– Он реально офигел! Так себя вести! – Наташка не могла успокоиться. – Чтоб ты понимала, когда мы с ним наедине, он настолько мой, насколько вообще один человек может принадлежать другому человеку! Но на публике… Как будто он старается, чтобы никто не заметил, как сильно он меня любит. Бесит меня!
А я стояла рядом с ней и вспоминала этот мимолетный взгляд. Так бывает, какая-то мелочь, какая-то незначительная деталь западает в память так, что невозможно от нее избавиться.
– Блин, Краснова, мы минут десять уже лифт ждем! – возмущенно воскликнула Наташка. – Надо в техническую службу написать!
– Или надо на кнопку нажать, – неожиданно спохватилась я и нажала на вызов лифта. Лифт любезно распахнул перед нами свои двери. Наташка расхохоталась. Красивая она, подумалось мне. И он тоже красивый. Я мотнула головой, отгоняя нехорошие мысли.
«Привет))) Игноришь меня?)))»
Я крутила в руках телефон, периодически открывая это сообщение, отправленное мне с незнакомого номера, и закрывая его вновь.
«Это Денис. Помнишь меня? Я в столовке сегодня поздоровался с тобой))))»
Я посмотрела на экран заблокированного телефона. 23:16. В такое время пишут только пьяные и влюбленные. Скорее всего, он пьян. Наташка же сказала, что они сегодня вечером идут в клуб. Наверное, это вообще не он пишет, озарила меня неожиданная догадка. Ну конечно! Это пишет мне Наташка с его телефона! Все встало на свои места. Где-то в глубине души я чувствовала разочарование, но в то же время облегчение: я не влипла в этот любовный треугольник.
Я разблокировала свой телефон и бодро набрала ответ на это сообщение:
«Привет, Наташка! Как дела? Отобрала у него телефон?»
Не успела я перечитать свое отправленное сообщение, как мне прилетело следующее:
«Да это я, Денис! Я тебе сегодня улыбался на раскатке, помнишь?»
А я не то чтобы не помнила. Я этого не видела. У людей с плохим зрением бывает такое. Мы видим просто движущиеся по белому льду черные пятна, это если домашний матч. И белые пятна, если команда на выезде. В какой именно момент одно из пятен мне улыбалось, я категорически не помнила. Видимо, слишком долго вспоминала, потому что Наташкин хоккеист прислал еще одно сообщение:
«Хочешь, сходим завтра в кино?»
Я вспомнила одного Форварда таранного типа и поежилась. «Ну, такое кино мне не надо», – подумала я и на всякий случай написала:
«Наташка, хватит прикалываться. Лучше приходи завтра ко мне в менеджерскую после 12:00, дело есть».
Жесть какая-то. У меня аж спина вспотела. Это все из-за нервов. Если это была такая «проверка на дружбу», я ее прошла. Потому что настоящих подруг надо ценить. И я легла спать с уверенностью, что завтра предъявлю Наташке за этот диалог.
В 12:00 Наташка не пришла. У нее в пресс-центре обнаружились какие-то важные дела, поэтому она делала эти дела и важный вид одновременно. Она в этом профи. А я сидела в своем кабинете и разбирала макулатуру на своем столе. Старые хоккейные программки занимали половину поверхности стола, поэтому я начала их скидывать в мусорное ведро. На секунду мой взгляд остановился на программке, где во весь форзац красовалось лицо Наташкиного хоккеиста. «От греха подальше», – пробурчала я, и программка отправилась в мусорное ведро.
– Нормальное у вас отношение к игрокам клуба, – насмешливо прозвучал чей-то голос. Денис стоял прямо в центре нашей менеджерской и, улыбаясь, смотрел на меня. – А где остальные менеджеры?
Я с виноватым выражением лица поспешно и неуклюже начала доставать хоккейные программки из мусорного ведра (как будто это могло исправить первое впечатление) и укладывать их обратно неровной стопкой на своем столе.
– Обед. Ушли на обед. Обедать. Есть ушли. Пищу употреблять ушли, – вдруг начала путанно объяснять я. Создавалось ощущение, что я просто где-то нашла словарь синонимов и выбираю из него подходящие к случаю цитаты. – А тебе кого надо? Гелю? Я позвоню ей.
– Мне тебя надо. Ты же мне вчера сказала, чтобы я зашел к тебе после 12:00. 12:30 – это как раз «после двенадцати», правильно? – подытожил Наташкин хоккеист и улыбнулся. – Ну, что, идем в кино?
Мне очень сильно хотелось пойти с ним в кино, но так же сильно мне не хотелось пойти на фиг из дружбы с Наташкой. В состоянии фрустрации я достала еще одну программку из мусорного ведра и машинально положила ее в стопку на остальные, старательно разглаживая фотографию хоккеиста на форзаце.
– Не, ну это уже лишнее, – расхохотался Наташкин хоккеист, он подошел к моему столу, взял программку с Алистратовым на обложке и отправил ее обратно в мусорное ведро. – Этого-то можешь обратно в ведро положить, он уже не играет за наш клуб. Поехали в кино?
– Я вообще-то работаю тут свою работу, – насупившись пробормотала я и, создавая вид занятого человека, начала перекладывать бумаги с места на место.
– Понятно. Типа злая мачеха заставила перебирать документы? Я могу помочь, – с готовностью отозвался Наташкин хоккеист и взял со стола документы за прошлый матч.
