Но я в тот момент оторопела. Миша все знает! Он знает, что во время поцелуя я представляю на его месте Сережу.
Я сидела, вцепившись в край лавочки так сильно, что костяшки пальцев побелели, а щеки, наоборот, покраснели от стыда. «Миша сейчас поймет, что я просто ментальная блудница», – подумалось мне. А рядом со мной на лавочке сидел воображаемый Дубровский. Он удрученно качал головой, пытаясь всем своим видом показать, что даже Троекуров его не расстраивал так сильно, как я сейчас. Чуть поодаль стоял воображаемый Сережа, стягивая с руки белую перчатку (тоже воображаемую), и готовился вызвать Мишу на дуэль и защитить мою честь. Или часть чести. Или сколько там у меня от этой чести осталось…
Было невероятно стыдно. Я уже мысленно начала прощаться с Мишей, паковать вещи и уезжать к дальним родственникам в Саратов, чтобы никто и никогда не узнал, что Наташа – ментальная шлюха. Неожиданно Миша (не воображаемый, а волне реальный) сказал:
– Слушай, а ты в четверг вечером что делаешь?
Я вдруг перестала мысленно ехать в Саратов, встрепенулась и с надеждой спросила:
– А что будет в четверг?
– Четверг, – растерянно уточнил Миша.
– Понятно, – кивнула я и замолчала. А про себя сказала: «Наташ, он же тупой. Вот Сережа никогда таких тупых фраз не говорит. Хоть и тоже спортсмен…»
– Я вот, например, вообще не спортсмен, – робко заметил воображаемый Дубровский, – но смею вас заверить, Наталья Николаевна, что ежели вы соизволите так часто вспоминать Сергея, то в самом скорейшем времени вы со своим благоверным Михаилом расстанетесь. Просто мнение со стороны. Ничего личного.
Я зло посмотрела на Дубровского и хотела бросить ему что-то гневное. «И это мне говорит мужчина, который упустил свою единственную любовь и позволил ей выйти замуж за старого помещика?» Что-то подобное хотела я сказать. Но нашу беседу прервал Миша:
– Так ты в четверг вечером свободна? У меня соревнования. Приходи за меня поболеть.
Миша был спортсменом. Хорошим спортсменом. А я его девушкой. Плохой девушкой. Потому что единственный вопрос, который меня интересовал: «А Сережа там будет?» Я прикусила губу, сделала глубокий вдох, переформулировала вопрос и наконец произнесла:
– А кто еще там будет?
«Боже, хоть бы он по моей морде не догадался, что я интересуюсь Сережей», – внутренне заистерила я. И мысленно опять начала паковать чемодан в Саратов.
– Пашка будет со своей, – начал перечислять Миша. – Санек… не знаю, наверное, попозже подъедет. Кирилл точно будет с Катей.
Среди всех имен не прозвучало единственного имени, которое имело для меня значение.
– И все? – осторожно спросила я и как будто бы даже дышать перестала, боясь выдать себя чем-то.
– А кого тебе еще надо? – пожал плечами Миша.
«Да ты, блин, прикалываешься, что ли! У тебя есть лучший друг! Помнишь лучшего друга своего или нет? Пей таблетки для улучшения памяти! Он придет или нет? Серега придет или нет?» – колотились у меня голове бешеные мысли.
– А! Серый еще там будет, – неожиданно разродился Миша.
Я, стараясь сдерживать радостно расползающуюся по моей морде улыбку, хмыкнула: «Вечно он около тебя ошивается».
– Он со своей расстался, так что он один приедет, – продолжил Миша.
– Вообще пофиг! – чуть громче сказала я и радостно улыбнулась.
– Шлюха. Просто лживая шлюха, – сказал воображаемый Дубровский, сел на коня и ускакал в Саратов. А я осталась сидеть на скамейке рядом с Мишей и ждать, когда же наступит четверг.
Уже сейчас, в свои сорок два года, вспоминаю эту историю с блаженной улыбкой, пытаясь себя убедить, что по молодости всякое бывает. И еще добавляю, мол, хорошо, что сейчас я взрослая женщина и не позволяю себе таких дурацких фантазий. А потом вдруг резко вспомнила, как в прошлом году позвонила своему Игорю и неуверенно произнесла в трубку:
– Ты можешь сегодня заночевать у себя?
Мой Игорь, человек уже изрядно натерпевшийся от меня, вздохнул и устало произнес:
– Что-то случилось?
– Я влюбилась в другого, прости, – почти шепотом произнесла я.
– Кто он? – раздался в трубке напряженный вопрос.
– Баки Барнс.
На том конце трубки повисло глубокое молчание. Потом вздох. Потом что-то из непечатного. Наконец Игорь задал уточняющий вопрос:
– Сержант Баки Барнс? Я правильно понимаю: ты влюбилась в Зимнего Солдата из Вселенной Marvel?
– Да. – Теперь, когда он сказал это вслух, мое поведение выглядело еще более идиотским. Я влюбилась в персонажа комиксов. Что за ересь! Я чувствовала, что нужно объяснить, как я до этого докатилась. – Я просто никогда не видела фильмов Marvel, а сегодня днем посмотрела все серии и вот…
– Ты навсегда в него влюбилась? – на всякий случай уточнил Игорь.
Я вздохнула, пытаясь вспомнить, сколько времени я была влюблена в Нео из «Матрицы», когда училась на третьем курсе, и выдохнула:
– Дня на два, наверное. Ну, максимум, неделя.
