — взвизгнула я и тут же схватилась рукой за голову — от резких движений и звуков боль усиливалась. — О-ох… у меня дел по горло…
— А вот я в аптеку съезжу и бодягу вам привезу, — пообещала Наташа. — Синячки помажете, — пройдет быстрее. Через недельку, если тон умело наложить, сможете уже и в суд ездить.
— Вот же черт… никогда не думала, что в свои-то годы буду с фингалом под глазом ходить, — пробормотала я. — Вячеслав, вы уже устроились?
— Да, вполне хорошо устроился, спасибо. Номер моего мобильного вот, — он протянул мне визитку.
— Тогда сегодня вы можете быть свободны. Походите, осмотритесь, познакомьтесь с поселком. Вряд ли сегодня мне потребуется сопровождение.
Мы попрощались, и телохранитель ушел, а Наташа, поправив штору на окне, поинтересовалась, что я буду на обед. Аппетит так и не появился, и домработница, покачав головой, тоже меня покинула.
Нос неприятно ныл под повязкой, кружилась голова, и все время клонило в сон. Но если я сейчас усну, то длинная бессонная ночь мне обеспечена, а это всегда плохо — в голову лезут ненужные мысли. Я выбралась из постели и побрела в кинозал, зарядила диск с фильмом и погрузилась в просмотр.
Вечером Володя привез Аннушку, и та первым делом пристала ко мне с вопросами о самочувствии.
— Ты надеялась, что за время твоего отсутствия мой нос принял первозданный вид? — иронично поинтересовалась я, трогая пальцем гипс.
— Ну, Ва-арь! — протянула Аннушка, распутывая шелковый шарфик, и тут у нее в сумке зазвонил телефон.
Аннушка проворно выхватила трубку и с придыханием прошептала:
— Алло, я слушаю…
Судя по тону и лицу, звонил ей мужчина, в котором есть заинтересованность, потому что со всеми остальными представителями человечества Аннушка общалась сухо и отрывисто, с нотками презрения в голосе.
— Да, конечно… если ты настаиваешь… дай мне часок, хорошо? Я должна привести себя в порядок… Увидимся.
Телефон снова перекочевал в сумку, а Вяземская, игнорируя мой вопросительный взгляд, удалилась к себе. Нет, так не пойдет. Я встала и направилась в ее спальню, где застала подругу перед распахнутыми дверцами шкафа.
— И куда это ты? — поинтересовалась я, усаживаясь на кровать.
— В гости. Как думаешь — синее или бежевое? — она выдернула из шкафа две вешалки с платьями и по очереди приложила их к себе.
— Смотря для чего. И для кого.
— Ну, Варь! Я серьезно — какое лучше?
— Значит, не скажешь?
— Зачем тебе?
— То есть я правильно поняла — к Карибидису намыливаешься?
Аннушка швырнула обе вешалки на кровать и нагнулась за туфлями:
— Ну, если сама догадалась, зачем переспрашиваешь?
— Уточняю. Кроме того, мы кое о чем договаривались — помнишь?
Вяземская разогнулась, держа в руке пару лодочек из бежевой лаковой кожи:
— Непременно сегодня надо?
— Лучше бы вчера, конечно, но уже вряд ли получится. Так что — сделаешь?
Я чувствовала себя довольно паршиво, заставляя подругу идти на такой шаг, как установка «прослушки» в доме ее любовника, но у меня не было иного выхода. Сама я сделать этого не могу.
Аннушка бросила туфли и принялась расстегивать пуговицы на пиджаке и блузке. Я чувствовала, как она внутренне сопротивляется, не хочет делать этого, но и понимает, что отказать мне тоже не может. Я на секунду усомнилась в правильности решения, но тут же отмела эту мысль — у меня нет выхода, я должна узнать, причастен ли Карибидис к попыткам надавить на Потемкину, и — главное — как с этим связан мой дядя. И другой кандидатуры в помощники, кроме Аннушки, у меня, к сожалению, нет.
— Аня…
— Ну, что?! — со злостью дергая «молнию» на юбке, спросила Вяземская. — Что ты хочешь? Чтобы я сказала, что согласна? Ну, так сказала уже — утром еще! Тебе непременно нужно сделать всех вокруг несчастными!
— Это к чему ты? — не совсем поняла я.
— К тому! Не можешь пережить, что у меня мужчина появился?
— Да при чем тут твои отношения с ним?! — взвилась я. — Ты сделай только то, что я прошу, а потом — хоть замуж за него иди, мне-то что?!
— Замуж?! А он меня позовет потом замуж? Если узнает, а?!
— А чего ради он должен узнать? Сама не скажешь — вот и не узнает. Мне по понятным причинам такие признания делать тоже не с руки, так что твое будущее в полной безопасности.
Аннушка опустилась на кровать и стягивала теперь чулки. Я видела, как она колеблется, но была совершенно уверена в том, что она непременно согласится с моими доводами, потому что они верны. В этой ситуации только от ее молчания зависит, как все пойдет дальше. У Карибидиса не будет особенных причин подозревать ее. Если только…
А вот об этом я и не подумала. Если только она не столкнется нос к носу с моим дядей. Вот тут вся наша стройная схема пойдет прахом, потому что дядюшку моего не проведешь так, как кипрского банкира, и в случайную встречу он точно не поверит. Но говорить об этом Аньке сейчас вообще не стоит, иначе она откажется. Ладно, проблемы нужно решать по мере их возникновения, все равно все не предусмотришь.
— Так, я в душ пошла, — заявила Аннушка, поднимаясь и беря со спинки кровати халат, — а ты давай неси свою фиговину.