– Я не хожу в кино с чужими мужчинами. Вот, – вдруг отчеканила я. – Пока ты в отношениях с Наташкой, ходи в кино с ней. Пожалуйста. И накладные верни. Тоже пожалуйста.
Денис поджал губы, помолчал, а потом серьезно произнес:
– Проблема в том, что у меня и твоей подруги нет отношений.
– Но она говорит…
– И в этом основная часть проблемы. Она всем говорит. До меня доходят слухи, что мы с ней встречаемся, а я знать не знаю. Она меня караулит в ночных клубах, это жесть! У меня из-за этих слухов проблемы с бывшей женой, – вдруг его прорвало на откровенность. Он положил на место документы и присел на краешек стола. Совсем близко. Так близко, что я могла почувствовать запах его дезодоранта.
– А со мной у тебя не будет проблем? – осторожно поинтересовалась я.
– Ради тебя можно и ввязаться в эту авантюру с проблемами, – улыбнулся бывший Наташкин хоккеист.
Авантюра. Он знает слово «авантюра». Обычный хоккеист заменил бы это слово на единственно доступный хоккейному мозгу синоним «фигня», я клянусь. Обычный бы сказал: «Я готов ввязаться в эту фигню». Или даже так: «Я ваще за любую фигню». Или даже еще проще: «Да похер!» Да, обычный хоккеист сказал бы именно так. Но Денис не был обычным. Он был особенным. А теперь, оказывается, он был еще и свободным. И с того дня начался самый короткий и странный роман в моей жизни. Чтобы не чувствовать себя виноватой перед Наташкой, я перестала с ней ходить в столовку, перестала сплетничать на перекурах. Я как будто бы старалась перестать быть ее подругой, чтобы не чувствовать себя конченой дрянью, но именно так я себя и чувствовала. Каждый раз, когда Денис целовал меня, я думала, что где-то сейчас Наташка сидит и страдает о нем. Возможно, ей нужна моя поддержка. Но единственная поддержка, которая у меня была, – это никакой.
Однажды Наташка прибежала в менеджерскую со слезами и упреками. Она сидела рядом со мной и рассказывала, что ее хоккеист ведет себя странно. И что вчера они гуляли весь день по Арбату, целовались, а потом он «уехал к какой-то шлюхе». А я, опустив голову, выслушивала ее причитания и вторила ей: «Ах, какой он козел!» Скажу честно, было стремно ощущать себя «какой-то шлюхой», но еще хуже было осознавать, что он продолжает встречаться с Наташкой.
Я словно оказалась впутанной в какое-то соревнование. Я как будто начинала сравнивать себя с Наташкой и не в свою пользу. Потому что если бы я была лучше, чем Наташка, Денис был бы уже навсегда со мной. Хотя если бы я была хуже, чем Наташка, Денис был бы уже навсегда с ней. А тут было не понятно, кому достанется этот кубок в виде Дениса, а кто заберет сет серебряных медалей и канет в Лету.
– А ты уверена, что вы с ним целовались? – спросила я и осеклась.
Вдруг по этому вопросу Наташка сейчас поймет, что у нас с Денисом есть отношения? Да уж скорей бы уже поняла, чтобы я не чувствовала себя предателем.
– А это что по-твоему? – вдруг вспылила Наташка и начала тыкать мне в лицо своим телефоном.
Я аккуратно взяла его в свои руки, да так и застыла, глядя в экран. На видео Наташка и Денис радостно гуляли по Арбату, он обнимал ее за талию, а она держала телефон на вытянутой руке и кричала что-то невнятное про любовь. А потом Денис притянул ее к себе и впился в ее губы поцелуем. Дальше там еще что-то было, я не помню. Я смотрела сквозь телефон куда-то вниз, в самый ад, куда (как мне в тот момент казалось) должен спуститься сам Денис в обозримом будущем.
– Слушай, Наташ, – вдруг сухо сказала я, возвращая ей телефон. – Давай здесь личные проблемы не обсуждать. Мне нужно работать.
– Да наконец-то, блин! – воскликнула Геля, оторвавшись от своего компьютера. Мы, очевидно, достали ее уже своими сплетнями и любовными переживаниями. – Давай, иди к себе в пресс-центр, нечего тут сидеть. Краснова правильно говорит, надо работать!
И Наташка обиделась и ушла. И больше мы с ней не общались. И с Денисом тоже. Я не буду вам врать, рассказывая историю нашего прощания с ним в лучших традициях Джейн Остин. Если честно, никакого прощания не было. Я просто перестала ему отвечать на сообщения и звонки. Возможно, он пытался меня как-то вернуть. Возможно, даже улыбался на раскатке. Но благодаря своей близорукости я этого, к счастью, не видела.
А с Наташкой мы встретились прошлой весной на презентации моей книги. Мы мило поговорили. Потом я вежливо пригласила ее посидеть в кафе недалеко от Московского Дома Книги. Наташка так же вежливо отказалась. Она ушла, а у меня в душе осталось какое-то чувство неблизости (если есть вообще такое чувство в природе). Чтоб вы понимали, Наташа не стала моим врагом или чужим человеком, нет, что вы, совсем нет. Мы очень мило чирикали с ней после презентации. Но между нами как будто выросла стеклянная стена. Мы видим друг друга, мы слышим друг друга, улыбаемся друг другу, но вот прикоснуться не можем. Не получается. Как будто раньше мы могли прикасаться душами друг к другу, а сейчас эта опция оказалась отключенной навсегда. Вот такая цена измены.