– Тогда я тебе в пятницу позвоню, – смирился с ситуацией Игорь. – Я тебя люблю.
– Спасибо, – радостно ответила я и продолжила смотреть в Тик-Токе пятнадцатисекундные видео по хэштегу «БакиБарнс». В пятницу я, уже вполне вменяемая, стояла у плиты и готовила сырные шарики. Потому что мой Игорь их очень любит. А я люблю Игоря. А Баки Барнс – это вообще кто такой, чтобы о нем страдать больше двух дней!
Обратимся к учебникам по психологии, чтобы определить, что такое «ментальная измена». Ментальный уровень представляет собой чрезвычайно интересный пласт человеческой психики, даже самой природы человека, в котором содержатся наши образы, представления, фантазии, мечты. То есть, учитывая это определение, ментальная измена – это измена на уровне фантазий и мечтаний.
И тут у каждого ментального изменщика возникает логичный вопрос: а не является ли моя фантазия моей личной территорией, куда доступ другим людям запрещен? Даже очень близким людям. У меня такой вопрос возник, и я сразу же проштудировала всю психологическую литературу по этой теме, начиная от Зигмунда Фрейда с его теорией сновидений и заканчивая последним психологом с Тик-Тока. Ой, да кому я вру, ничего я не читала по этой теме. У меня что, лишнее время есть, что ли? Я просто позвонила своей Олеське. Олеська в прошлом году получила диплом по психологии и манеру говорить за всех женщин и мужчин.
– Лесь, вот скажи мне, во время секса представлять вместо мужа другого человека – это измена или как?
– Ты про себя сейчас говоришь или книгу опять пишешь? – недоверчиво спросили меня с того конца провода.
– И то и другое, – уклончиво ответила я.
Я не врала. У меня действительно проблемы с фантазией. Точнее, наоборот: фантазия у меня неудержимая и непредсказуемая, как понос. И это, если честно, проблема. Удержать мои фантазии невозможно. Чем больше я себя заставляю не думать о чем-то, тем больше об этом думаю. С физической изменой все проще. Держать ноги сомкнутыми вместе несложно. Если ты Настя Волочкова, то сложно. Но я не Настя Волочкова. Как держать себя в руках физически – знаю. Я однажды сидела за соседним столиком в ресторане с Валерием Меладзе и ни разу не набросилась на него. Я кремень. Со стороны казалось, что я не просто равнодушна к нему, а даже немного презираю. Остановить свои ноги, чтобы они не шли к Меладзе, очень легко (тем более, как только я его увидела, ноги стали такими ватными, что все два часа я просидела за столиком, даже в туалет не выходила). Остановить свои фантазии – просто невозможно.
– Ну, я считаю, что фантазии – это личное дело каждого человека, – начала размышлять Олеська. – Какая разница, о ком я думаю, когда занимаюсь сексом с мужем…
– Ну так-то да, – согласилась я. – Так-то это наше право на приватность! Какая разница, о ком думает твой муж, когда спит с тобой…
– Ну ага! Щас! Ты легкие фантазии с рядовым блядством-то путай! Мой муж должен думать обо мне во время секса, – быстро расставила все по местам Олеська. – У мужчин же пенис работает и без фантазий! Это нам, женщинам, чтобы возбудиться, нужна активность мозга.
– Олесь, вот чисто по-женски я с тобой согласна. Но вот по-человечески как-то не очень красиво получается, – вздохнула я.
– Короче, у меня позиция такая: я не хочу знать, о ком там думает мой муж. Если это просто фантазии и они никак не повлияют на нашу семейную жизнь, пусть он вместо меня хоть черта лысого представляет во время секса, мне пофиг! – наконец-то сформулировала Олеська свою мысль и замолчала.
И я молчала. И думала. Про Меладзе. Какой он все-таки красивый, хоть и немолодой. И вдруг мне захотелось тысячу раз обрывать провода и самой себе кричать: «Ухожу навсегда!», – и непонятно, как доживать до утра…
– Але, Краснова, ты слышишь меня? – Олеськин голос прозвучал не в тональности песни и не в рифму.
– Да, конечно! – спохватилась я и добавила уверенно: – Я в книге тогда так и напишу, что мы с тобой против ментальной измены… И иногда за. И иногда воздержались.
– Да-да. Так и напиши, – хохотнула Олеська. – Чтоб все прочитали и подумали, что мы с тобой конченые на всю голову.
Поэтому, если вы читаете эту книгу, поверьте: мы с Олеськой не конченые. Мы даже еще и не начатые. Просто нам очень хочется найти ответ на вопрос: является ли ментальная измена опасной.
Поэтому я написала практикующему психологу со стажем, задав ему волнующий меня вопрос: «Является ли фантазия о другом мужчине изменой?» Психолог ответил не сразу, а после 19:00. Возможно, у него были консультации и он не мог отвечать. А может быть, он обзванивал друзей-психологов или даже звонил в международный психологический комитет по психологии и узнавал ответ на мой вопрос. Не знаю. За это время я успела продублировать сей вопрос еще нескольким знакомым психологам.
В общем, психологи все как один (возможно, так их заставляют говорить в их федеральной службе национальной психологии) сказали вот что: сексуальные фантазии не являются проблемным моментом ровно до тех пор, пока они не начинают угрожать актуальным отношениям.